«Прыжок со скалы – такой же шаг в неизвестность, как выход на матч». Вратарь хоккейной сборной – о любви к экстриму и тренировке со спецназовцами

Денис Романцов поговорил с Иваном Федотовым. 

К 25 годам Иван Федотов поиграл за команды из семи городов. В сентябре 2020-го выходил в Высшей лиге за «Челмет» против нефтекамского «Тороса», а в декабре 2021-го стал лучшим вратарем Кубка Первого канала, и на Олимпиаде, вероятно, будет основным в сборной России. 

«В Америке с 4 до 11 тренировались под руководством спецназовцев»

- Долго считалось, что энхаэловцы поедут в Пекин. Когда почувствовал, что есть шанс попасть на Олимпиаду?

– Было понятно: если НХЛ поедет – все вратари будут из-за океана. Альтернативные варианты даже не рассматривались, и я занимался своим главным делом – играл за ЦСКА. Просто времени не было задумываться о будущем. Но каждый день появлялась новая информация насчет НХЛ, и постепенно пришли к тому, что есть.

- Через пару недель у сборной 7-часовой перелет в Пекин. Какое самое долгое путешествие в твоей карьере?

– Из Нижнекамска в Адлер на автобусе – 36 часов. Незабываемо. Мне было 16 лет, я только пришел из СДЮШОР в «Нефтехимик» и отправился на первый сбор с молодежной командой «Реактор».

До этого дольше 4-5 часов никуда не ездил, а тут – лето, жара и полтора дня в автобусе: почти безвылазно, с 5-минутными остановками на туалет. Это что-то чумовое: автобус-то не первой свежести и с интересной системой – чтобы двигатель не закипел, всегда работала печка. А за окном 30 градусов!

Варились как в сауне и, когда добрались, ноги у всех были размером с бедро кабана.

- Как путешествовали в МХЛ и ВХЛ?

– По «Реактору» запомнилась не очень хорошая дорога Тюмень – Ханты-Мансийск. 10 часов, за окном холодрыга – там холодно, тут жарко, едешь весь разбитый…

В вышке уже больше летали на самолетах. Единственный минус – каждое путешествие включало в себя 3-часовую поездку Нефтекамск – Уфа. Дорога там тоже так себе и зимой было неприятно. Особенно после 6-часового перелета из Китая. Но ничего – думаю, меня это закалило.

- Как и тренировочный лагерь «Филадельфии» в 2016-м. Что там самое тяжелое?

– Поездка в военную академию. В три часа нас подняли, привезли на побережье, и с 4 до 11 мы тренировались под руководством спецназовцев. Они морально и физически выводят из равновесия, а ты все равно должен выполнять задания.

Многих ребят от нагрузок рвало. На первый план выходили уже волевые качества, а не физические.

- Что за задания?

– Вся команда берется за руки и в одежде прыгает в воду. Оттуда – в песок. Все вымазались, а потом подошел спецназовец и диктаторским тоном пытался вывести из себя.

Дальше дали каждому мешок с песком по 20-30 кг и положили на носилки как бы раненого. И как хотите, так и несите его вместе с мешками по пляжу 500 метров. Это после пяти часов приседаний, отжиманий и эстафет. Проверка на стойкость духа.

В 18 лет интересно было увидеть, насколько же в Америке другая атмосфера. Это освежает и расширяет кругозор.

«В подростковом возрасте чувствовал несправедливое отношение тренеров»

- Твои 11-летние братья – тоже хоккеисты. Оба вратари?

– Да, один в ЦСКА, другой в Электростали. Сначала занимались вместе, потом их развели. О манере игры говорить рано. Сейчас главное – обрастать навыками, учиться и получать удовольствие от хоккея.

- А ты в детстве всегда получал?

– Да. Мне далеко не все удавалось, но я не зацикливался на этом. Не думал о профессиональной карьере, а просто наслаждался хоккейной атмосферой – тренировками, общением с ребятами.

Потом были, конечно, и апатия, и деморализация, но это естественно: не у всех в хоккее ровный путь. У кого-то – извилистый. Главное, не терять изначальный настрой и оставаться в душе тем мальчиком, который кайфовал от выхода на лед.

- Из-за чего была апатия?

– В подростковом возрасте чувствовал несправедливое отношение тренеров, становился жертвой необъяснимых, ничем не подкрепленных решений. Да и в команде возникали инциденты, которые в детстве принимались близко к сердцу. Когда ты открытый, наивный, воодушевленный, любая неприятная ситуация выбивает из колеи – и в человеческом плане, и в игровом.

- Как исправить наш детский хоккей?

– Нужна система подготовки, которой бы все придерживались, – хоть это и тяжело в такой необъятной стране. Форма, катки, переезды – это все очень затратно. Школам нужна более плотная финансовая поддержка.

И нужны тренеры, к которым бы тянулись дети. А не просто молодые ребята, которые нигде толком не играли, быстро получили корочку и стали тренировать детей. Это проблема, продиктованная жизнью: все хотят хорошо жить, хорошо кушать, обеспечивать семью. А надо заботиться не только о личных интересах, но и понимать, как на ребенка влияют слова и поступки тренера.

- Как на тебя повлиял первый тренер Игорь Щурков?

– Создавал на тренировках уютную семейную атмосферу и был мне как дедушка. Это легенда СКА (в 1971-м выиграл бронзу чемпионата СССР – Sports.ru) – воспитал много хоккеистов и обладает неимоверной душевной аурой.

Игорь Сергеевич – добрый человек, который всю энергию вкладывал в детей. Не допускал похабного отношения или работы спустя рукава. Сейчас это дорогого стоит. Благодаря таким тренерам дети влюбляются в хоккей.

«Я на четверть финн, но домом считаю Петербург»

- В школу СКА тебя привели после ЧМ-2000. Как стал вратарем?

– Пару месяцев побаловался в поле с праворукой клюшкой Jofa. Потом тренеры посмотрели на моего отца, поняли, что я буду высоким, и предложили попробоваться в воротах. Не каждый этим хочет заниматься, а я загорелся. Моими кумирами тогда были Мартин Бродер и Евгений Набоков.

- Почему в детстве перешел в ЦСКА?

– Инициатива отца. В Питере было не так много команд, и Северо-Запад не имел той конкуренции, что в Москве. Семья решила: для моего развития лучше переехать. Я прибыл на просмотр и попал в ЦСКА, к тренеру Павлу Баулину.

Играл в те 3,5 года не так много, но старался расти на тренировках. Рядом со Светлаковым, Кузьменко и Николишиным. Заодно ходил на матчи первой команды и кайфовал от игры Сапрыкина, Куляша и других хоккеистов того ЦСКА.

- Вся семья переехала из Питера в Москву из-за ребенка-хоккеиста?

– Да. Мой отец по-хорошему упертый. Если считает, что так лучше – делает несмотря ни на что. К тому же я был еще робким мальчиком и нуждался в твердой руке, которая бы меня направляла. Никто не знал, какой хоккеист из меня получится, но папа всегда пытался помогать мне в развитии.

- Родители связаны со спортом?

– Не особо. Мама занималась в балетной школе. Отец играл в баскетбол на институтском уровне.

- Как получилось, что ты родился в финской Лаппеэнранте?

– По маминой линии у меня финские корни. Я на четверть финн. Родители познакомились и всегда жили в Петербурге, но в ноябре 1996-го поехали отдыхать в Финляндию, и на обратном пути у мамы начались схватки. Я родился в Лаппеэнранте, но домом считаю Петербург.

«Я люблю экстрим. Пытаюсь разнообразить жизнь, чтобы в рутину не превращалась»

- После ЦСКА ты вернулся в Питер. Каково это – столько раз менять в детстве школу и круг общения?

– Первый переезд – стресс. Потом привык к этому круговороту. К тому же после возвращения встретил новых друзей, с которыми общаюсь до сих пор. Правда, и от них через четыре года пришлось уехать. Вот это было немного грустно.

- Как ты 10 лет назад оказался в Электростали?

– Посреди сезона поехал на просмотр в подольский «Витязь». Неплохо сыграл против Электростали, но меня не взяли, и отец пошел к тренерам «Кристалла»: «Вам нужен вратарь?» – «Да!» Им понравилась моя игра. В тот же день мы поехали в Электросталь. Там я заканчивал девятый класс.

- Где поселился?

– Тренер устроил меня в квартиру к другому вратарю «Кристалла» и его отцу. Потом они вернулись в Беларусь, и вместо них приехал парень из Питера – мы год жили вдвоем как взрослые. Тоже полезное испытание. Я не жалею, что провел в Электростали полтора года.

- В 2013-м ты не только был задрафтован «Нефтехимиком», но и летал на параплане. Как это вышло?

– Идея дяди, маминого брата. Я люблю экстрим и, когда он позвал, с удовольствием поехал. Бояться там нечего – планомерно взлетаешь и так же спускаешься. Когда мой инструктор сделал мертвую петлю, это было прикольно и захватывающе.

Я еще с парашютом хотел прыгнуть, но пока как-то руки не дошли.

- А до чего дошли?

– В отпусках катался на квадроцикле и на багги. В Шарм-эль-Шейхе был на экскурсии по пустыне и исследовал обитателей Красного моря – надевал маску с трубкой и с детским восторгом глазел на разноцветных рыб.

На Кубе прыгал со скалы – это такой же шаг в неизвестность, как и выход на матч. Без мандража, который перед этим испытываешь, было бы не так интересно жить. И на каникулах, и по ходу сезона пытаюсь разнообразить жизнь, чтобы в рутину не превращалась.

- Твой отпуск в Испании пришелся на победу ее футбольной сборной на Евро-2012. Тоже по-своему экстрим?

– Испанцы всю ночь гудели: флаги, краски, фейерверки. Было очень весело. Страна стояла на ушах. Тогда же я съездил в парк развлечений Порт Авентура. Там самая крутая американская горка в Европе. Всем советую водить детей в такие парки. Потом таких впечатлений уже ни в одном возрасте не испытаешь.

«Понимал, что надо совершенствоваться, а я застыл на одной ступеньке и не могу шагнуть выше»

- Что испытал в 18 лет, когда перед третьим периодом в Новосибирске узнал, что дебютируешь в КХЛ?

– Эмоционально выплеснулся, пошел разминаться в перерыве и за период устал, как за три игры. Тяжело было. И неприятно – столько вкладывал в это, столько ждал, а в итоге очень сильно перегорел и пропустил две шайбы.

- Как потом научился не перегорать?

– Не нужно заранее себя накручивать. Надо абстрагироваться и подходить к матчам более умиротворенно. Если выделять отдельные игры из общей массы, это может навредить. Нужно всегда максимально концентрироваться на ловле шайбы, но не быть на эмоциональном пике.

- Кошечкин вне льда забывает о хоккее. Ты так же переключаешься?

– Безусловно. Без этого сгоришь. Если 24/7 думать о хоккее, так устанешь от него, что себе же сделаешь хуже. Если голова не отдыхает – падает продуктивность. Думаю, это к любой работе применимо.

- После дебюта в Новосибирске ты за четыре сезона в КХЛ сыграл 4 матча. Что тогда чувствовал?

– Амбиции зашкаливали. Понимал, что время идет, надо совершенствоваться, а я застыл на одной ступеньке и не могу шагнуть выше. Думал, что это несправедливо, не соглашался с этим, искал пути выхода – только так можно преодолеть трудности. Если свесил лапки и согласился со всем, что происходит вокруг, – грош тебе цена.

«Чувствовал, что мои испытания должны вознаградиться»

- В «Тракторе» ты играл в шлеме с символами Челябинской области и Петербурга. Когда увлекся аэрографией?

– Первый разукрашенный шлем отец подарил на день рожденья. Потом мне разукрасили, когда был в системе «Салавата», и с тех пор каждый год придумываю что-то новое. С отсылками к городу, в котором играю. 2019-м обращался к тюменскому аэрографу Илье Сорокину, а последние два года – к Саше Артмаску.

- Среди вратарей «Трактора»-19/20 ты играл больше всех. Как в сентябре 2020-го оказался в фарм-клубе?

– Выпал из основного состава, и мне предложили отправиться в «Челмет». Я согласился – это лучше, чем сидеть без практики.

- Как через три месяца после этого попал в сборную на Кубок Первого канала?

– Вернувшись из фарм-клуба, хорошо играл в КХЛ, «Трактор» набрал ход, и обстоятельства сложийлись в мою пользу. К тому же меня уже знали по олимпийской сборной. Но, если честно, я особо не задумывался, почему меня вызвали.

Нельзя думать об одном, а делать другое. Надо фокусироваться на игре за клуб и, если делаешь это достаточно хорошо, достигнешь вершины – вызова в сборную.

Я чувствовал, что в какой-то момент мои трудности и испытания должны вознаградиться и, попав в сборную, в глубине души был очень рад.

- Как тебе помогает тренер вратарей ЦСКА Сергей Наумов?

– Он дает то, что нужно вратарю моего возраста – подмечает много игровых деталей и выдает большой объем информации, который нужно усвоить. Поначалу было тяжело, но со временем я научился это переваривать. Он требовательный, рационально объясняет, но и я высказываю мнение, мы можем подискутировать.

- Ты говорил, что в сборной на Кубке Первого канала игрокам дали буклет на 20 страниц с тактикой, а тебе – записку с фразой: «Просто лови шайбы».

– Я иронизировал. Просто как бы ни играла команда, плохо или хорошо, правильно или нет, задача вратаря – ловить.

«Наши навыки никуда не денутся – нужно их просто освежить»

- Раньше ты смотрел Олимпиады как зритель. Что запомнилось?

– Хит Овечкина на Ягре в Ванкувере. Сочинскую смотрел на базе по телевизору. Воспринимал тогда матчи Олимпиады как художественные фильмы.

- Как в семье делились симпатии, когда Россия играла с Финляндией?

– Болели за Россию. Это родная страна – я в ней вырос и горжусь ей. А Финляндия – строчка в паспорте и родина предков. Чту свои корни, но к Финляндии отношусь нейтрально.

- Что читаешь на карантине перед сбором?

– У меня много электронных книг – классика, психология, Дейл Карнеги, Марио Пьюзо. Я и на ЧМ в Риге старался читать, но после 20-30 страниц уставал – было эмоционально тяжело из-за жестких ограничений. В нормальном настроении читаю по 50-100 страниц за раз. Потом даю глазам отдых и снова берусь за книгу.

- До Олимпиады – три недели. Как их нужно провести, чтобы не потерять форму?

– Надо правильно подойти к тренировочному процессу. Выложиться в игровых тренировках. Надеюсь, будет 1-2 товарищеских матча. Наши навыки никуда не денутся – нужно их просто освежить. Будем работать и получать удовольствие от хоккея.

Фото: instagram.com/ivan_fedotov28/; РИА Новости/Григорий Сысоев, Алексей Даничев, Сергей Гунеев, Владимир Астапкович; East News/AP Photo/Alexander Zemlianichenko; Gettyimages.ru/Doug Benc