Тони Мортенссон: "Россия мне подходит больше, чем Швеция"

Самый результативный игрок СКА рассказал «Спорту день за днем» о своем футбольном прошлом, объяснил секрет успеха шведского хоккея, назвал лучшего партнера в карьере, но не смог вспомнить ночь после победы в Кубке Гагарина.

Чемпион мира 2006 года, обладатель первого в истории Кубка Гагарина, лучший (с большим отрывом) бомбардир клуба, к которому все последние годы приковано огромное внимание, третий бомбардир КХЛ. По идее, такая фигура должа чуть ли не ежедневно появляться на страницах спортивных газет. Но выступающий в КХЛ уже третий сезон Тони Мортенссон в российской прессе отмечается нечасто, а больших интервью до сих пор не давал вовсе. После того как он несколько раз перенес нашу встречу, подумалось, что причина такой непубличности в застенчивости хоккеиста. Укрепился я в этой мысли непосредственно перед интервью, когда Тони попросил перенести беседу из кафе Ледового дворца в подтрибунные помещения. Но его ответ на первый же вопрос развеял все подозрения.

— Почему я редко общаюсь с прессой и до сих пор не дал ни одного большого интервью? – смеется Мортенссон. – Так это к вам, журналистам, вопрос. Может, не было заинтересованности в обстоятельном разговоре со мной? Хотя ваши шведские коллеги проявляют большую активность – звонят, пишут большие статьи обо мне с Маттиасом Вейнхандлем и даже приезжали в Питер снимать о нас сюжет.

— Кстати, где популярнее хоккей – в России или Швеции?
— Могу сравнить города, в которых я играл. Когда выступал за «Липчепинг», народа на матчах собиралось гораздо меньше, чем в Петербурге и Казани. А в этом сезоне наш Ледовый вообще заполняется почти всегда. Чувствуется подъем интереса к хоккею. Уверен, что здесь он популярнее, чем в том же Липче­пинге.

— В Швеции больше интересуются футболом или хоккеем?
— Футболом, причем намного. Но замечу, что шведский футбол находится на довольно низком уровне, особенно это касается нашей лиги. Поэтому я горд успехом сборной, которая пробилась на чемпионат Европы из очень сложной отборочной группы. Когда есть время, я с интересом смотрю футбольные матчи, в последнее время особенно внимательно слежу за «Зенитом», был на его матчах в Лиге чемпионов. Если позволит наш график, с удовольствием выберусь на их игры в плей-офф.

— Правда, что вы долго занимались одновременно футболом и хоккеем?
— Да. Но в 16 лет пришлось делать выбор.

— Почему отдали предпочтение хоккею?
— Решил, что здесь шансы про­явить себя и добиться заметных успехов намного выше. Надеюсь, не ошибся (улыбается).

В Америке во мне увидели интеллектуала

— Какие еще виды спорта развиты вашем родном Мерсте?
— Больше там заняться нечем. Я и Уиль­ям Карлссон, ставший в январе чемпионом мира среди молодежи, – самые известные спортсмены Мерсте. Так что иных вариантов, кроме футбольного поля и хоккейной площадки, у меня не было.

— У шведского мальчишки есть шанс пройти мимо хоккея, если в городе много катков и работает секция?
— Не все так просто. Да, в Швеции много катков, но далеко не все могут позволить себе заниматься нашим видом спорта серьезно. Это в футболе достаточно купить мяч и бутсы и можно спокойно тренироваться и играть. Хоккейный же инвентарь стоит дорого, не каждому по карману, и при этом не выдается в школе, а должен приобретаться родителями. Такая же, кстати, ситуация и в соседней Финляндии.

— На каких позициях вы играли в детских и юношеских командах?
— В футболе был центральным полузащитником, а в хоккее играл в центре и на краю нападения.

— Когда окончательно перешли в центр?
— До 22 лет играл на обоих краях. Но в «Цинцинатти Майти Дакс» тренеры решили, что я должен быть центральным нападающим. С тех пор амплуа уже не менял.

— Почему вас решили перевести?
— Увидели во мне находчивого парня, который сможет с помощью интеллекта направлять своих партнеров и создавать им моменты. Но лично для меня никакой разницы нет – я прекрасно чувствую себя на краю и, если понадобится, спокойно там сыг­раю.

— Игра на позиции полузащитника в футбольной команде помогла развить полезные для хоккейного центр­форварда навыки?
— Пожалуй, да. Ведь игрок средней линии в футболе должен как атаковать, так и обороняться. Это способствует определенному игровому мышлению, что помогает в хоккее. Ведь в нем центру надо гораздо больше отрабатывать в защите, чем краям. Выступления на футбольном поле действительно мне помогли.

Почтовые марки с Форсбергом

— По каким критериям в Швеции распределяются амплуа в нападении?
— Это схоже со сказкой о трех богатырях. Один форвард должен быть мощным, оказывать давление и «собирать» все отскоки с пятачка. Пример – Евгений Артюхин в СКА. Второму требуется быть находчивым, способным увидеть интересное продолжение атаки и создать остроту, вывести на ворота партнеров. Ну а третий должен быть просто голеадором.

— Кто был вашим кумиром в юности?
— Особенно я засматривался на трех мастеров – Хокана Лооба, Матса Сундина и Петера Форсберга.

— Кто все-таки более сильный игрок – Форсберг или Сундин?
— Выбрать очень сложно, но я предпочту Форсберга. Все-таки он выиграл абсолютно все возможные трофеи мирового хоккея – чемпионат мира, Олимпиаду и Кубок Стэнли. Причем дважды! И еще. Когда просматриваю записи матчей Форсберга, то осознаю, что порой Петер вытворял на льду невероятные, просто нереальные вещи! Так что номер один – Форс­берг.

— Помните февраль 1994 года?
— Понимаю, о чем вы. Тогда в Лилехаммере сборная Швеции впервые выиграла Олимпиаду. Помню, как 13-летним мальчишкой, затаив дыхание, наблюдал за финальной встречей с Канадой, особенно за серией буллитов. Победный бро­сок-ше­девр Форсберга до сих пор стоит перед глазами. Кстати, 1994 год вообще стал выдающимся для шведского спорта. Помимо великой победы хоккейной сборной, впервые за три с половиной десятка лет выиграли медали чемпионата мира футболисты. Спортивные воспоминания о том времени, пожалуй, наиболее яркие.

— Почтовые марки с изображением решающего буллита в исполнении Форсберга еще популярны в Швеции?
— Еще как! Их до сих пор выпускают, и они пользуются очень большим спросом.

— Чем сейчас занимается Сундин?
— Матс играет в гольф (смеется).

— От хоккея, значит, окончательно отошел?
— У меня ощущение, что Сундин не просто отошел от хоккея, а вообще выпал из этого мира (улыбается). За ветеранов не играет, никого не тренирует, матчи не комментирует. Хотя, думаю, что Матс будет принимать участие в организации чемпионата мира, который состоится у нас на родине.

— После победы сборной Швеции на молодежном чемпионате мира специалисты отмечали, что добиться подъема на всех уровнях – от юниорского до взрослого – помогли реформы. О каких конкретно изменениях в подготовке хоккеистов идет речь?
— Неправильно говорить, что успеха нам удалось добиться только сейчас. И так все последние годы как национальная, так и молодежные и юниорские сборные Швеции, показывали достойную игру и почти всегда доходили до полуфиналов. В этот раз просто сошлось несколько факторов, в том числе везение и отсутствие в финале хозяев-канадцев, что помогло молодежке выиграть золото. Главная же реформа заключается в требовании к тренерам всех команд играть по единой схеме, в рамках которой перед игроками одних и тех же амплуа ставятся одинаковые задачи. Это касается всех сборных. Такая методика позволяет игрокам при переходе на более высокий уровень не тратить время на адаптацию к новым требованиям, а быстро и просто вливаться в национальную команду. Кстати, насколько я знаю, подобную систему ввели в сборных России по футболу после прихода Дика Адвоката.

— Но ведь необходимость играть по единой схеме подавляет творчество тренеров и наверняка пагубно сказывается на зрелищности – коман­ды становятся похожими.
— Я не выступаю сейчас в Швеции, поэтому не возьмусь говорить, насколько это вредит зрелищности. Но с точки зрения игрока, думаю, такая система оправдана. Так же считают мои знакомые, которые привлекаются в сборную. Ведь, когда ты переходишь из одной коман­ды в другую, особенно, если речь идет о сборных, которые не имеют много времени на подготовку, очень полезно иметь представление о том, что и как ты должен делать на конкретной позиции. Это позволяет сэкономить время для других аспектов подготовки.

— Сохранились ли у вас контакты с представителями сборной после того, как в прошлом году вы решили пропустить чемпионат мира?
— Конечно. Со мной связывались, спрашивали о здоровье и желании выступить на ближайшем этапе Евротура. Но этот разговор был уже достаточно давно. В ближайшие дни я жду повторного звонка, когда мне сообщат, вызывают меня или нет.

— А на чемпионате мира намерены сыграть?
— Желание однозначно есть. Но рассчитывают ли на меня в сборной, наверняка станет известно после шведского этапа Евротура. Если, конечно, я попаду на этот турнир (улыбается).

Лучшая ночь жизни

— Повышает ли шансы Тони Мортенссона сыграть на Олимпиаде в Сочи то, что он выступает в России?
— До Игр еще больше двух лет. Для спорта это огромная дистанция, на которой многое может поменяться. Потому сейчас загадывать и оценивать шансы бессмысленно. По поводу же моей игры в России могу сказать следующее: выступление в вашей стране помогло мне прибавить абсолютно во всех аспектах. Считаю, что стал здесь на порядок более сильным хоккеистом. И я счастлив, что сейчас играю в России и соответствую уровню столь сильной коман­ды, как СКА. Это мне кажется очень весомым достижением, вне зависимости от того, получится ли у меня отправиться в Сочи в составе сборной.

— А был ли у вас реальный шанс поехать на триумфальную для Швеции Олимпиаду-2006?
— Не уверен. Но сожалеть по этому поводу не приходилось. Я тогда проводил великолепный сезон, упрекнуть мне себя было не в чем. Просто тренерский штаб справедливо почти полностью сделал ставку на мастеров из НХЛ.

— Как у вас на родине отнеслись к разговорам о том, что победа сборной в Турине вышла не очень спортивной? Многие ведь до сих пор считают, что команда намеренно уступила в матчах группового этапа для более легкой турнирной сетки в плей-офф.
— Не знаю, какую позицию по этому поводу можно услышать чаще, но сам думаю, что команда поступила правильно. Если у тебя есть возможность попасть на более слабого соперника, то почему надо от этого отказываться? И ведь в итоге сборная стала чемпионом! Значит, все было сделано правильно!

— Но игра в поддавки противоречит самой сущности спорта.
— В этом надо обвинять не участников, а организаторов. Ведь это они, а не хоккеисты, придумали формулу, позволяющую выбирать себе соперника.

— Спустя два с половиной месяца после Турина вы стали чемпионом мира. Запомнились эмоции от первого крупного успеха?
— Это было нечто потрясающее! Пусть я сыграл не так много на том чемпионате, но все равно чувствовал себя одним из творцов победы, а золотая медаль останется со мной навсегда. Еще запомнилась наша вечеринка в Риге и прилет в Стокгольм. В столице нас встречало примерно 15 тысяч человек. Пожалуй, это самая запоминающаяся ночь в моей жизни.

— А что скажете про ночь после победы в Кубке Гагарина?
— Про ночь – ничего, потому, что я ничего не помню (смеется). Но вообще тогда меня особенно впечатлила реакция болельщиков. Это была огромная радость не только для Казани, но и для всего Татарстана. С партнерами мы тоже повеселились отменно, хотя подробности, повторю, не отложились в памяти. Просто было море радости. А перстень за победу в первом розыгрыше Кубка Гагарина я храню очень бережно.

— Казань – действительно самый спортивный город России?
— Вполне допускаю, что это именно так. Когда я там играл, каждый матч «Ак Барса» собирал аншлаг. Подчеркиваю – каждый! Это говорит о многом. Хотя замечу, что такая же картина сейчас и в СКА, где большинство наших игр собирают полный Ледовый. Разница лишь в том, что Санкт-Пе­тер­бург больше Казани, и у меня гораздо больше возможностей остаться не­узнанным на улице.

— Какие качества выделяют Зинэтулу Билялетдинова?
— У него есть система, которой должны придерживаться абсолютно все хоккеисты. Для этого им надо не­укоснительно соблюдать его требования. Если же кто-то позволяет себе отойти от заданного курса, то играть не будет. Все просто, понятно и без отдельных обьяснений.

— На что в большей степени направлены его требования?
— На все! Тактика, особенности противоборства с соперником и взаимодействия с партнерами, игра в каких-то стандартных ситуациях – все надо выполнять именно так, как он требует в этот момент. Допустишь отклонение – сразу превратишься в стороннего наблюдателя. Причем это касается не только игр, но и тренировок. И я считаю, такой подход правильным. У меня остались прекрасные воспоминания от работы с Билялетдиновым.

— С игроками он такой же невозмутимый, каким его часто видят журналисты и болельщики?
— Нет, нет, что вы! Такой он далеко не всегда. Приходилось видеть его и в гневе, кричащим на игроков. Бывало, и клюшки ломал в раздевалке.

— Даже такое было?!
— Было, было, не сомневайтесь! (Смеется.)

О родине напоминает только «Икея»

— К чему в России было привыкнуть особенно тяжело?
— Таких сложностей вообще не было.

— Странно это слышать от европейца.
— Говорю как есть. Дело в том, что я очень прост в общении и легко схожусь с людьми. Помимо этого, я в целом неприхотлив, и вряд ли какие-то особенности российской действительности могли выбить меня из колеи. К тому же я приехал в Казань, не когда на дворе стояли суровые морозы, а летом. Поэтому у меня была возможность к той же погоде привыкнуть постепенно.

— С партнерами быстро начали общаться?
— Да. Отдельно отмечу, что мне повезло с людьми. Партнеры, тренеры, другие сотрудники клуба, болельщики – все меня приняли очень тепло. В том, что я легко адаптировался в России, их заслуга тоже очень весома.

— Что вам в России напоминает Швецию?
— Каких-то похожих заведений, построек или кафе с ресторанами не замечал. Поэтому о Швеции в России напоминает, пожалуй, только «Икея» (смеется). Иногда туда выбираемся.

— Ваша девушка интересуется хоккем? Или просто мирится с вашей профессией?
— Скорее второе. Она посещает все наши домашние матчи, но большим любителем и уже тем более фанатом хоккея ее назвать никак нельзя.

— Когда принимали предложение СКА, учитывали, что здесь с вами будет соотечественник Маттиас Вейнхандль?
— То, что мы здесь вдвоем – большой плюс. Все-таки с Маттиасом мы вместе выступали еще за «Липчепинг», где хорошо взаимодействовали и получали удовольствие от игры друг с другом. Так что это, конечно, тоже повлияло. Но дело еще и в том, что много хорошего о Петербурге и команде нам рассказывал Андреас Юханссон, игравший в СКА несколько лет назад.

— С чем связан заметный рост вашей результативности в нынешнем сезоне?
— Во-первых, это заслуга моих партнеров. Несмотря на то, что они неоднократно менялись в этом сезоне – в частности, сейчас из-за травмы выбыл Вейнхандль – у меня со всеми получается хорошо взаимодействовать. Сейчас я чаще играю с Глебом Клименко и Максимом Рыбиным – вот их и надо благодарить за то, что набираю много очков. Также отмечу еще раз, что мне удалось самому прибавить в игре. Прошлый сезон, считаю, провел значительно слабее.

— Частые перестановки в звеньях сильно сказываются на игре?
— Перестановки вызваны травмами, поэтому тренеры вынуждены тасовать состав. Но, конечно же, когда есть возможность долгое время играть в одних и тех же сочетаниях, это надо использовать. Так можно сыграться, и в решающих матчах сезона довести взаимопонимание в тройках и пятерках до максимального уровня. Когда ты от и до знаешь все особенности игры своих партнеров, понимаешь, что они сделают в следующий момент, ты получаешь очень весомый козырь.

— Задача занять первое место по итогам регулярного чемпионата стоит жестко?
— Такая задача есть. Но все равно итоги сезона будут подводиться после плей-офф. Так что получить наиболее выгодный кубковый «посев», конечно, важно, но это не главная цель.

— Кто из соперников понравился особо?
— Пожалуй, «Ак Барс» и «Салават». Хоть мы и сыграли с ними лишь один и два матча соответственно, они успели впечатлить своей мощью и организованностью. Уверен, что, несмотря на некоторые сложности, эти клубы остаются главными фаворитами Кубка Гагарина. И если, дай бог, доведется сыграть против них в плей-офф, будет очень тяжело.

— Согласны с мнением, что Восточная конференция сильнее Западной?
— Да, скорее всего, это так. Но надо признать, что на расклад сил повлияла трагедия с ярославским «Локомотивом», после которой клуб снялся с чемпионата. Из-за этого борьба за первое место на Западе не столь остра, как могла бы быть. Мы, конечно, понимаем, что если будем играть в свою силу, победа в конференции никуда от нас не должна деться. Но несколько недавних встреч показали, что если ты подходишь к матчу не готовым, то соперник сразу же накажет тебя, и в итоге ты можешь быть разгромлен даже у себя дома.

Лучший партнер – Вейнхандль

— Кто сильнейший хоккеист из тех, против кого вам доводилось выходить на лед?
— Он сейчас играет в нашей команде. Это Дмитрий Калинин. Когда мы играли друг против друга, он запомнился очень умелой позиционной игрой и настоящей «непроходимостью».

— А кто из партнеров больше всего поражал своим талантом?
— Мне проще говорить о том, кого я хорошо знаю, с кем провел достаточно времени вместе на площадке. Поэтому выделю Маттиаса Вейнхандля. Мы долго были партнерами в Швеции, второй год выходим в одном звене в СКА. По моему мнению, у нас получается и дополнять друг друга, и добиваться хороших результатов. Также было в «Липчепинге». Вейнхандль – мой лучший партнер за всю карьеру.

— Назовите главное отличие между шведским хоккеем и российским?
— В России универсальнее схемы игры, много непохожих команд. Но особенно выделю, что здесь гораздо больше атакующего хоккея, чем в Швеции. И мне это нравится. Однозначно в России у меня больше возможностей проявить свои лучшие качества.

Санкт-Петербург