"Скудра может сорваться, но всегда извиняется, если не прав"

ПРИХОДИТСЯ ПРИВЫКАТЬ К ХОККЕЮ НА КУРОРТЕ

– Последние пару сезонов вас преследовали травмы. Вы понимаете, почему?

– Я и сам себе задавал этот вопрос. Но нет никакой системы. Взять последнее повреждение. Это было на предсезонном турнире в Сочи, я перестарался, когда проводил силовой прием.

– Какой вывод?

– Надо, наверное, спокойнее себя вести на предсезонных турнирах? Шучу, конечно. Не думаю, что мои повреждения связаны с возрастом, с усталостью. Просто был неприятный период в карьере. Все мои травмы такие, что их не избежать в любом возрасте.

– Я все-таки буду намекать на возраст. И вот почему. Несколько лет назад вы стабильно входили в число самых грубых игроков лиги. Не из-за драк, а скорее из-за силовых приемов. Сейчас вы "ловите" соперников гораздо реже.

– Не думаю, что в моей игре что-то изменилось. Я играю жестко, да и последнюю травму получил, как вы помните, из-за силового приема. Может быть, я просто стараюсь действовать аккуратней?

– Последнюю дисквалификацию за силовой прием вы получили достаточно давно?

– Да, причем на Игоре Игнатушкине, с которым мы играли в прошлом году за одну команду.

– О, он вас не ударил, когда увидел?

– Да что вы? Игорь – отличный парень, прекрасно понимает, что происходящее на льду, там и остается. Но мы разговаривали на эту тему. Я признался, что слишком резко пошел, а он согласился с тем, что слишком низко опустил голову.

– Вы хотя бы извинились?

– Да это был нормальный разговор. Впрочем, еще после того силового приема я звонил Игнатушкину, сказал какие-то слова. Он тогда, помню, ответил, что все в порядке.

– Но теперь агрессии стало меньше?

– Всегда смотришь на арбитров, которые работают на матче, и довольно быстро понимаешь, за что именно они будут удалять. И если видишь, что они настроены гнать вообще за все, то стараешься уже действовать с оглядкой на это. Но в лиге полно судей, которые разрешают силовую борьбу. Эдуард Одиньш, например, четко видит, где грязь, а где просто жесткий хоккей.

– Вы быстро договорились с "Сочи"?

– Да, переговоры были довольны быстрыми.

– Правда, что выступать в этом южном городе весьма непросто?

– Новым хоккеистам действительно приходится адаптироваться. Первое время ты ощущаешь себя, как на курорте, и надо быстрее понять, что здесь твоя работа. Какое-то время уходит на то, что хоккей возможен в месте, где тепло и море.

– Лучшее время в Сочи?

– Конец сентября, когда туристы уже уехали, а погода стоит очень хорошая.

– Уехали туристы – ушли зрители.

– В последнем сезоне у нас было очень много зрителей, учитывая, что в Сочи никогда не было хоккея. Я даже был приятно удивлен количеству болельщиков.

ПОТОРОПИЛСЯ ВЕРНУТЬСЯ В РОССИЮ

– Со своим стилем игры вы могли заиграть в Северной Америке, дважды ездили в систему "Далласа", но быстро возвращались.

– Я сделал ошибку, когда вернулся в первый раз. Поторопился. Надо было потерпеть, поиграть еще, а я почему-то подумал, что у меня нет шансов. Только уехал, как у "Далласа" сломалось несколько защитников и из фарм-клуба забрали всех тех, с кем я выступал.

– А второй раз?

– Тогда я вообще зря поехал. Неправильно подготовился к сезону, не смог войти в ритм, да и из "Атланта" торопили. Мол, давай быстрей, возвращайся к нам. Не надо было и ехать в тот сезон за океан.

– Леонид Вайсфельд потом рассказывал, что главная проблема в том, что некоторые хоккеисты уезжают за океан, а потом возвращаются, и их надо долго переучивать. Причем в качестве примера приводил именно вас.

– Понимаю, о чем он. Вернувшись, я стал больше времени уделять атаке, часто уходил к чужим воротам. Но вообще у Милоша Ржиги это даже поощрялось, никаких запретов не было. Но в "Айове" я играл именно так.

– Вы вышли с финал Кубка Гагарина с "Атлантом", но после того сезона все разбежались. Говорят, что игрокам давали очень низкие контракты, чтобы они и не думали оставаться?

– Я ушел по другой причине. Совершенно не помню то предложение, что мне делал "Атлант", но в какой-то момент я понял, что прежней команды не будет, многие уходят. И потому я выбрал "Ак Барс". Там смешно получилось же. Зинэтула Билялетдинов звонил мне, приглашал в клуб, а как только я дал согласие, то он возглавил сборную страны и ушел из Казани.

– Смешно.

– Тренер только и сказал: "Так бывает". Так что с ним я не поработал.

– Вернемся в Мытищи. Вы же долгое время в плей-офф играли с тяжелой травмой.

– Сломал большой палец на ноге в первом раунде. Очень тяжелое время. Мне ставили уколы, я выходил на лед, но не тренировался, так как было слишком больно.

– Но потом все-таки перебрались на трибуну.

– Врачи оставили. Там уже пошло смещение кости, все могло обернуться более серьезными проблемами. Мне же делали до игры и в перерывах по семь-восемь обезболивающих уколов.

– Ого.

– Иначе было никак. Я бы и дальше был согласен играть на этих условиях, но в один день доктора изучили ногу и все прекратили.

– Во время матча вы ничего не чувствовали, но представляю, что было с вами вечером.

– О, да. Самое тяжелое время, когда наркоз уходит. Я, конечно, не кричал от боли, терпел, но было очень неприятно.

ВСЕГДА ЗНАЛ, ЧТО СКУДРА ИЗВИНИТСЯ

– Есть тренер, к которому больше никогда не поедете работать?

– Да что вы? У меня в карьере были отличные тренеры, и со всеми я находил общий язык.

– Думал, что у вас самые сложные отношения с Петерисом Скудрой.

– Он эмоциональный тренер, который, конечно, в порыве может сказать весьма обидные вещи, но надо правильно к этому относиться. Человек хочет выигрывать, тренер хочет, чтобы люди всегда выкладывались и нельзя его обвинять в том, что он слишком переживает за результат.

– Вы от него уходили в "Авангард"?

– И тогда Петерис сам предложил такой вариант. Он честно сказал, что у меня будет больше возможностей сыграть в плей-офф, чем в Нижнем Новгороде. Скудра меня не выгонял, если вы об этом.

– Он на вас срывался?

– Было дело.

– Как себя надо вести, когда такое происходит?

– Лучше молчать и отключаться.

– Но ведь обидные слова?

– Но как к этому относиться? Не обязательно воспринимать все это буквально. Кроме того, все почему-то забывают, что Скудра умеет извиняться, если не прав. Были случаи, когда он приходил на следующий день и говорил: "Ты знаешь, я вчера отреагировал слишком эмоционально, потом пересмотрел эпизод и увидел, что твоей вины не было".

– У вас совсем недавно родился третий ребенок.

– Да, в мае. Весь отпуск был посвящен ему.

– Читал ваши старые интервью. Сын должен быть хоккеистом, а дочь – фигуристкой.

– Сын в школе "Динамо", тут ничего не изменилось. А дочь ушла из фигурного катания и занимается теннисом. Отличный спорт. Держишь себя в физической форме, координация развивается.

– Мария Бутырская (жена Вадима Хомицкого. – Прим. "СЭ") отпустила дочь в теннис? А как же фигурное катание?

– Посмотрели-посмотрели и решили, что это не нужно. Не потому, что у нее плохо получалось. Просто дочка стала расти, а для фигурного катания это не самый хороший показатель.