Высшая мера

Вся история человеческих взаимоотношений – как глобальных, так и вполне локальных – учит нас тому, что, когда начинают грохотать пушки и ездить танки, а равно когда в семье в ход идут скалки и сковородки, искать правых бесполезно. Виноваты все. Другое дело, что виноваты в разной степени, кто-то больше, кто-то меньше. Но искать обряженных в белые одежды праведников бессмысленно – их нет. И не может быть. Потому что если бы такой праведник существовал, ситуация не достигла бы подобной степени накала.

В истории с двухлетней дисквалификацией форварда "Автомобилиста" Алексея Симакова попытка разобраться в том, кто больше виноват – сам хоккеист или его бывший клуб, неминуемо приводит к хорошо известному ответу, лишь подчеркивающему первый абзац: "Оба хороши!" И начать можно с того, что если бы Алексей продолжал бы играть так, как это было, когда его приглашали в сборную, когда он накручивал защитников соперников "пачками" и блистал в каждом матче – он бы играл в СКА или "Магнитке" и не знал бы никаких забот.

Но мы начнем с конца и попытаемся разобраться, почему Континентальная лига предприняла по отношению к нему такую драконовскую меру. Которая, на первый взгляд, совершенно не соответствует тяжести совершенного хоккеистом "преступления". Подумаешь, подал в суд на выплату недовыплаченного – да таких судов у нас в стране ежедневно происходит тысячи. И ни к кому после не применяют такие "расстрельные" меры.

А ведь применяют. Много ли у нас в стране, да и во всем мире прецедентов, когда работник, подавший в суд на работодателя, остается у него работать? Вне зависимости от того, выиграл ли он в суде или проиграл. Вне зависимости от того, по какой причине был подан иск. Просто никакой компании не нужна "бомба", которая в любой момент может рвануть. А еще – никому не нужен живой прецедент поражения компании, который на глазах других работников жив, здоров и радуется жизни.

В истории с Алексеем Симаковым ситуация усугубляется еще и тем, что своим исковым заявлением, вроде бы совершенно локальным, поданным против конкретного клуба, он нанес удар по всей системе КХЛ. Противопоставил ее Конституции и федеральным законам. А такого противопоставления ни один подзаконный акт, коими, с точки зрения нашей системы, является и регламент, и Коллективное соглашение, никогда не выдерживал. Слишком уж разные весовые категории.

Внутреннее законодательство Континентальной лиги представляет собой не что иное, как добровольную договоренность ограниченного числа людей. Их немало, но по сравнению с населением России совсем немного: восемь сотен хоккеистов, Молодежная лига, клубное руководство, чиновники, профсоюз – едва ли до пяти тысяч дотянет. Договоренность эту можно описать одной фразой: "Ребята, мы платим вам очень хорошие деньги, оказываем вам бесплатно целый ряд социальных услуг, а за это вы добровольно принимаете на себя некоторые ограничения ваших гражданских прав". Договорились? Договорились. И КХЛ стартовала.

Какие имеются в виду ограничения? Отсутствие тех же свободных переходов до определенного возраста, возможность быть обмененным в любой момент, отпуск в строго определенное, а не в желаемое время – в общем, ограничений немало. Но они с лихвой компенсируются зарплатой, совершенно не сопоставимой со средней российской заработной платой.

Еще одно ограничение: все споры рассматриваются внутри лиги. Для чего создана многоуровневая "судебная" система: дисциплинарный комитет, арбитраж и так далее. Можно до хрипоты спорить о том, насколько эта система хороша. Точно так же, как у нас третье десятилетие идут бесконечные споры о российской судебной системе. Критиковать ее можно бесконечно, но другой-то нет.

А вот выход за пределы этой системы, попытка решить что-то в гражданском суде может означать только одно. Что такому "выходцу" нравятся имеющиеся у него права, прежде всего в части хорошей зарплаты. Но не нравятся налагаемые вместе с этой зарплатой ограничения.

Как бы ни совершенствовались со временем законы Континентальной лиги, как бы ни старались их максимально "синхронизировать" с федеральным законодательством, внутренние законы всегда будут проигрывать внешним. И будут от них отличаться. Потому что федеральное законодательство "заточено" под большинство: под тех, кто работает с понедельника по пятницу, с 9.00 до 18.00 с перерывом на обед и имеет 24 дня ежегодного оплачиваемого отпуска. А хоккеисты у нас относятся к меньшинству – к такому же, как Вооруженные Силы, МВД, МЧС. У которых и рабочий день не лимитирован, и выходные бывают далеко не всегда, и отпуск редко попадает в бархатный сезон. И там разговор короткий: тебе что-то не нравится? Снимай погоны и ищи себе другую работу. Почему же у КХЛ должно быть по-другому?

Алексей Симаков, а точнее – его агент, не добившись нужного результата (правомочного или нет – мы, в "Чемпионат.ру", судить не беремся) в "судебной системе" КХЛ, вышел за ее пределы. Чем уже нарушил внутренние договоренности. Вот и последовал от лиги соответствующий ответ: снимай, Леша, погоны (сиречь коньки и форму) – и ищи себе другую работу. Что же тут несправедливого?

Но и это еще не все. В исковом заявлении Симакова в гражданский суд речь шла об определенной сумме. Причем сумме по его старому контракту – то есть тому, что действовал до принятия Антикризисных соглашений. Тем самым вольно или невольно торпедировались сами соглашения. Которые с точки зрения Конституции и федерального законодательства не лезут ни в какие ворота, но это был единственный способ выживания всей лиги. То есть этим иском в случае его удовлетворения создавался страшный прецедент. Снижение зарплат коснулось в разной степени около 70-80 процентов игроков КХЛ. И каждый из них на основании "дела Симакова" мог бы пойти в гражданский суд и истребовать от своего клуба разницу между нынешней зарплатой и старой, докризисной. Нетрудно представить, к чему бы могло привести подобное.

Именно поэтому форвард "Автомобилиста" Алексей Симаков и получил такую мощную дисквалификацию. Лига просто не могла поступить иначе хотя бы из-за инстинкта самосохранения. Потому что Симаков поставил под удар само ее существование.

Осознанно поставил или нет? На этот вопрос ответ есть: да, осознанно. Потому что и в руководстве лиги, и в руководстве "Автомобилиста", как мы видим из интервью, хоккеисту неоднократно говорили: мол, Леша, одумайся, не делай этого, получишь по самое "не балуй". Но он предпочел пойти до конца. Это не может не вызывать уважения с точки зрения крепости его гражданской позиции. Но не может вызывать опасений в вопросе дальнейшего существования КХЛ.

И не ЦСКА притянул лигу к этому судебному разбирательству, как нам пытается это представить сам Симаков и его сторона. Это они притянули лигу, заставив ее защищать свои законы.

Такие несовершенные с точки зрения федерального законодательства. Но других-то у нас нет.

Источник: "Чемпионат.Ру"