Сергей ГОМОЛЯКО: "В рестораны нас даже в спортивных костюмах пропускали"

– Да, Постников собирал эту команду, но и то не на сто процентов. Несколько людей, причем не самых последних, пригласил именно Валерий Белоусов. Из Америки вернулись Карпов, Кудинов, Тертышный.

– Что еще поменял Белоусов?

– Весь тренировочный процесс, причем практически полностью. Занятия стали короче, но интенсивней. При Постникове же мы находились на площадке по два часа. Мерзли даже, ведь постоянно возле макета стояли. А у Валерия Константиновича игрокам объясняли про задания три минуты, а дальше шла работа. Не помню, чтобы Постников нас так нагружал. Поменялся и тренировочный процесс на земле. Акцент сделали на штангу, но скоростно-силовые упражнения, прыжки. Все, что надо для хоккея.

– Валерий Белоусов был представителем советской школы, считавший, что если хоккеист ушел в раздевалку сам, то он плохо потренировался?

– Да я бы не сказал, что у него нагрузки меньше были, чем у остальных. Просто они все были вовремя. Никаких перегибов, никого не загоняли. А остальные упражнения в меру: прыжки, штанга. Но в кучу все не мешали. Было даже удобно тренироваться.

– Хоккеисты прежних лет вполне могут рассказать историю о двух выходных за весь подготовительный период, а когда начинаешь смеяться, то они не понимают, что тут смешного.

– Вот с Белоусовым в этом плане легче стало. Был определенный цикл: понедельник-вторник – серьезная работа, в среду одна тренировка, затем нагружали в четверг и пятницу. В субботу же был товарищеский матч или двусторонка, а в воскресенье – выходной.

– А как со сборами?

– Так у нас же своей базы в Магнитогорске не было, и команда постоянно выезжала за границу. Но дома нас никуда не запирали. И даже собирали за ночь до игры, в других клубах завидовали. А после матча всех отпускали по домам. Кстати, насколько мне известно, с тех пор ничего и не изменилось. Хоккеисты накануне встречи приезжают на арену к 20 часам, ужинают и едут на базу.

– Но на сборах трудились по 24 часа?

– Нет. Тренировочный цикл сохранялся. И выходные тоже были. Белоусов же и в "Тракторе" никогда "тюрьмы" не устраивал.

– Курорт у вас какой-то, а не тренировочный процесс. Те, кто работал, например, с Воробьевым, завидовали черной завистью.

– Просто Белоусов всегда доверял людям.

– Уже неоднократно доказано, что такой хоккеист напьется и во время сборов.

– Были случаи?

– На базе никто не пил. Смысла особого не было, ведь после матча по домам.

– А на сборах?

– Знаете, мне в свое время Виктор Тихонов сказал одну вещь, которую я помнил до конца карьеры – ночной сон ничем не заменить. Если кому-то кажется, что он может гулять до трех ночи, а потом играть, то ошибается. Организм не обманешь.

– Чемпионы прежних лет отмечают, что в турнире побеждали дружные команды. У вас все было в порядке внутри коллектива?

– Кстати, вот еще один момент, который исправил Белоусов. Тренер сказал, что у нас одна команда и точка.

– Собрания, небось, устраивали без тренеров?

– Конечно. У нас бар был на арене, там собирались. Высказывались по разным вопросам.

– До драк дело доходило?

– Так мы же не драться собирались. Просто если были какие-то игровые проблемы. Все прекрасно понимали, для чего это делается.

– В Ярославле у Воробьев за улыбку до матча можно было оказаться на скамейке. Валерий Белоусов столь же суров?

– Нет, что вы. Да и на тренировках всегда было весело. Сам мог пошутить, я мог что-нибудь сказать. Но, конечно, лучший юмор был от Андрюхи Разина и Лехи Степанова. Эти как начинали пикировку, то не остановишь.

– Некоторые хоккеисты с удовольствием бы побили Сергея Николаева за его манеру разговаривать с людьми. Белоусов был вежлив?

– Ни разу за все время не слышал, чтобы он кого-нибудь оскорбил.

– Нет, что вы! У нас вообще не было принципиальных соперников. И ко всем готовились, словно в финале играем.

– Три поражения за сезон, одно из них в овертайме. Шикарный показатель!

– Так у нас ведь система премиальных была не такая, как в других командах. Вот за это можно сказать спасибо Валерию Постникову. Именно он настоял на такой схеме. Говорили, что, мол, в Магнитогорске хоккеисты очень много получали. Но зарплаты-то у нас были невысокие, основной упор делался на премии.

– А какие зарплаты были? 10 тысяч долларов, 20 тысяч?

– От трех до десяти тысяч. А премии были почти такие же. Помню, что за победу над сильными командами нам платили чуть больше, чем обычно.

– Не во все времена Магнитогорский металлургический комбинат считал "Металлург" своей визитной карточкой. Все изменилось после чемпионского сезона?

– Нет, гораздо раньше. Но это все уже Постников. Он убедил руководство завода, что хоккей городу нужен, и что в городе должен быть сильный хоккейный клуб. За это ему большое спасибо. И до сих пор это все осталось. Да я вот сейчас в Магнитогорск приезжаю, ко мне люди так хорошо относятся, как нигде.

– Узнают?

– Да разве это показатель? Меня и в Челябинске узнают, и в Москве. Я недавно был в Магнитогорске, так столько же я автографов раздал! Помнят, что тогда была самая лучшая команда, несмотря на другие титулы.

– Билеты на хоккей были в Магнитогорске самой ценной валютой?

– А я никогда их не брал, никто же не просил. Мои товарищи сами могли сходить на игру.

– Нет. Ни в финале чемпионата России, ни в финале Евролиги ничего не было. Даже когда Боря Тортунов пропустил тот знаменитый гол, все прошло спокойно.

– Тортунов-то как это все перенес?

– В раздевалке, конечно, ему никто ничего не сказал. Все прекрасно понимали состояние Бориса. Мы когда пришли на перерыв, то просто молча сидели. А потом Боря сам ушел через пять минут на лавку, поплакал немного. А как раз в это время в раздевалке и сказали, что надо сыграть за Борю. Если бы мы уступили, то Тортунову было бы сложно продолжить карьеру, а так все забылось.

– И ведь выиграли.

– Да. Когда Володя Антипин забросил победную шайбу, сразу поехал к Тортунову и сказал: "Этот гол для тебя, Борис". Вот такая команда была.

– Когда все закончилось, Тортунову про гол напоминали?

– Подкалывали, конечно. Еще бы – пропустить от чужих ворот.

– Вы-то помните, как с Андреем Шевченко познакомились? Ваш снимок обошел все спортивные издания.

– Да, мне сказали, что он приехал на меня посмотреть. Говорит, что ему много рассказывали про меня и он решил своим глазами посмотреть. Признается, что не разочарован. Подарил мне бутылку шампанского. Пойдем, отвечаю, в отеле посидим, поговорим, бутылку разопьем. А он отказался, у него игра на следующий день в Милане была.

– Сейчас связь не поддерживаете?

– Нет, к сожалению.

– Только не в Магнитогорске. У нас были прекрасные отношения с людьми. Никаких конфликтов, никаких проблем. Если мы зашли спонтанно в ресторан, то многих пропускали даже в спортивных костюмах. Закрывали глаза на дресс-код, уважали.

– И вы, видя такое, вели себя достойно.

– Нормально вели в том смысле, что никто не напивался. Да, еще раз хочу сказать, команда такая была, что если бы кто-то напился и подвел коллектив, то капитан Миша Бородулин подошел бы к нему и дал в лоб.

– Неужели правда всей командой в ресторан в костюмах?

– Нет, конечно. В спортивном мы ходили в общественное место только после серьезных тренировок, прямо с арены. Иногда хотелось пару кружек пива выпить. Я вот, например, в костюме ходил – так удобнее. А Олег Микульчик или Валерий Карпов всегда старались выглядеть идеально. Но они уже из Америки приехали, свои привычки появились. Тогда же на костюмы никто внимания не обращал.

– Вот "Торпедо" годом ранее на матчи приезжало в смокингах.

– Я считаю, что это какая-то глупость для России. В Америке – ясно, хоккеист приходит в раздевалку и там форма висит. А у нас же баулы сами таскают. Какой тут костюм?

– В Магнитогорске играл один из самых жестких хоккеистов лиги Олег Микульчик. У него со всеми были хорошие отношения?

– Он вообще весельчак, но только до матча. Игроков "Металлурга" тогда очень много били. Меня по рукам, братьев Корешковых обижали – они маленькие. И такой как Микульчик нужен был. Сначала, кстати, он просил соперников не делать ничего плохого. И только если все повторялось – наказывал. Но до игры – душа-человек. Мог на спор прийти на тренировку в женском парике. Валерий Белоусов, помню, в шоке был.

– Тот "Металлург" летал на выезде на чартерах?

– Изредка на АН-24. Пару раз было страшно, конечно. Один раз двигатель отказал, но нормально сели. А другой раз при посадке был сильный ветер. И пилот решил выпускать шасси уже возле полосы. Ох, покачало нас тогда. Больше всего летать не любили Степанов и Бородулин. У них-то сразу майки промокали насквозь от пота. Я спокоен был, но после всего, конечно, понервничал. Всякое ведь могло случится.

– У нас, конечно, были скоростные игроки, но шайба все равно быстрее летала и всегда в нужное место. Тогда в "Металлурге" собрались люди, которые всегда в такой хоккей играли. Им не надо было мешать делать то, что они хорошо умели.

– При Постникове не так играли?

– Там была другая тактика, а Белоусов ее поменял. Он давал нам играть. Слушал нас. Вот у братьев Корешковых постоянно партнеры менялись. То я был, то Валера Карпов, то Равиль Гусманов. Чувствовал тренер, когда надо поменять игрока, когда сменить сочетание троек. И всегда это шло на пользу.

– Но если Белоусов сказал, то это закон?

– Когда мы отрабатывали комбинации, то игроки постоянно вносили что-то свое и тренер был не против. Понимал, что мы сами найдем правильный путь. Часто бывало на тренировках, что один вариант атаки не проходил. И мы меняли схему, ведь у каждого состава было по две-три комбинации. Это нормально воспринималось.

– Вас, помнится, по рукам соперники били.

– И очень часто. При этом все происходило на глазах судей. Говорю: куда же вы смотрите? Они в ответ: а как с тобой еще бороться? Шайбу-то не отобрать, да и большой, не столкнешь.

– Вы в Америку не хотели уехать?

– Однажды летом мы во время самостоятельной подготовки играли в футбол, и я сломал пальцы на ноге. Как раз в это время звали в тренировочный лагерь "Калгари", мне тогда 20 лет было. Но никуда не поехал. А в дальнейшем и смысла никакого не было. А потом пошли победы. Я дважды брал бронзу с "Трактором", затем переехал за победами в "Металлург" и об Америке уже не вспоминал.

Источник: Sports.Ru