Валерий Харламов

Он не врывался в наш хоккей огненным метеором. И до него, и особенно после были куда более громкие дебюты. А вот второго такого игрока, как Харламов, так и не появилось. 

Харламов входил в хоккей если и не слишком тяжело, то и не просто. И дебютировал по-настоящему не в великом ЦСКА, а в третьем эшелоне отечественного хоккея, пройдя через все его нравы и обычаи. Он начинал играть со свежепоставленным диагнозом "ревмакордит", он в хоккее-то оказался из-за этого диагноза – так его отец решил выбивать клин клином, и потом огреб за это от его матери. 

Великая тройка Михайлов – Петров – Харламов образовалась уже позже. И у каждого, кто видел эту тройку в деле, сохранились свои образы, которые неподвластны времени. Борис Михайлов, вечно забивающий на "пятаке" из каких-то немысленных поз за мгновение до закатывания под лед (но при этом умудрившийся избежать тяжелых травм). Владимир Петров, рвущий сетки на воротах умопомрачительными щелчками от синей линии. И Валерий Харламов со своими слаломными проходами вдоль борта, а иногда чуть ли не по борту. И почему-то память сохраняет именно такие моменты. Как на каком-то чемпионате мира в ничего не значащем матче, когда сборная СССР вела в счете чуть ли не двузначно, Харламов пошел в прорыв и был уложен на живот двумя защитниками, один из которых его оседлал. И в этом положении Валерий Борисович как-то совершенно по-бильярдному все-таки пропихнул шайбу в ворота, куда через секунду въехал вместе с вратарем и сидящем на нем защитником. 

У каждого поколения, а внутри поколения у каждого из нас в памяти сохранился свой Харламов. У тех, кто видел его по телевизору, не говоря уже про воочию, он один. У тех, кто играл и общался с ним – совсем другой. Жаль, что таких с каждым днем остается все меньше. Зато все больше становится тех, кто о нем слышал, да видел его игру в кадрах хроники. И они правы: по сегодняшним меркам в его игре не было ничего космического, а уж скорости в те времена и вовсе были, как в нынешнем женском хоккее. Но одень современных звезд в экипировку тех времен, дай им те тяжеленные коньки и деревянные клюшки, как бы они заиграли?

Харламов был гением своего времени, и тогда ему не было равных. Он делал то, что тогда не мог никто другой, и уже не имеет значения, что сейчас так играют почти все. Он остался в своем времени, и не смог из него выйти. И его совершенно невозможно представить 70-летним, хотя того же Бориса Петровича Михайлова мы не только представляем, но и можем увидеть почти на каждом матче ЦСКА. 

Харламов остался в 70-х – в начале 80-х, когда на смену его хоккею уже полным ходом шел новый, более жесткий, который мы подсмотрели за океаном, и более скоростной, которого требовала техническая революция, принесшая новые материалы. Он не затерялся и в новых условиях, но это был уже не его хоккей. А потом его папа, Борис Сергеевич, три десятка лет, почти до самого последнего своего дня приходил на все домашние матчи ЦСКА и в клубном фойе протирал замшевой тряпочкой фотографии сына. И всем, находящимся рядом, непременно говорил: "Мой Валерка", хотя посторонних там не было, и все это, конечно же, знали. Это был своеобразный ритуал, поскольку все эти фотографии под неусыпным контролем тогдашнего директора клуба Кирилла Фастовского каждое утро вылизывались уборщицами, а их рамочки натирались до зеркального блеска.

Он ушел, но оставил всем нам две олимпийские победы и восемь выигранных чемпионатов мира. В истории отечественного хоккея есть результаты и посолиднее. А на льду всегда были и будут игроки, которые быстрее него бегают и сильнее бросают, но второго Харламова, который бы не играл, а дышал хоккеем, так и не появилось. И теперь уже точно не появится.

С днем рождения, Валерий Борисович! Ты ведь до сих пор играешь, правда, теперь не для нас. Но нам ты оставил свою хоккейную душу. Быть может, поэтому наш хоккей до сих пор жив.