Алексей Мишуков: для того, чтобы стать хорошим пресс-атташе, нужно терпение

Пресс-атташе и оператор магнитогорского «Металлурга» Алексей Мишуков, работающий в клубе уже тридцать лет, в рамках рубрики «Работа в хоккее» рассказал о самых интересных моментах из своей хоккейной биографии, а также поведал об основных вехах становления топ-клуба в Магнитогорске.

«Виктор Тихонов посмотрел на меня и спросил: «Это кто такой?»

- Вы работаете в хоккее с 1990 года. Расскажите, пожалуйста, как вы попали в эту сферу?

- Буквально месяц назад я достал трудовую книжку для того, чтобы посмотреть точную дату, когда я устроился на работу. Это было 23 июля 1990 года. Я пришел туда из абсолютно другой сферы. Тогда мне было двадцать лет, и я занимался фотографией. В то время это было определенным ремеслом, не то что сейчас, когда снимают на любой цифровой носитель и потом загружают в компьютер. Раньше же для работы нужны были, как бы попроще сказать – проявители, закрепители и темная комната. Я начал увлекаться фотографией с четырнадцати лет. Потом я поступил в институт и продолжил этим заниматься, работая в местной многотиражке. Затем в моей жизни появилось видео. Так получилось, что я познакомился с видеомагнитофоном, и был просто заворожен им. Чуть позже в институте появился телецентр и собственное телевидение, где я с удовольствием начал пробовать свои силы.

Я знал, что попаду в «Металлург». В то время он только-только вышел в первую лигу СССР. И тогда появилась вакансия видеооператора команды. Это сейчас в «Металлурге» престижно работать, а тогда он только переехал во дворец имени Ивана Ромазана. Когда я туда пришел, там были только стены и крыша. Трибуны находились в процессе стройки. Раньше команда играла на открытом стадионе «Малютка». Говорили, что закрытый лед должен был появиться в нашем городе еще в 1980 году, но насколько я знаю, нам было отказано по финансовым соображениям – помешала подготовка к московской Олимпиаде. Дворец Ромазана вообще строили в тайне. Обком не знал о строительстве, это было «втихую», а по документам это был обычный ФОК. Когда я пришел в клуб, во дворце происходили отделочные работы. А пришел я в должности тренера-оператора команды, а не пресс-атташе. Эта история случилась несколько позже.

- С какого возраста вы начали увлекаться хоккеем?

- Ни с какого. Я увлекался фотографией и видеосъемкой. Мы жили недалеко от открытого стадиона «Малютка» – эта коробка стояла во дворе общежития Магнитогорского металлургического комбината, где жили молодые специалисты и рабочие, и я знал, что хоккей существует. Но почему-то отец меня туда не водил. Уже в то время Валерий Викторович Постников, главный тренер «Металлурга», постоянно стучался в самые высокие кабинеты и говорил о том, что городу нужен хоккей высокого уровня. Он был настоящим фанатом этой игры, и у него была мечта, чтобы в клубе все было на самом профессиональном уровне, в том числе даже видеооператор. Но во Второй лиге не было такой штатной единицы. Как только мы перешли Класс «А» Первой лиги чемпионата СССР, Постников озадачился техническим комплектованием команды и убедил руководство комбината выделить одну из трех камер, которые были в распоряжении завода. Таким образом одна камера была у футбольного клуба, вторая у дворца культуры имени Серго Орджоникидзе, а третья оказалась у нас.

Когда я пришел, получил камеру и зарядил батарейку, то спросил: «А что нужно снимать?». И Валерий Викторович ответил мне: «Все!». И я снимал тренировки, начиная с разминки, заканчивая уходом в раздевалку.

- Алексей Мишуков пришел работать в хоккей в 1990-м году. Что это был за человек и какие личностные трансформации произошли с ним за эти тридцать лет?

- Я был обыкновенным студентом, который не увлекался и не занимался спортом. В те годы у меня были другие интересы, в том числе история с КВН, откуда потом выросла команда-чемпион «Уездный город». Мы были молодыми, нам все было интересно.

Конечно, мне было сложно вживаться в коллектив взрослых мужиков. Когда я пришел в команду, она вышла в первую лигу, и туда набрали опытных игроков. Молодых игроков среди них практически не было. Я был самым молодым в команде. В том году мы поехали на турнир ГАЗа в Нижнем Новгороде. И так получилось, что в одной гостинице с нами жил ЦСКА. И Виктор Васильевич Тихонов посмотрел на меня и сказал: «Это кто такой? Что это за щенок? Откуда он взялся?». В советское время не было такого, чтобы ты мог попасть на работу в тренерский штаб команды в 20-21 год.

- Это было перестроечное время. Каковы были тогда реалии вашей работы?

- Я снимал хоккей. Сначала я вообще не понимал, почему ребята-хоккеисты не очень хорошо относились ко мне. Самому молодому из них было 22, а многим уже исполнилось 30. Чем ты моложе, тем сильнее становится градация. А потом-то я узнал, что после тренировок Постников на базе устраивал команде трехчасовой просмотр каждого из занятий! Вот ребята и думали про меня: «Пришел на нашу голову, наснимал!». Правда, Валерий Викторович очень быстро понял, что это неконструктивный подход.

Первый год я просто снимал игровой и тренировочный процесс. Было сложно в том плане, что я записывал по оборотам. Съемок было много, просматривать видео нужно было и в раздевалке, и на базе, а видеомагнитофон в клубе был всего один. И на нем мы что-то пытались показать из тренировки или игры. Сейчас все то же самое делают на более продвинутой технике с более современными решениями. Так я начинал потихоньку вживаться в свою роль и понимать, где я нахожусь, что и как. Мне казалось, что наши ребята классно играют, но оказалось, что в хоккее бывают и поражения, которых в первое время было достаточно много. Тогда в хоккее доминировала «Лада», с которой сложно было соперничать в плане контрактов, но рано или поздно нужно было начинать.

Иван Харитонович Ромазан, директор ММК, в начале 1990-х сумел сохранить комбинат, появился бартер. Металл меняли на товары народного потребления. И камеру, может быть, тоже поменяли на продукцию завода. Так вот, контракты в «Металлурге» выглядели примерно так: игроку давали югославскую стенку, видеодвойку и машину. Если игрок соглашался, то он шел играть за эту команду.

«Мы с Величкиным все придумывали вместе, не изобретая велосипедов»

- Если не ошибаюсь, в 1993 году вы начали работать пресс-атташе. Как это произошло?

- Это была инициатива Валерия Викторовича. Но здесь все нужно рассматривать в комплексе. В 1992 году ушло прежнее руководство, и в клуб пришла плеяда молодых и амбициозных людей. Речь о Величкине Геннадии Ивановиче и Куприянове Олеге Борисовиче, который сейчас работает в Федерации хоккея России. Все началось с первого турнира Ромазана, который прошел в 1992-м. Туда пригласили даже студенческую сборную США штатов Висконсин и Миннесота. Призовой фонд турнира составил несколько тысяч долларов. В то время мы начали думать над тем, как привлечь народ на трибуны. Что у нас было до этого на открытом льду? Уставшие мужики после работы приходят на хоккей и пропускают по 150 грамм для того, чтобы согреться. В закрытом же дворце нам нужно было привлечь к хоккею семьи.

В 1993-м мы планировали второй турнир Ромазана, и Валерий Викторович Постников подошел ко мне, откровенно сказав:  «Леш, снимать - это обезьянья работа». Что делает оператор? Двигает камеру влево-вправо, да на кнопочку нажимает. Так вот, Постников попросил меня заняться прессой и замахнуться на Москву. Начали думать о том, как это сделать. Я всеми правдами и неправдами доставал телефоны журналистов, приглашал их к нам. Естественно, что все это было за наш счет. Сейчас это называется модным словом «пресс-тур», а тогда ничего подобного не было. О прессе вообще никто не думал. Так и началась вся эта тема.

- К сожалению, никогда не был в Магнитогорске, но слышал о том, что у вас и по сей день хранятся очень классные традиции гостеприимства по отношению к прессе. Как они закладывались?

- Мы сами прекрасно понимали, что в те годы из периферийного хоккея у нас существовала, в лучшем случае, «Лада». Весь хоккей был тогда сосредоточен в Москве, даже не в Питере. Там он в то время умирал. Даже больше, чем умирал. Я встречал каждого журналиста, вне зависимости от того, когда прилетали рейсы. В провинциальных городах это бывает либо рано утром, либо поздно ночью. Так вот, я их встречал, селил в гостиницу, организовывал им экскурсию по городу с собой в роли гида. На самом деле, у нас не было ничего особенного. Все дело было в простом человеческом отношении. Журналисты удивлялись тому, что их у нас встречают, селят в гостиницу и кормят бесплатно. Спрашивали: «А что, так можно было?». Все это было в диковинку.

В то время у нас даже не было своего пресс-центра. Все поначалу происходило в одной из тренерских, которую нам выделял штаб на несколько десятков минут после игры. Затем мы перешли в один из тихих служебных коридоров. Там мы задумали смастерить задник для пресс-конференций с надписью «Overtime». Каким же было наше удивление, когда люди, которых мы попросили это сделать, написали его через букву «W»! Пришлось дорисовывать что-то снизу для того, чтобы стилизовать эту ошибку, а также пришло понимание, что все нужно максимально контролировать самому.

Хотя, была и другая сторона медали. Как-то, в середине 1990-х годов, «Металлург» приехал играть в Питер. И там собралась компания махровых журналистов, среди которых самому младшему и подающему больше всех надежд было за 60. После пресс-конференции они «насели» на Валерия Викторовича со словами «Такие как вы, однодневки, губите наш хоккей!». При этом я прекрасно видел, что, в первую очередь, благодаря усилиям президента клуба Виктора Филипповича Рашникова, хоккей у нас выходил на совершенно новый уровень развития и по всем делам было видно, что он заинтересован в развитии этого спорта всерьез и надолго, и именно в том году у нас открылся ледовый дворец для детей, в полном объеме начала работать своя школа, и происходило много других событий, связанных с улучшением хоккейной инфраструктуры, чего как раз не было в столичных клубах. И мне так обидно было слышать эти высказывания от так называемых питерских «мэтров»! У меня в дворце Ромазана были подобные типажи, которые, перепив накануне в пресс-центре, на следующий день приходили на игру и просили меня сделать музыку во время пауз потише, потому что у них голова болела!

- Вы работали с Геннадием Ивановичем Величкиным с начала девяностых. Можно ли сказать, что за это время вы научились интуитивно понимать его?

- Что значит «понимать на интуитивном уровне»? Геннадий Иванович - достаточно открытый человек. У нас не было такого, чтобы он закрывался. На интуитивном уровне можно понимать человека, который постоянно сидит у себя в кабинете. И ты думаешь: «Что же у него на уме?». Нет, у нас была другая история. Мы все делали и придумывали вместе, не изобретая при этом велосипедов.

Первый талисман в лиге появился в Магнитогорске на втором турнире Ромазана – мы стали думать, какое животное можно использовать в качестве символа команды, благо ни у одного из других клубов таких использований не было, и все звери были свободны. Использовать символ медведя было бы слишком банально, а вот идея с лисой понравилась: хитрый, если необходимо – агрессивный хищник, водится у нас на Урале.

Первая группа поддержки также возникла у нас, причем я принимал в этом непосредственное участие. Я знал, что у нас есть коллектив эстрадных танцев на базе горно-металлургического института. Предложил их руководителю Светлане Арсентьевой попробовать свои силы в создании группы поддержки. К слову сказать, что в России помпоны не были в ходу, и мы попросили одного из спонсоров ММК привезти нам их из США.

Кстати, турнир Ромазана стал первым международным, который был проведен в России. Кубок Спартака случился позднее. В данном случае, «Магнитка» шла впереди планеты всей. Так что турнир Ромазана стал для всей хоккейной общественности некоторым катализатором. Мы первыми провели мастер-шоу, конкурс группы поддержки и многие другие активности, которые в других клубах на тот момент не практиковались.

В то время понятия спортивного маркетинга не существовало, над всем работали две девушки, которые составляли орготдел. Так вот, если бы мы интуитивно чувствовали бы  Геннадия Ивановича, ничего этого бы не было. Мы все это придумывали вместе. Отдельных слов заслуживает администратор одного из первых хоккейных сайтов России – metallurg.ru – Слава Терентьев. Он, кстати, был инициатором создания первого, а затем уже традиционного съезда болельщиков. Он же записал на видео мастер-шоу НХЛ, мы видели его впервые, и начали думать над тем, как его можно адаптировать к нашим условиям. Все это делали вместе и дружно. Поэтому говорить о том, что мы интуитивно понимали Величкина и Куприянова, неправильно.

Я уже не говорю о первых двух-трех турнирах Ромазана, когда мы просто не знали, что и как делать. Мы ночевали во дворце, потому что нужно было думать о том, как кого встречать, в том числе и иностранцев. Какие-то финны приехали к нам со своей водой, потому что им кто-то сказал, что в России нельзя пить воду. Куда было девать эту воду? Где их селить, как принимать? Часа в два ночи, когда народ уже начинал вырубаться, приходилось переходить на алкоголь, чтобы взбодриться. Где-то в четыре люди укладывались спать прямо во дворце для того, чтобы проснуться в девять утра. Мне же повезло: я жил в четырех минутах ходьбы от арены. Это сейчас у нас есть полноценный маркетинговый и организационный отдел, кстати, не такой многочисленный по сравнению с другими клубами, но традиционно творческий и готовый работать круглосуточно. А тогда ничего этого не было. Так мы и пытались переделать западный велосипед под наши реалии.

«Чтобы команда стала чемпионом, в ней нужна мужская атмосфера»

- За последние тридцать лет у вас наверняка скопилась куча интересных историй с поездок команды. Расскажите самую интересную из них.

- Сложный вопрос... Историй на самом деле огромное количество, но почти все они не подходят для печати. Могу рассказать про пресс-центр: в начале нулевых, во время одной из легендарных серий против омского «Авангарда», приглашенный в Магнитогорск столичный журналист написал в своем материале о прекрасном пресс-центре дворца Ромазана, в котором, согласно его текста, было три телевизора. На самом же деле, у нас стоял лишь один, который мы бесконечно переключали с канала на канал, чтобы следить за трансляциями параллельно идущих матчей. Прочитав статью, Геннадий Величкин высоко оценил наше гостеприимство: «Молодцы, хорошо принимаете гостей, раз вместо одного они видят три!», и распорядился на самом деле докупить нам еще два.

Что касается команды, не секрет, что в начале девяностых многие игроки выпивали. В «Металлурге» был капитан, который мог вечером приложиться, а утром, на предыгровой раскатке, говорил команде: «Ребята, сегодня минимум три очка с меня». И он всегда их набирал! Не знаю, может быть, тогда другие скорости в хоккее были, или еще что... Но при этом он всегда держал команду. Не дай бог было кому-то выпить перед решающим матчем. Тогда  капитан подходил к тому игроку и говорил: «Вот ты сможешь так же сделать?». А тот прыг-прыг - а не получается. Что касается дедовщины, о которой многие рассказывали – у нас никогда не было такого. У старшаков просто был абсолютный авторитет. Всегда было понятно, что шайбы собирают молодые. Это было по умолчанию. У молодых практически не было права голоса. Вот если ты смог пробиться, тогда ты молодчик. Была относительно спартанская атмосфера.

А что касается режима... Может быть, сами люди были покрепче, возможно, питание было проще, но здоровее. Сейчас же мы не знаем, что едим – вроде все на порядок организованнее в плане специальных спортивных меню, но в качестве продуктов и их составе не всегда можно быть уверенным (ГМО и т.п.). А тогда этого не было. Но и хоккей был не такой энергозатратный, раз у людей хватало времени на излишества и вредные привычки. Сейчас, конечно, тоже есть такие случаи, но у игроков очень быстро встает выбор между тем, чтобы продолжать тусить или же развивать карьеру. Я думаю, что это в любом виде спорта так происходит. Либо у человека будет хорошая карьера, известность, материальные блага и общественное уважение, либо он пойдет в алкомаркет.

- За последние тридцать лет у «Металлурга» можно выделить три команды, которые добивались наибольшего успеха. Это «Металлург» конца 1990-х, одержавший победу в Евролиге, «Магнитка» 2007 года, которая выиграла чемпионат, и команда из середины прошлого десятилетия, на счету которой два Кубка Гагарина. Какая из них вам ближе всего.

- Все. Однозначно все. Хоккей, как и все в этом мире, меняется в быстром темпе. В дрим-тим, которая у нас была на рубеже веков, было четыре состава. Только подумайте, что Андрей Разин и Александр Гольц играли в номинально четвертом звене вместе с Димой Поповым! И все четыре тройки были одинаковыми. Мы в одном из сезонов проиграли два или три матча. Тогда соперники про нас говорили так: «Мы забьем «Магнитке» столько, сколько сможем, а она нам - сколько захочет!». Тогда в Магнитогорске была очень серьезная банда.

В 2007-м была другая ситуация. Тогда у нас творили чудеса чехи, например, Ярослав Кудрна, Томаш Ролинек, и ныне покойный Ян Марек. А в середине прошлого десятилетия в команде была совершенно невероятная по химии тройка Мозякин - Коварж - Зарипов. Причем, Сергей с Данисом и раньше дружили. Но поверьте, если бы рядом с ними не было Яна, то неизвестно, получилось бы у них такое звено. Что-то похожее было у Казани, когда у них играли Морозов, Зарипов и Зиновьев. Но я не знаю случаев, чтобы в одном сочетании соединялись настолько разноплановые мастера. По-спортивному злой и нахальный Коварж, Заря со своей восточной хитростью, Мозякин с голевым чутьем... Сергей вообще, на мой взгляд, гениальный игрок. Я помню, у нас в локаутный год была тройка Мозякин - Малкин – Кулемин, которую сразу стали называть «тройкой ММК». И когда мы общались с коллегами по операторскому цеху, они мне говорили: «Вот что толку разбирать большинство «Магнитки»? Например, на линии передачи находятся два игрока соперника, и шайба там физически не может пройти. Но Малкин почему-то отдает, а Мозякин забивает!». То же самое было и у Зарипова. На самом деле смотреть на это вживую было очень круто.

Вспомним 1998-й год, когда у нас играл Гомоляко. Я сам видел, как он одной рукой клал шайбу на ребро и кончиком клюшки заталкивал ее в уголочек ворот! Очень зряче и очень видимо! И это все в движении! Так что, у нас сложно кого-то выделить. Не может сборище игроков, пусть даже и очень хороших, что-то выиграть. Нужна команда. Не люблю слово «химия», оно уж очень избито. Нужна мужская атмосфера, чтобы ребята могли сказать тренеру: «Слушай, выйди, мы сами поговорим», и напихать друг другу. Это не только в хоккее происходит. Просто так чемпионами не становятся. Команде для этого нужны спетость и собранность. Коллектив должен жить не в тройном, и даже не в четверном измерении. Если брать всех игроков, то это будет 22D. А с учетом тренерского штаба и персонала - все 30-40D. Без этого ничего никогда не будет. Если хотя бы одно из этих «D» вывалится, рухнут все вместе.

«Однажды пресс-центру «Металлурга» помог Владимир Путин»

- В сравнении с началом 1990-х, «Металлург» стал более известной командой. Насколько трудно было с этим справляться? Или же наоборот, вам было приятно, что на команду начали обращать больше внимания?

- Начнем с того, что мы никогда не изменяли систему взаимоотношений, которая начала работать еще во дворце Ромазана. Мы всегда были рады видеть тех журналистов, которые хотят к нам поехать. Как ни удивительно, но однажды в оснащении пресс-центра нам косвенно помог Владимир Путин. В 2000-м году у нас проходил первый Кубок Президента по дзюдо. И под это дело комбинат нам в пресс-центр поставил аж четыре компьютера. Так для ребят появились рабочие места. А когда турнир закончился, Геннадий Иванович сумел эти компьютеры отстоять.

Находился этот пресс-центр, к слову, на пути от раздевалки к столовой. И поэтому там постоянно все пересекались. Руководство клуба то и дело заходило к нам покурить - в то время это можно было делать везде. И многие спортсмены там тоже сидели. Многим было интересно залезть в интернет, а тогда ведь никаких планшетов не было. Была такая ситуация в конце локаутного сезона, когда Сергей Гончар, уезжая, спросил меня: «Леш, что тебе подарить?». Я попросил у него компьютер. Сергей тогда ответил мне, что оргтехнику мне может купить и наш офис, и вместо этого предложил мне кофемашину. Но все же я настоял на компьютере. Потом мы скинулись на кулер, и придумали сделать своеобразную звуконепроницаемую телефонную будку, откуда во время идущей пресс-конференции журналисты могли надиктовывать стенографисткам отчет о матче в федеральные газеты, и никто никому не мешал. Вообще, этот пресс-центр находился на пересечении путей и превратился в место постоянного притяжения. Движуха у нас была очень занятной – кого наш пресс-центр только не видел: артистов театра и кино, цирка, участников знаковых команд КВН и многих других интересных людей.

- Какой из завоеванных трофеев «Металлургу» дался тяжелее всего?

- Чем дальше, тем тяжелее. Хотя, одним из самых ярких достижений стало вовсе не завоевание трофея. В сезоне 1997/98 мы обыграли «Крылья Советов», и тогда началось шествие Магнитогорска в большой хоккей. «Металлург» впервые стал серебряным призером чемпионата – в том сезоне комплекты наград вручались согласно местам в «регулярке», «Ак Барс» тогда стал первым, а затем, в последующем розыгрыше Кубка России эпично слил «Кристаллу» из Саратова, занявшему одну из низших строчек в таблице, а мы этот Кубок выиграли. Именно тогда мы почувствовали, что «Магнитка» - не случайное явление.

- Вы совмещаете должности оператора и пресс-атташе. Каков ваш рабочий распорядок в день матча?

- Да все как обычно. Я помню, что Дэйв Кинг на моем веку стал первым тренером, который серьезно относился к видео. В то время у нас уже появилась цифровая техника, а на магнитофоне был тайм-код, в отличие от стандарта VHS. И Кинг после игры писал мне, в каком порядке нужно склеить моменты. И я приходил в 7-8 утра, все это делал, и в десять часов видео уже показывалось игрокам. А во времена Майка Кинэна мы взяли Сергея Мельникова на полноценную компьютерную статистическую систему, и нам стало проще. Позже еще один человек появился в аналитической группе. На сегодняшний день, после возвращения Ильи Петровича Воробьева и с приходом в клуб Сергея Алексеевича Ласькова, этим аспектам игры стало уделяться еще больше внимания, что, я уверен, обязательно даст свои прогрессивные результаты.

Помимо этого, у меня есть еще одна добровольная повинность - я отвечаю за билетную программу для игроков. Это касается и поездок, особенно в Москву. В игровой день прессы, на самом деле, немного. Нас стараются не дергать утром – пара интервью после раскатки не в счет. Основная работа в этом плане начинается именно вечером. Вообще, в сезоне все работает, как машина.

«Нас не хотели пускать в Евролигу, так как думали, что мы находимся в Азии»

- Есть ли у вас рабочий девиз и как он звучит?

- Нет его, и никогда не было. Я вырос в СССР, и тогда не было никаких мотивационных брифингов типа того, что «Я сделаю сегодня больше, чем вчера». И, наверное, это правильно. Если брать пресс-атташе, то есть люди, наподобие пресс-секретарей уровня Дмитрия Пескова, которые озвучивают мнение политического руководства, у которого нет времени появляться на публике. Я же считаю своей непосредственной работой осуществление коммуникации. Первое - мне нужно создать максимально комфортные условия для работы прессы. Когда мы только переехали на новую арену, ложа для журналистов находилась на боковой трибуне. И я потихоньку передвинул ее в центр, чтобы корреспондентам было удобно смотреть хоккей. Наверху у меня есть зона для людей, которые хотят, чтобы им было потише, при этом оттуда открывается один из лучших видов на ледовую площадку, работает телевизор с трансляционными повторами, созданы все условия для работы.

Второе - коммуникация. Это стыковка с игроками и тренерским штабом, особенно в гостях. Не было причины у нас искать человека, который будет работать на выезде, потому что я постоянно с командой. За эти тридцать лет я пропустил всего три выезда. Первый раз случился из-за этапа женского чемпионата мира в Магнитогорске, на котором меня оставили работать с прессой. И так случилось, что после этого выезда уволили Валерия Викторовича Постникова с поста главного тренера. Потом, во времена Дэйва Кинга, получилось так, что нам надо было лететь из Москвы в Омск рейсовым самолетом, но авиакомпания объединила два рейса в один, и небольшую группу персонала с несколькими молодыми игроками было решено оставить в Москве. Так случилось, что именно после этой поездки случилась отставка Кинга. Тогда я начал шутить, что меня всегда надо брать в поездки, потому что это плохо заканчивается для тренеров! А в третий раз я просто заболел воспалением легких, и эта «традиция», слава Богу, прервалась.

Коммуникация, конечно, главное. «Магнитка» всегда была одной из самых далеких от центра топ-командой. Более того, на рубеже веков нас пытались не пустить в Евролигу, мотивируя это тем, что мы, якобы, находимся в Азии! И нам пришлось доказывать, что граница между Европой и Азией проходит по реке Урал, а дворец спорта Ромазана стоит в Европе, а Азия начинается в ста метрах от него. Эти европейцы приезжали к нам «на стиле» и все время говорили, где и что у нас не так. А когда мы приехали во французский Гренобль и вышли на раскатку, то увидели, что центральный круг весь в железных стойках. Спрашиваем, как нам кататься? А нам и говорят: «Мы рекламу клеим, у нас не было другого времени». Ладно, просим хотя бы свет включить. И опять нельзя, потому что дворец муниципальный, и для этого нужно позвонить и спросить разрешения у мэра города. Звонить ему можно только после десяти утра, а раскатка у нас в девять. Так что еще вопрос, где на тот момент были лучшие условия – у нас или у них.

- Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать хороший пресс-атташе?

- Терпением, в первую очередь. Это работа на больших эмоциональных скоростях. Все находятся в бесконечном цейтноте, особенно перед или во время плей-офф. Еще нужно хладнокровие. Когда команда выиграла, у всех позитивные эмоции, от интервью мало кто отказывается. А когда случается поражение, пресс-атташе выходит на передовую, и нужно делать свою работу, не важно, что все раздражены и эмоции, мягко говоря, далеко не положительные. Потом, если возвратиться к качествам, уже идут умение идти на контакт и ладить с людьми, а также понимание современных технологий. Если раньше мы узнавали результаты других команд по телефону у бабушки на вахте в местном дворце, где проходил матч, то сейчас возник переизбыток информации. И ты должен знать, каким инструментом и для чего конкретно лучше пользоваться. Так что, самое главное - терпение.