Сергей Мыльников: "Из Калгари Винокур летел во вратарской маске"

Он был знаменитым хоккейным вратарем. Быть может, слово "легендарный" не станет преувеличением. Олимпийский чемпион Калгари-1988, трехкратный чемпион мира.

Отдав почти всю спортивную жизнь "Трактору", регулярно приглашался в сборную СССР. Вера в Мыльникова у Виктора Тихонова была столь велика, что вызывал его на чемпионат мира даже из "Квебека". Хотя в "Квебеке" вратарь больше сидел на лавке, чем играл.

На интервью Мыльников согласился не сразу – и встретил с подозрением: "А удостоверения у вас есть?" Удостоверения были. Всякое мы видали – но такое первый раз.

Впрочем, вратарская настороженность вскоре пропала.

ФИКЦИЯ

– Прошерстили интернет в поисках вашего нынешнего места работы. Ничего не обнаружили.

– С Нового года тружусь в Ночной лиге. Куратором по Уральскому региону. Слежу за состоянием ветеранского хоккея. С работой помогли Сергей Макаров и Александр Якушев.

– Как из "Автомобилиста" вас увольняли в 2011-м?

– С Ильей Бякиным, главным тренером, за компанию. Сказали: "Результата нет – свободны". А откуда ему взяться, если игроки собраны из высшей лиги? Руководили командой люди вроде Шерстянникова. Говорят, сейчас он снова всплыл, Вайс-фельд его вернул в клуб.

– К вам лично какие были претензии?

– Да никаких. Просто захотели убрать меня и сына (вратаря Сергея Мыльникова-младшего. – Прим. "СЭ"). Потом Сашу Дроздецкого. Нашли крайних. А Бякин ушел за нами следом, от несправедливости. Илья – очень чистый человек. Еще нам грозили – мол, ничего не выплатим. Пришлось КХЛ подключать.

– Быстро вам стало все ясно в Екатеринбурге?

– Ясно мне давно… В клубах меняются по два-три тренера за сезон. Подумайте: кому это выгодно? Хоккеистов частенько набирает не тренер, а генеральный менеджер. И агенты. У одного агента в клубе по 10 – 15 хоккеистов!

– Получается, он и тренирует команду?

– Ага. Вместе с менеджером.

– Чего вам не хватило, чтоб работать агентом, например?

– Даже мыслей не было. Вы спросили – я впервые об этом задумался. Вот тренировать мне хочется.

– Есть в нашем хоккее тренер вратарей, который для вас в профессии – номер один?

– Нет. У нашего поколения специальных тренеров по вратарям не было. А сегодня это вдруг стало модным. Не понимаю – какая от них польза? Вот представьте: в "Ладе" Цыгуров выходит на тренировку, берет свисток. Два ассистента – Михалев в этом углу, я – в том. Шайбочки Цыгурову подкидываем. Когда заниматься с вратарем? Ну, гол он пропустит, подбежишь, скажешь: "Что ты ушами хлопал?!" А попытаешься влезть, тот же Цыгуров рявкнет: "Куда суешься, я главный!" Эти люди инициативы никому не давали. Помощники были "людьми сбоку", прилипающими к славе. Если он поделится – хорошо.

– Неужели профессия тренера вратарей – фикция?

– Я считаю – да! В Канаде прежде для них работу находили, смотрели с голкипером видео. Но теперь и так все смотрят, для этого отдельный специалист не нужен. А шариками пожонглировать можно после тренировки.

– Интересно же вы себя чувствовали в этой должности.

– А я ни в одном клубе не был тренером вратарей! Где-то уделял им больше внимания, но везде работал помощником главного.

"ШЕСТЕРКА"

– Ваши сыновья закончили с хоккеем?

– Да. Сергей последний сезон отыграл в "Ариаде-Акпарс" – все, говорит, надоело. У него двое маленьких детей. Губить здоровье – ради чего? Вы слышали, как "Ариада" зимой чуть не разбилась?

– Как?

– В аэропорту Саранска при посадке Ан-24 улетел в сугроб. Им только сказали: "Бегите быстрее, возможен взрыв…" Чудом обошлось. Теперь сын будет поигрывать за какую-нибудь газовую команду. Как и старший, Димка.

– На эти деньги реально прожить?

– Живут же.

– В свое время Сергей отметился в знаменитой драке с "Ак Барсом", лупил вратаря – Норонена…

– Сережа не прав – выскочил со скамейки. Так нельзя. Ты не играешь – куда лезешь? Но дрался нормально.

– Вы никогда на площадке кулаками не махали?

– Был случай. Вывел из себя хоккеист "Автомобилиста". Играли в Первоуральске, зрителей почти не было. Он гол забил – и мне, вратарю сборной, показал известный жест. Меня замкнуло. Рванул за ним, догнал – и по горбу клюшкой. Как ни странно, даже не удалили.

– Из сыновей по вратарским данным – у кого было больше возможностей?

– Оба одаренные, но у Сережи характер покрепче. Димке этого не хватило, слабинку дал. В чемпионате Швеции меня как раз он сменил в воротах – я на тренерскую перешел, а его 15-летним поставил. Играл за молодежную сборную, в "Ладе" начал неплохо. И в "Северстали" могло получиться, но Михалев привез опытного Серегу Николаева. Дима отправился в "Спартак", потом мотался по командам… А Сережа, по-моему, в "Тракторе" был не слабее Гелашвили. Все зависит от тренера, как тот распределит роли. Младшему с тренером не повезло.

– Хоть раз пытались с тренером говорить за сыновей?

– Однажды сунулся. И меня Цыгуров выгнал из "Лады".

– Вот это подробность.

– Январь 1998-го. Дима стал серебряным призером молодежного чемпионата мира. А у "Лады" четвертьфинал Евролиги против ярославского "Торпедо". Дома победили 2:1, наутро улетать. Цыгуров стоит рядом с дочерью. Я сдуру подошел: "Кого из вратарей берем в Ярославль?" – "Чечина и Николаева". Вы помните Женю Чечина?

– Смутно.

– Был такой мальчик. Дружил с дочкой Цыгурова. Спрашиваю: "Почему Чечин-то? Мыльников вернулся с чемпионата мира!" И слышу: "А ты тоже не едешь!" Сразу, в отместку. "Лада" там проиграла в пять шайб и попрощалась с Евролигой. Цыгуров приезжает, не здороваясь, шагает мимо. Затем оборачивается: "Пиши заявление". Да пожалуйста! В тот же день я из Тольятти уехал в Москву. Правда, думаю, закусил губу Цыгуров еще из-за Киселева.

– Кто такой?

– Была у него "шестерка" – Валерий Киселев. Доходило до смешного. Цыгуров в туалет идет по-маленькому – а этот у дверей с полотенцем замирает. Ждет. А игроки галдят, ставки делают: "Не успеет!" – "Успеет!" Цыгуров появляется – тот ему раз полотенчико. Потом эпизод с Ильей Брызгаловым на тренировке.

– Так-так.

– Киселев все совался к вратарям, поучал. Я не выдержал, говорю при нем Цыгурову: "Федорыч, давай разберемся. Если вратари на мне – буду помогать. Но чтоб этот не вмешивался. Если нет – пускай Киселев работает, я влезать не стану". На следующий день выхожу на тренировку раньше Цыгурова – ко мне подлетает Брызгалов: "Саныч, что делать? Киселев заколебал советами".

– Что сделали?

– Подъехал к нему: "Мы же все решили". И вдруг ответ: "А ты вообще пошел на …! Тебя выгнать надо!" Хоть Киселев сам понимал – кто он и кто я. У меня крыша так ш-ш-ш, съехала. "Что ты сказал?!" Он щупленький, засунул ему клюшку под мышку. Хотел через борт выкинуть. Везу вдоль и краем глаза замечаю Цыгурова. Отпустил, не стал бросать. А вечером доктор говорит: "Серега, ты этому дураку два ребра сломал!"

– Чувствовали, что ходите под увольнением?

– Да нет. Сколько я Цыгурова вытаскивал, когда еще за "Трактор" играл?! Все звания, "заслуженного" получал за меня.

– Тяжелый человек?

– Честно вам скажу – невероятно тяжелый! Ничего святого. В команде у него были люди, которые лазили по номерам, принюхивались. Найдут пробку из-под пива – ты на крючке. Если на сторону собрался – вешают условную дисквалификацию на два года за нарушение режима. И все, никуда не денешься. В Челябинске этих дисквалификаций у меня было столько, что уже как рецидивист проходил.

СРЕДА

– Вычитали в интервью Цыгурова – играл за "Трактор" вор-карманник. Украдет, отсидит, возвращается в команду. Катание было божественное.

– Не помню такого. Был картежник, входил в тройку сильнейших по Союзу. Это – да. Он с Цыгуровым дружил.

– Ваш земляк Андрей Сидоренко живописно описывал нам Челябинск той поры: "Идешь с рюкзаком и клюшечкой, тебе по башке стукнут – домой возвращаешься налегке. Драки район на район были в порядке вещей…" И вы через это прошли?

– Всякое бывало. Я быстро бегал, поэтому меня обычно не догоняли. Ни хулиганы, ни милиция, ни дружинники. В городах вроде Челябинска у мальчишек в те годы выбор был нехитрый – спорт, завод или тюрьма.

– Ни второе, ни третье вас, надо думать, не прельщало?

– Отец всю жизнь отпахал на Челябинском тракторном. Я приходил к нему в литейный цех, видел, какая жестокая это работа. Мне повезло, что с хоккеем получилось. Хотя среда могла засосать. Когда живешь в одном дворе со шпаной, волей-неволей общаешься. В каких-то ситуациях Бог отвел.

– Например?

– Вечер, за столиком около подъезда играем в карты. Отец из окна зовет: "Сереж, иди поешь". Пока ем, вспыхивает драка. Приезжает милицейский патруль, всех забирает. И каждому впаяли по пять лет.

– За что?!

– Как пишут в протоколах – "за нанесение телесных повреждений". Задержись на полчаса с ребятами, и я бы попал под раздачу. В другой раз был на тренировке, когда домой из соседнего района нагрянули человек семьдесят. Отец, открыв дверь, обмер. "Серегу позовите". – "Его нет". Потоптались и ушли.

– Что хотели?

– Угадайте. И представьте, что со мной было бы, если б с ними встретился. Заправляли в этой толпе братья Журавлевы. Первый – чемпион Европы по боксу. Второй – садист и подонок, сидел на малолетке. Третий – такой же…

Или вот случай. Тренировки юношеской команды "Трактора" заканчивались поздно. Зима, темень, бредем вчетвером к остановке трамвая. Там пьяная компания. Докопались, началась драка. Один из наших схватил здоровый кусок льда и врезал парню по башке. Тут милицейский свисток, крики: "Стоять!"

– Повязали?

– Мы ушли дворами. Позже узнал от брата, что в районе ЧТЗ на остановке убили парня. И вот думаю – не того ли, что льдиной огрели? Может, ему голову проломили? А пацана, который это сделал, самого через полгода зарезали.

– Месть?

– Нет. Пьяный десантник, вернувшийся из армии, приревновал к девушке. И нанес профессиональный удар ножом в пах. Парнишка умер от потери крови до приезда "скорой". А ведь в классного хоккеиста мог вырасти. Вот судьба. Десантника же осудили всего на шесть лет. Так что в Челябинске ты все время ходил по грани.

БРЕЖНЕВ

– Дебют в "Тракторе" у вас вышел хоть куда.

– В 18 меня выпустили в Лужниках против "Спартака", за который играли Якушев, Шалимов, Шадрин. Полные трибуны, в ложе – Лео-нид Ильич.

– Откуда знаете?

– Как говорил Тарасов? Хоккеист на площадке должен видеть своих, чужих и девушку в десятом ряду. А я еще и Брежнева разглядел. Он болел за "Спартак", нередко приезжал на матчи. "Трактор" выиграл 3:0. Для Сереги Макарова, кстати, это был тоже дебют – и он на первой же минуте забил! А последнюю шайбу забросил Коля Шорин. Легендарная для Челябинска фигура. Мы дружили семьями.

– Шорин так и считается пропавшим без вести?

– Да, уже лет двадцать. Челябинск тогда решили очистить от кавказского криминала. На то, чтоб покинуть город, дали сутки. Коля именно в тот вечер на рынке пиво пил. Потом сказал: "Пора домой". Сел в грузовик, за рулем был какой-то южный товарищ. И все, исчез бесследно. Может, убили. Может, забрали в рабство и увезли куда-то в горы.

– Каким образом столько лет скромный "Трактор" вас удерживал?

– Полагаю, в Брежневе дело. Он близко общался с челябинцем Тяжельниковым, большим человеком из ЦК. Остальных-то хоккеистов "Трактора" в Москву провожали с почестями. А я всю жизнь слышал: "Нужно спасать "Трактор". Никуда не отпускали. Даже Тихонов ничего не мог предпринять.

– А как в 1980-м очутились в ленинградском СКА?

– Я лет восемь учился в институте. Никто бы меня в армию не забрал бы, но сам попросился.

– Оригинально.

– Произошел конфликт с Цыгуровым. Несколько молодых хоккеистов решили из команды свалить. Рожков, Бухарин, Жуков и я отправились в Ленинград – "служить". "Трактор" огорчился. Накатали бумагу куда надо, пришел приказ: двоих вернуть. Но фамилии указать забыли. Хотели меня с Жуковым, а получили назад Рожкова и Бухарина.

– В Ленинграде попробовали что-то по-настоящему армейское?

– Привезли в роту на присягу. Еле отыскали сапоги с широким голенищем, ноги-то раскачанные. Завели в красную комнату. Автомат положили на стол, в руки давать не рискнули. Больше за два года военную форму не видел.

В ленинградском хоккее разруха царила – и мы вроде как должны были его поднять. Игроков СКА болельщики на руках носили. Цветы дарили после матчей. А мне руководство 16 квартир предлагало – хоть на Невском, хоть на Финском заливе. Ни одну не поехал смотреть.

– Почему?

– Потому что меня ждали в "Спартаке". Начальник команды Валерий Жиляев полтора года одолевал: "Точно у нас? Не передумаешь?" – "Да точно, точно…" Однако в последний момент Кулагин от меня отказался, взял Сапрыкина. Не знаю, почему. Пришлось возвращаться в Челябинск. А Жиляев до сих пор извиняется при встрече.

– В СКА с тренерами не конфликтовали?

– Когда заикнулся об уходе, Михайлов сразу хотел отчислить: "Ах так?! Будешь дослуживать у черта на рогах, точку охранять". Меня в Смольный вызвал командующий округом. Три часа беседовали. Отличный мужик оказался.

Судите сами: я – прапорщик. Обязан явиться как минимум в военной форме. Ниже подполковника в тех темных коридорах людей не встречал. Один меня до угла довел, перепоручил следующему подполковнику. Через сто метров передавали друг другу. А я – в джинсах, лохматый разгильдяй.

– О чем с командующим договорились?

– Сезон доигрываю, помогаю команде. И меня отпускают с доброй душой. Он слово сдержал, молодец.

28 КИЛОМЕТРОВ

– В "Магнитке" 90-х после неудачных матчей вратарей направляли к экстрасенсам. Вы с этой публикой сталкивались?

– Игроком – нет. Был уже тренером "Лады", когда в Тольятти приехал Сергей Бабарико.

– Бывший динамовский вратарь с бородой, как у старообрядца?

– Он самый. К тому времени карьеру закончил, немножко "шаманил". Говорит Цыгурову: "Я энергетический щит сооружу – ни одна шайба сегодня в ворота "Лады" не залетит!" Но мы сгорели 1:4 – и на глаза нам Бабарико больше не попадался. Потом к Цыгурову на базу какой-то умник из Самары пожаловал. Тоже наплел что-то, команду усыпить пытался. А как проиграли – мгновенно испарился.

– Легенды ходят о броске защитника "Динамо" Михаила Татаринова. Действительно что-то выдающееся?

– Просто ужас! Шайба напоминала неуправляемый снаряд, вдобавок ниже плеча не кидал. Мышкина спросите – он с Татариновым на тренировках намучился. А мне по молодости в "Тракторе" от Юрия Валецкого доставалось. Была у него нехорошая черта – подкатится поближе к воротам и со всей дури норовит пальнуть в голову.

– Молча терпели?

– Что я мог сказать, если мне 17, а ему под 30?

– А тренер?

– Отворачивался. Делал вид, будто ничего не происходит. Впрочем, это все ерунда по сравнению с кроссами, которые Цыгуров практиковал в "Тракторе". По десять-пятнадцать километров накручивали регулярно. Как-то в порядке эксперимента он дал 28!

– И что с вами было?

– Ложишься спать – а кажется, что ноги еще сами бегут. От нагрузок кровью в туалет ходили. Издевались над нами будь здоров. Такие кроссы в 30-градусную жару после отпуска иногда заканчивались трагедиями. В "Ладе" в 1988 году умер Андрей Земко, спустя тринадцать лет – Слава Безукладников.

– Мы слышали, у Безукладникова из-за алкоголя полностью разрушилась печень.

– Это правда. Славка выпьет, утром под капельницу, кровь прочистит – и на тренировку. Всегда выкладывался по максимуму, он же капитан команды. Но организм-то не железный.

– В "Квебеке" кроссы были?

– Ни единого. Тренажеры, велосипед – причем в зале с кондиционером и музыкой. Красота! Всё для человека. Носятся канадцы по площадке не хуже наших. Ну и зачем эти кроссы?

ОЛИМПИАДА

– На Олимпиаде в Калгари вы провели все матчи. А ведь вашу фамилию едва не вычеркнули из списка сборной…

– В ноябре на раскатке в Киеве травмировал колено. Зоя Миронова в ЦИТО определила мениск. Когда лег на операцию, диагноз не подтвердился. Просто дернул связки. Колено почистили, месяц после этого учился заново ходить. Декабрьский "Приз Известий" пропустил. На лед вышел за неделю до Игр. У Тихонова из вратарей – Белошейкин, Самойлов, Шундров и я. Лишним оказался Шундров, хотя, по слухам, отцеплять действительно собирались меня. Полетел я в Калгари третьим номером.

– И как стали первым?

– До старта Олимпиады четыре дня. Заканчивается тренировка. Каменский остается на льду побросать Белошейкину буллиты. А я в раздевалке сижу рядом с Тихоновым. Вдруг массажист забегает: "Белый сломался!" Следом его заносят на плечах. Разрыв крестообразных связок.

– Беда.

– На последний контрольный матч с Канадой выпустили меня. 2:3 продули – но в итоге я отыграл всю Олимпиаду. Спасибо Виктору Васильевичу за то, что поверил в меня. Ну а уж я постарался не подвести. Удивительно, что Самойлову он не дал сыграть ни минуты. При том что заключительный матч с финнами ничего не решал.

– Кто из артистов входил на Олимпиаде в группу поддержки?

– Вроде были Ширвиндт с Державиным, но мне запомнилась Катя Семенова. Ее попросили какую-то песню исполнить. Она ответила: "Я не могу вживую петь". И расплакалась. А Винокур, когда летели в Москву, нацепил вратарскую маску Белошейкина и разгуливал в ней по салону.

– У Белошейкина после Калгари карьера пошла под откос. Травмы, проблемы с режимом, несчастная любовь…

– Рубаха-парень, но себе на уме. Авторитетов для Жени не существовало. Я не предполагал, что он покончит с собой. Говорили, его окончательно надломила гибель отца, которого бандиты сожгли вместе с палаткой, где подрабатывал. Последний раз Белошейкина я видел в Питере перед каким-то матчем. Подошел ко мне, попросил клюшку – дал, конечно. Он был трезвый, но малость потрепанный. В плаще, купленном чуть ли не в Калгари лет за десять до этого.

– Потом на двух чемпионатах мира вашим конкурентом в сборной был Артур Ирбе.

– Меня он поражал фантастической растяжкой. Ставил два стула – и спокойно усаживался между ними на шпагат, аж провисая! Я так никогда не мог. В 1990-м в Берне Ирбе сыграл лишь три матча. И этого хватило, чтоб его признали лучшим голкипером чемпионата!

– Начинали турнир основным вратарем вы?

– Да. А со шведами травмировался. На оставшиеся матчи даже не переодевался. Вообще тяжеловато мне там было после "Квебека". Не привык я раз в месяц играть.

УДАР

– Когда на первой же тренировке "Квебека" обнаружили семь вратарей, испытали шок?

– На первой было три. Но дальше подвозили, подвозили. Мне открытым текстом предложили: езжай в фарм-клуб, набирайся практики. Извините, отвечаю – ни в какой Галифакс из принципа не поеду. У меня дети маленькие и жена, которая по-английски не говорит.

– Советского вратаря канадцы приняли в штыки?

– С хоккеистами проблем не возникло. Вот в газетах было много негатива. Ругали мой стиль, дескать, слишком часто сажусь на колени. За меня Ги Лефлер вступился: "Оставьте Мыльникова в покое! Это олимпийский чемпион! Пусть как хочет, так и ловит шайбы. Хоть задницей…" А сейчас в НХЛ все вратари с колен не встают.

– Уезжали вы через "Совинтерспорт"?

– К сожалению, да. Фетисову и Старикову позже фонд Гарри Каспарова помог уехать. А из моего контракта "Совинтеспорт" должен был забирать 50 процентов.

– Грабеж.

– Да это в 1989-м считалось сказочными условиями! Тем, кто отбыл в НХЛ до меня, платили около тысячи долларов в месяц. Но когда прилетел в "Квебек", как раз открыли контракты хоккеистов. Я замыкал список.

– В "Квебеке"?

– В лиге!

– Сколько получали?

– 50 тысяч канадских долларов в год. Минус налоги. Тогда и выяснилось, что отбирают у меня совсем другой процент. Пятьюдесятью не пахло. Звонил в "Совинтерспорт". В ответ: "Доигрывай сезон, потом разберемся". А мне клуб еще выставил счет за арендованный дом и "Крайслер".

– На что ж вы жили?

– Как-то выкручивались. Со своего грошового контракта я даже отослал в Челябинск комплекты хоккейной формы для детской команды "Трактора". Пацаны лет восемь в ней играли.

– Когда вернулись из Канады и явились на Новый Арбат в офис "Совинтерспорта" – что услышали?

– Подписал бумагу, что пять лет не разглашаю никаких тайн. И мне выплатили неплохую компенсацию. Правда, пока был в Канаде, шарахнула "павловская" реформа. На сберкнижке все сгорело. Вместо шести машин получил три палки копченой колбасы.

– И что собирались делать?

– Из финского "Лукко" позвонили, предложили контракт.

– Хороший?

– Деньги раз в десять лучше тех, что были в "Квебеке". Оформление снова шло через "Совинтерспорт". Я уже на чемоданах сидел. Но почему-то уехал в Финляндию другой хоккеист.

– Владимир Мышкин?

– Да. Пробыл там недолго. Его убрали, взяли чеха Бржизу.

– Так что случилось?

– Есть у меня версия. Озвучивать не хочу, грязь.

– Мышкин нам рассказывал – ему позвонил Стеблин и предложил отправить в Финляндию чуть ли не за тысячу долларов.

– Вот еще одна фамилия всплывает. А у меня-то сумма была иная. Ладно… Финляндия сорвалась, я без работы. Тут в "Тракторе" молодые хоккеисты во главе с Гомоляко сняли Цыгурова. Принял команду Белоусов. А мы дружили. Помоги, просит, поиграй за "Трактор". И помог. На свою голову. Та история – самый большой для меня удар в хоккейной жизни.

– То есть?

– В Челябинске жил в "трешке". Мне говорят: "Обменяем ее на четырехкомнатную!" До сих пор жду…

– Обманули?

– Год отыграл – молчок. Новый чемпионат начинается, меня играющим тренером объявили. "Ребята, может, рассчитаетесь за прошлый сезон?" Опять тишина. Отказываюсь играть, пока вопросы не решим. "Трактор" поехал на турнир в Омск без меня. Возвращаются, захожу в раздевалку – а на моем месте Зуев переодевается. Вот номер, думаю. Заглядываю в тренерскую: "Это что такое?" – "Все, ты не нужен".

– Уехали из города?

– Конечно. Ничего в контрактах тогда не прописывалось. Меня Ярославль вызвонил. Так "Трактор" компенсацию требовал! Как за олимпийского чемпиона – 25 тысяч долларов. Прилично по тем временам. Но в Ярославле только посмеялись, ничего не заплатили.

– Карьеру вы завершили в шведском "Сетере", там же начали тренировать. Могли остаться навсегда?

– Хотел. Была возможность дом купить. Но понял, что помру от скуки. Тихая, сонная жизнь в Швеции не для меня.

СЕРДЦЕ

– Мы отыскали в интернете ваши дневники. Любопытно.

– Это когда с ЦСКА колесили по Америке в 1985-м? Журналисты попросили – я сам писал, им передавал. Приезжаем в город – я прислушиваюсь к своим ощущениям. И фиксирую в тетрадку. Две недели вел.

– Продолжения не последовало?

– Я пытался книжку писать, еще в Ярославле. Пять страниц исписал, но скомкал и выбросил. Не мое. Хотя столько встреч было. Один Сеич (Сергей Николаев. – Прим "СЭ") чего стоит. Тренер не великий. Но язык подвешен, таких любят. Матом с людьми говорил – а выходило как-то не обидно. Всё на прибаутках. В Ярославле заявил игроку: "Твоим броском даже мой х… не перешибешь". Обидно это или нет?

– Нет.

– И я думаю – нет. А в Германии на заправке отправляет шофера купить эротический журнал. Тот приносит. Сеич берет микрофон, листает: "Знаете, как я люблю секс? А с вами сегодня на площадке делали вот это…" И показывает картинку. Но мы ладили. Уважительно ко мне относился.

– На хоккей редко заглядываете?

– Вообще не хожу.

– Почему?

– Во-первых, неинтересно. Во-вторых, билеты надо доставать. Пару лет назад "вездеходы" отменили. У меня был пропуск "ветеран хоккея". На любой стадион мог пройти. Нынче у динамовцев свои корочки, у армейцев – свои, а я "тракторист". Кто мне сделает?

– В кассе билет покупали?

– Нет. И не будет такого.

– Смотрели "Легенду №17"?

– Три раза.

– Настолько понравилось?

– То сам ходил, то с внуками. Хорошее кино. В какие-то моменты до слез пробирало. Например, когда Тарасов привел Харламова в морг.

– Хоккей нормально снят?

– Да, в кои веки. Главное, не забывать, что это художественный фильм, а не документальный.

– Вы знали Харламова?

– Не близко. На сборах в Новогорске пересекались. Врезалось в память, что он постоянно с молодыми ребятами общался. Дружил с Фетисовым, Касатоновым, Крутовым, Ваней Авдеевым.

– За ветеранов давно не играете?

– Года три. После операции на сердце. Все случилось во время игры, когда были на Сахалине с "Легендами хоккея".

– Кто-то нам рассказывал про странный признак инфаркта – головная боль. У вас было то же самое?

– Вот чего не было, так это головной боли. Левая рука как отмороженная. В сахалинской больнице сказали: "Инфаркт задней стенки". Улетел оттуда вместе с командой, оставив врачам расписку – сам за себя отвечаю. Они не отпускали.

– Операция была уже в Москве?

– Да. Сперва думали ограничиться стентированием. Но сосуды были слишком забиты. И сделали шунтирование. Я потихоньку катался. А через год окончательно завязал.

– Почему?

– Был на катке, сходил в баню. Вдруг кровь из носа пошла, долго остановить не могли. С хоккейным баулом из раздевалки еле до машины добрел. С трудом доехал до дома. Там день пролежал, слабость, желтеть начал. Вызвали "скорую".

– Что оказалось?

– Тромб оторвался. Но ударил не в сердце, а в печень. Повезло. Врачи сказали, что такое бывает у трех процентов людей.

– В октябре вам – 55. Глядя на кого из хоккейного мира, стареть не страшно?

– Посмотрите на Лутченко, Якушева, Лебедева, Шаталова, Ляпкина. Красавцы! Смотришь на них и думаешь: "55 – совсем не много. По сравнению с ними я еще пацан…"