Андрей ЛОМАКИН: "В хоккей меня привел Ларионов"
А вот след Ломакина, который в 97-м повесил коньки на гвоздь, затерялся. Но благодаря звезде НХЛ Вячеславу Козлову нам удалось выйти на его след. Однако звонок вашего корреспондента в Детройт, где сейчас проживает хоккеист, застал одного из самых техничных игроков страны 80-х врасплох…
– Интересны. Да еще как! За последние семь лет, признаться, о вас ни слуху, ни духу…
– В апреле 97-го, как вы уже знаете, я закончил карьеру действующего хоккеиста и перебрался с женой Галиной и сыном Славой из солнечной Флориды, чей климат мне совершенно не подходил, в более подходящий по погодным условиям Детройт. В последнее время я работаю детским тренером в одной из частных школ, где обучаю 11-12-летних мальчишек азам хоккея. Мой сын одно время тоже пытался стать хоккеистом. Но потом охладел к этому и сейчас учится в медицинском университете. Так что династии Ломакиных в обозримом будущем, увы, не предвидится. По большому счету, в США местным мальчишкам, в отличие от советских, весьма трудно стать игроками с большой буквы. Здесь детишек, как правило, тренируют их родители, многие из которых знают хоккей лишь понаслышке. Это в СССР мы могли днем и ночью не вылезать со льда. За океаном иначе. Аренда хоккейной площадки стоит больших денег. И не каждый из родителей в состоянии регулярно оплачивать лед для своих чад. Потому-то ни о какой систематической подготовке ребенка не может быть и речи.
– Насколько часто вы посещаете матчи с участием местного "Детройта"?
– Очень редко. Я по своей натуре домосед, поэтому стараюсь избегать многолюдных мест. Даже по телевизору смотрю хоккей "одним глазом". Откровенно говоря, не по душе мне тот игровой стиль, который практикуется в НХЛ. Я воспитан на отечественном хоккее, где во главу угла всегда ставились комбинационность и импровизация. В Северной Америке же сплошное "бей-беги". Конечно, существует определенная когорта игроков, на которых любо-дорого посмотреть. А в остальном серая масса: ни мысли, ни катания. Вот в конце 90-х я получал истинное наслаждение, когда за "Детройт" выступала русская пятерка. Какие номера они вытворяли! Просто блеск! А сейчас, когда по телевизору одновременно показывают хоккей и футбол, предпочтение отдаю летнему виду спорта. Невольно переношусь в воскресенские времена, когда у нас была весьма приличная команда… Игорь Ларионов, Гера Титов, Игорь Меркулов… Они могли бы сделать себе блестящие карьеры и на футбольном поприще. Я очень люблю итальянскую серию А, стараюсь не пропускать ни одной трансляции с апеннинского полуострова.
– Игра 13-го номера "Детройта" Павла Дацюка вам тоже не импонирует?
– Как раз наоборот. Именно благодаря таким мастерам, как Дацюк, заокеанский хоккей из бестолковой беготни превращается в зрелище. Если раньше многие болельщики приходили полюбоваться на действия Сергея Федорова, то сейчас в Детройте имеет место культ Дацюка. Редкий талант!
– За хоккейной жизнью в России следите?
– У меня дома принимается канал ОРТ. Хоккей по нему показывают крайне редко. Правда, я видел некоторые матчи с участием россиян на Кубке мира и в рамках Евротура, но взвешенной оценки игры сборной дать не могу. Из персоналиев запомнился Александр Овечкин, а вот многие его партнеры, признаться, не впечатлили. Да и кого выделять-то, если число побед на международной арене уже достигло критической отметки?! Раньше, если мы, не дай бог, кому-то уступали, в стране царил национальный траур. А сейчас порой не понимаешь, когда смотришь игры национальной дружины – что это: команда или набор случайных исполнителей? У того же Виктора Тихонова на стопроцентном уровне была отлажена общекомандная дисциплина: никто не мог позволить себе вольностей на льду. Ныне многие ребята по жизни в полном порядке, и никто из них не старается прыгнуть в ключевой момент матча выше головы. Отсюда столь неутешительные результаты.
– В два года на лед меня поставил отец. В Воскресенске я жил в десяти шагах от стадиона. И уже в пять лет мама записала меня в местную ДЮСШ. Потом, в силу каких-то причин, мне пришлось завязать с хоккеем (смеется). Но уже через пару лет мой старший товарищ Игорь Ларионов вновь привел меня в хоккейную секцию к своему тренеру Вячеславу Одинокову. Там я занимался с ребятами, которые были старше меня на три-четыре года. Потом, естественно, я был переведен в свою возрастную группу. Но помимо "профессионального" занятия хоккеем мы у себя во дворе на залитом собственными руками льду устраивали не менее яростные схватки. Рубились, будь здоров!
– В отличие от многих ваших сверстников судьба вам помогла облачиться в желто-синюю фуфайку главной команды города.
– Мой дебют в команде мастеров пришелся на сезон 1981/82. Тогда "Химик" возглавлял один из самых популярных хоккеистов команды прошлых лет Юрий Морозов. Свой первый матч я провел против московского "Динамо" в "Лужниках". Видимо, отыграл неплохо, раз в дальнейшем стал стабильно появляться в основном составе. Через некоторое время сумел открыть счет своим голам на высшем уровне. С передачи Володи Щуренко поразил ворота своего будущего клуба – "Динамо". Вот такая ирония судьбы. Тот сезон "Химик" балансировал на грани вылета, обстановка внутри коллектива оставляла желать лучшего. Только благодаря чуду мы уцелели по итогам календарного года в элите. Но меня, тогда еще 17-летнего пацана, больше интересовали игровые аспекты. И я был безумно рад и горд выходить на лед в тройке со Щуренко и Вадимом Сибирко.
– Я обстоятельно беседовал с тренером-селекционером армейцев Борисом Шагасом насчет моего перехода в ЦСКА. Но так как я не был таким талантом, как Ларионов, решил перейти в менее титулованную команду, дабы не повторять путь Сергея Немчинова, которому за два года в рядах армейцев так толком и не предоставили шанса проявить себя. Словом, я оказался в "Динамо", о чем впоследствии ни разу не пожалел.
– В силу каких причин ваш дебют в составе бело-голубых пришелся лишь на осень 1986-го?
– Весной 85-го, за пять дней до собственной свадьбы, я возвращался из Москвы в Воскресенск на машине. И надо же, на приличной скорости угораздило перевернуться, вследствие чего поврежденной оказалась шея. Меня сразу доставили в больницу. Но подмосковные хирурги не обнаружили раскола шейных позвонков. Поносив какое-то время фиксирующий корсет, я приступил наравне со всеми к тренировкам в составе "Динамо". Наверное, вы знаете, какие изнуряющие занятия практиковал Юрий Моисеев, прошедший школу Анатолия Тарасова. Одни приседания с партнером на спине чего стоили! Слава богу, динамовские эскулапы при тщательном медосмотре к своему ужасу и моему дальнейшему счастью обнаружили всю тяжесть полученного повреждения. Одно неловкое движение с моей стороны могло закончиться полным онемением тела. В итоге я лег на операцию, мне скрепили позвонки. И я около года проходил курс восстановительных процедур. Правда, после окончательного излечения уже не мог управлять своей шеей на сто процентов. Вообще, Воскресенск в плане автокатастроф – страшное место. Владимир Лаврентьев, Виктор Крутов, Александр Черных, Вячеслав Козлов, Кирилл Тарасов, Олег Сантурян… Через вашу газету хочу выразить огромную благодарность динамовскому клубу и лично Юрию Ивановичу Моисееву. Он после той травмы не выбросил меня на улицу, предоставил возможность полностью восстановиться, а сразу после моего возвращения определил в первую пятерку клуба к Анатолию Семенову и Сергею Светлову. И это после годичного простоя! Так что все мои дальнейшие титулы и медали не состоялись бы без поддержки Юрия Ивановича.
– Победа на Олимпиаде в Калгари – ярчайшая страница в вашей хоккейной биографии. Финансовые дотации, недавно введенные для наших героев главного события четырехлетия, получаете?
– Деньги-то я получаю. Но не в этом дело. Может быть, я сейчас выскажу крамольную мысль, но с высоты прожитых лет пришел к выводу, что ничего выдающегося в той победе не было. Имея в своем составе столько звезд мирового уровня, каждую из которых отличали высочайшее мастерство и огромная работоспособность, было бы странно, если бы мы оступились. А выигрывать за явным преимуществом у студенческих сборных США и Канады – невелика заслуга. О чем можно говорить, если в решающем матче камня на камне мы не оставили от шведов, разделав их под орех, – 7:1. И тогда это было в порядке вещей. Лично мне в рядах национальной команды больше запомнился Кубок Канады-87, когда мы на заокеанском льду соперничали действительно с лучшими сборными планеты. А наш трехсерийный финал с канадцами и вовсе навеки вошел в анналы сокровищницы мирового хоккея.
– После Кубка Канады-91 вы отправились в "Филадельфию" покорять НХЛ. Насколько долго тянулся процесс адаптации к непривычным доселе условиям?
– В Союзе у меня было очень хорошее катание, что являлось дополнительным коньком. А вот за океаном, в силу меньших размеров площадок, я не имел возможности по-настоящему раскатиться. Плюс злополучная травма шеи волей-неволей давала о себе знать. В отличие от СССР за океаном надо постоянно быть начеку, так как силовые приемы в НХЛ – неотъемлемая часть игры. На подсознательном уровне я прекрасно понимал, что если мне "врежут" сзади, то перспектива стать калекой может приобрести весьма реальные очертания. К тому же я и на родине не был асом силовой борьбы. Какой из меня "силовик" с моим-то весом?! А в НХЛ как: либо ты забиваешь голы, либо врезаешься на площадке во всех без разбору. Это было для меня, безусловно, проблемой. Плюс "Филадельфия" выступала тогда не слишком удачно, в клубе часто менялся главный тренер. И мне, единственному русскому в составе "летчиков", без знания английского на первых порах было весьма сложно.
– Получается "Филадельфия" начала 90-х была слабее московского "Динамо", из которого вы уезжали?
– Однозначно. В "Динамо" тогда на первые роли стали выходить Леша Жамнов, Алексей Ковалев, Алексей Яшин, чей высокий потенциал был виден невооруженным глазом. А "Флайерз", хоть и боролись за зону плей-офф, не имели в своем составе ярких исполнителей. Это в России, за счет тренерской добавки, наставник может из средних игроков создать боеспособный коллектив. По ту сторону Атлантики все по-другому. Хотя лично мне грех жаловаться на партнеров – шведа Пелли Эклунда и аборигена Рика Токкета. Одно время мы были ведущей тройкой в клубе. А потом у меня начались неприятности: я сломал руку, в команде вновь сменился тренер. И все у меня пошло наперекосяк.
– Обмен во "Флориду", насколько я понял, стал для вас эдаким спасительным кругом?
– Можно сказать и так. Сперва в Майами переехал легенда "летчиков" легендарный Бобби Кларк, а чуть погодя по проторенной им дорожке проследовал и я. "Флорида" тогда делала свои первые шаги в Лиге, но уже в сезоне 1993/94 мы остановились на расстоянии одной победы до попадания в плей-офф. А два сезона спустя "пантеры" играли в финале Кубка Стэнли, где, правда, по всем статьям уступили более сбалансированному "Колорадо". Но меня во "Флориде" уже не было. Тем не менее я был искренне рад за тренера Роджера Нельсона, который из команды "третьих троек" все-таки сумел сделать настоящий коллектив, главной звездой которого был отличный голкипер Джон Ванбизбрук.
– Я разговаривал со своим агентом. Он откровенно признался, что интереса со стороны заокеанских клубов к моей персоне нет. Пришлось ехать в Европу. Поначалу подменял в швейцарском "Фрибурге" травмированного Вячеслава Быкова, затем год провел в берлинском "Айсберене". Окончательно порвал с большим хоккеем в "Дюссельдорфе". Несмотря на то, что клуб пробился в плей-офф, я пришел к руководству команды и признался, что больше не в состоянии выходить на площадку. С каждым последующим годом, проведенном на льду, шея и спина доставляли мне такой дискомфорт, что я не то чтобы играть, а нормально передвигаться мог с большим трудом. Вернулся в апреле 97-го в США и решил: баста. Если бы к тому моменту не остановился, то со здоровьем могли бы возникнуть нешуточные проблемы.
– Наверное, на первых порах было непросто отойти от дела, которому посвятили всю свою сознательную жизнь?
– Ничего подобного. За 15 лет, проведенных в большом спорте, я настолько устал от бесконечных поездок и перелетов, что внезапно навалившаяся на меня свобода пошла только на пользу. Даже если мне сейчас предложат интересную и перспективную работу, но она будет связана с перелетами, я, скорее всего, откажусь. Люблю "домашний" образ жизни, в котором меня все абсолютно устраивает.
– Когда в последний раз были на родине?
– Я родился и вырос в СССР. А ехать в незнакомую страну, в которой я последний раз был в 1992, особого желания не испытываю. Ко мне в США периодически приезжают мама с сестрой, так что с близкими мне людьми связи не теряю. Созваниваюсь и с бывшими друзьями по спортивным баталиям – Герой Титовым, Лешей Гусаровым, Славой Козловым. Со Славкой, когда он жил в Детройте, мы часто спарринговались в большой теннис. А в Россию когда-нибудь я все же выберусь. Откровенно говоря, любопытно посмотреть на ЛД "Химик" (сохраняю слова Ломакина в оригинале. – А.Б.), с которого, собственно, все и началось.
Для добавления комментария авторизуйтесь на сайте