Александр Вьюхин: "Дайте иголку и нитки хоккеистам - девять из десяти себе форму не зашьют"

Вратарь «Локомотива» Александр Вьюхин в интервью HotIce.ru вспомнил 90-е, когда сам шил себе форму, рассказал, от кого можно было услышать: «Ты всю команду в спину из „Калашникова“ расстрелял!» — и поделился пессимистичным сценарием: русские вратари скоро вымрут как мамонты.

***

— Когда мы договаривались об интервью, вы сказали: «Если Гашек закончит — я самый старый в лиге останусь. Я уже как мамонт». Вас слишком часто о возрасте спрашивают?

— Да-да-да. Мне в последнее время один вопрос задают: «Когда собираетесь закончить?»

— Что отвечаете?

— А пусть покажут, кто играет лучше меня.

— Сейчас не видите, кто лучше?

— Нет, вы не поняли: это не я должен отвечать на этот вопрос, а люди. Я своих коллег уважаю. У нас нелегкий труд. А когда закончу — про это рано спрашивать. У меня до апреля 2012-го контракт с «Локомотивом».

— В чем проявляется то, что вам 38?

— Как вратарь я мало поменялся. Разве что на жизнь по-другому смотрю. Раньше были у меня безумные поступки. Играли мы как-то «Сибирью» против «Динамо», когда за них Макс Сушинский еще выступал. И я позволял себе на льду некоторые вещи.

— Например?

— Например, мы играли «три на пять», вбрасывание было в средней зоне. А я обеими руками ворота взял и с места сдвинул. Демонстративно.

— Однако.

— Вся лавка «Динамо» во главе с Крикуновым стояла и показывала на меня, весь зал кричал. Такая была у меня форма протеста. Сейчас я так не сделаю уже.

— Еще вы с Сушинским однажды удачно обменялись жестами — и устроили себе спокойную встречу 2009 года. Без хоккея.

— Слушайте, ну там вообще ерунда была. Ничего не произошло для дисквалификации! Были буллиты. Я отбил — эмоционально отреагировал, с жестами. Макс забил мне буллит — ну и тоже что-то показал. Мы с ним друг друга тысячу лет знаем, дружим. Ни я, ни он не чувствовали себя оскорбленными. Но комитет решил, что мы оскорблены, и дал мне и Максу несколько матчей дисквалификации, а клубы нас оштрафовали за пропуск трудодней. И все это на пустом месте: на тренировках подколы гораздо жестче случаются. Макс правильно сказал: «Зачем люди приходят на хоккей? За эмоциями. Вот мы и дали людям этих эмоций». А еще была история с рисунком на шлеме.

— Что за история?

— Когда в «Сибири» играл, у меня на шлеме мамонт был нарисован. Тоже был крик души. В том плане, что русские вратари скоро вымрут все как мамонты. И в Череповце в нем играл.

— Почему у вас волк теперь на шлеме?

— А это потому что я старый волк.

— Насчет русских и приезжих вратарей — чувствуется, больная тема для вас.

— Очень.

— Много смешных вратарей из-за рубежа сюда привозили?

— Во всех командах были «клоуны». Начиная от Плуффа. Стив его звали, если я не ошибаюсь. Он в Хабаровск приехал, а там защита все шайбы на себя принимала. Реально — они ложились и зубами ловили. А считалось, что это Плуфф так здорово играет. А потом он приехал в «Спартак» — и все встало на свои места. Ну и вплоть до тех зарубежных вратарских звезд, которые сейчас у нас на площадках находятся. Не говорю про всех — я уважаю хороших вратарей. Тех же финнов. Но у нас странное отношение к легионерам. Ох, приехал иностранец, надо ему помочь, надо в него верить. А давайте поспрашиваем наших, которые едут за океан. К ним там такое же отношение? Или все-таки приходится доказывать?

— Для вас хоккейный матч — это прежде всего соревнование с тем, кто играет в воротах напротив?

— Обязательно. Если проиграли, то мой анализ матча практически сводится к тому, что поймал другой вратарь. От этого я отталкиваюсь: да, тот вратарь сыграл лучше меня там-то и там-то, а дальше уже думаю над тем, что мог сделать я. Подчеркиваю — это личный анализ, я его для себя делаю. В разговоре с тренером я это оставляю при себе. Если тренер предъявляет мне претензии, то я никогда не киваю на кого-то, потому что это я должен быть лучше.

— Хоккей хуже стал по сравнению с прежними временами? Хоккеисты огламурились?

— Нет-нет. То, что некоторые хоккеисты теперь ходят в солярий и кремами мажутся, — это их личное дело. Беспокоят скорее тренерские схемы. По большому счету, сейчас у каждой команды есть своя модель игры. По 7-минутной нарезке игры на видеоразборе ты получаешь полное представление о команде. Что у каждой команды есть болванка — это нормально. Плохо то, что многие способны играть только по этой болванке, не умеют перестраиваться.

— Раньше такого не было?

— Я в Омске застал таких людей, как Елаков, Жилинский, Маслюков, Коробкин, Угольников... Да там всю команду можно перечислить! Никто не знал, что будет делать на льду Елаков. Больше того — Серега сам этого не знал, не думал об этом. Он просто творил и все. Или вот Коля Мариненко.

— Талантище?

— Он вернулся в «Авангард» посреди сезона, в декабре 1994-го. До конца чемпионата оставалось 22 матча, он сделал в них 20+8. Он делал голы как угодно. Был случай: проигрываем, семь секунд до конца. Вбрасывание в средней зоне. Елаков выигрывает на Мариненко. Коля из-за синей линии как швырнул — гол. Сейчас очень не хватает тех, кто играет нестандартно. Последние, с кем я сталкивался, — Фролов и Ковалев в локаутный сезон. Вот они меня удивили своей игрой. Теряешься, чего от них ждать. Малкин с Дацюком такие же.

***

— Вы воспитанник свердловского хоккея и по юношам...

— Вот вы правильно сказали — свердловского. Всегда поправляю, если говорят про меня: «Воспитанник екатеринбургского хоккея».

— И по юношам вы играли против Николая Хабибулина.

— Да, мы же одногодки. Я играл за «Юность», он — за «Спартаковец». В Свердловске тогда было три команды: в высшей лиге — «Автомобилист», в первой — «Луч» и СКА. Плюс еще во второй лиге — «Спутник» Нижний Тагил. И мы с Колей сезон играли по очереди в «Луче». 16-летние пацаны.

— Чем закончилось?

— Ну, не смогли мы удержать «Луч» в первой лиге. Команду расформировали. Мне сказали: «Езжай в „Спутник“, мы за тобой следим». А мы ведь тогда 1973 годом рождения стали в Тольятти последними чемпионами СССР по молодежи. Там были селекционеры со всего Союза. И ко мне обратились люди из харьковского «Динамо»: «Давай к нам». И я поехал. Мне повезло с командой, с тренерами.

— Как так получилось, что вы за сборную Украины стали играть?

— Это же случилось без моего участия. Когда начал валиться Советский Союз, мне дали подписать какие-то бумаги. Суть бумаг была в том, что я заключаю трудовой договор с федерацией хоккея Украины. И потом на основании этого договора я стал украинцем.

— Сильно вам это осложнило жизнь?

— Нет. Трудно жалеть, что ты играл на чемпионате мира. Трудно жалеть, что из киевского «Сокола» меня потом забрали в Омск, где я провел прекрасные девять лет. Украинского паспорта у меня нет уже давно — последний раз за Украину на чемпионате мира играл в 99-м.

— В начале 90-х в хоккее ведь было совсем туго с деньгами.

— Порой было непросто. Рекордная задержка по зарплате — три месяца. Помню, когда был какой-то очередной «черный понедельник», тренер «Авангарда» Леонид Киселев собрал команду: «Ребята, не волнуйтесь — в конце сезона стопроцентно со всеми вами рассчитаются. Долгов не будет». И знаете — вся команда ему поверила, потому что этот человек никого никогда не обманывал. И свое обещание тогда он сдержал.

— Вы ведь застали времена, когда хоккеисты в Тольятти ездили за машинами.

— Было такое. С Тольятти связана интересная история. В 1997-м «Ладе» предстояло играть Кубок Европы. У них были какие-то проблемы с составом, ну Киселев с Цыгуровым договорились — и «Авангард» отдал в «Ладу» на время Храмцова, Маслюкова и Бердникова. Вратаря, защитника и нападающего. Они за «Ладу» и против «Авангарда» один раз сыграли. Так вот они поехали, выиграли этот кубок, вернулись к нам уже с машинами: руководство «Лады» их отблагодарило.

— Что для сегодняшних хоккеистов будет особенно дико из хоккейного быта 90-х?

— Дай им крючок и нитки капроновые, скажи: «Зашейте форму себе», — девять из десяти не смогут. А я сам себе форму шил. Например, щитки. Мне давали болванку, я ее распарывал, сшивал, как мне нужно было. И вот в этих щитках потом два года играл. Руки помнят — сейчас легко сошью. Просто есть возможность этого не делать. В Омске у нас работал Михаил Дурдин, дядя Миша, — он и сейчас в клубе. В «Сибири» — Аркадий Багаев, все его зовут — Васильич. Это все люди из старой гвардии — заслуженные, поигравшие, с золотыми руками. Или вот в «Локомотиве» у нас есть Саня Беляев — для него вообще никаких секретов нет по форме. Приходишь: «Посмотри, у меня тут ловушка...» — «Оставляй, я сам все сделаю».

— Где заказываете форму?

— Шлем у меня стандартный, не по спецзаказу. А экипировку мне очень качественно и быстро делает Глеб Миклин. Это единственный российский производитель, который умеет делать вратарскую форму.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ ВЕЧЕРОМ