Александр Смирнов: "Про Торесена всё было ясно уже в 16 лет"

Новый главный тренер «Нефтехимика» Александр Смирнов в интервью HotIce.ru рассказал, как играл и тренировал в Норвегии, вспомнил впечатление, которое на него произвел 16-летний Патрик Торесен, и признался, что очень ждет начала сезона.

— Почему два года назад вы решили вернуться из Норвегии?

— Я всегда хотел работать в России. Мне интересна работа на таком серьезном уровне, на котором сейчас находится КХЛ, и когда поступило предложение от «Северстали», я согласился в ту же минуту. Получилось, считаю, неплохо: мы привлекли много молодых ребят, помогли им развиться.

— В интервью вы говорили, что когда играли в Норвегии, там было две-три серьезные команды, а когда стали работать тренером — уже пять-шесть.

— Объясню, как так получилось. Во-первых, стало приезжать много иностранцев — канадцы, шведы, чехи, финны. Во-вторых, сейчас сами норвежцы становятся профессионалами. А когда я приехал, у меня почти все ребята в команде работали с утра, а вечером приходили на тренировку. Сейчас там тоже многие работают, но есть норвежцы, контракты которых позволяют им тренироваться два раза в день. Стали проводиться сборы для юношей, приехали тренеры из-за рубежа. Я один русский был, в двух клубах работают норвежцы, а в остальных — шведы, канадцы, финны. Это тоже обогатило хоккей.

— Если у вас половина хоккеистов работает, что вы делали в первой половине дня?

— У нас лед был с 10.00 до 11.30. Кто мог — приезжал работать. Пять-шесть-семь человек собирались. Детей своих брал, если они свободны от школы.

— Люди каких профессий играли в хоккей в вашей команде?

— Студенты, военнослужащие, которых освобождали на тренировки и игры. Там же люди выбирают, где им служить в армии, и служат в основном по месту жительства. Было несколько электриков, были ребята с мебельной фабрики, сантехники, автомеханики. И если что-то надо было по их специальности, они всегда помогали. Я им рассказывал про советские сборы, чем, конечно, их шокировал. В Норвегии никогда не было сборов. Больше того, где бы мы ни играли на выезде, ночевали после матча всегда дома. Ездили на автобусе, самый дальний выезд — Тронхейм, за 450 километров. Это часов пять. Ну, и на один выезд добирались на самолете — 50 минут.

— Норвежский язык трудный?

— Я самоучка. Года за два, наверное, научился складно говорить. Общался с ребятами, смотрел телевидение — так и выучил. Самое главное — не нужно стесняться говорить, тогда выучишь быстро. Никто же не будет над тобой смеяться, ребята только помогут, поправят. Некоторые слова вообще похожи. «Тарелка» по-норвежски так и будет — «тарелке». А дети у меня вообще мигом выучили. Старший пошел в детский сад в пять лет и месяца через три уже говорил по-норвежски. А младший родился там, заговорил сразу. Сейчас у них вообще никаких проблем нет: между собой дети могут общаться на норвежском. А у меня осталась одна — с правописанием. Вот это трудно.

— Полицейские вас там останавливали?

— Два раза штрафовали за превышение скорости. А один раз я ехал после игры, и меня тормознули в десяти метрах от дома: был рейд против пьянства за рулем. «Мы знаем, кто вы, но порядок есть порядок». Дыхнул, все чисто. Там вообще в этом плане строго: если крепко выпил и сел за руль, то в следующие полгода ты будешь сидеть не за рулем, а в тюрьме. Будь ты хоть мэром.

— Посещаемость чемпионата Норвегии не впечатляет: девятьсот человек, тысяча...

— Это проблема, да, на регулярный чемпионат плохо ходят. Национальные виды спорта — лыжи, коньки, трамплин, ну, и футбол популярен. В хоккей меньше денег вкладывают. Но я бы отметил, что на плей-офф много лучше: у нас дворец 6500 зрителей вмещал, так ставили еще дополнительно мест семьсот. Для клуба это очень серьезная статья бюджета. То есть клуб, успешно выступая в плей-офф, добывает живые деньги.

— Мы как-то смотрели норвежский сериал — там в каждой серии идет дождь. А вас что удивило в Норвегии?

— Был там недавно, дождь действительно лил неделю. Но удивила меня Норвегия другим — тем, насколько это спортивная страна. Летом люди бегают по утрам по пять-шесть километров. Не какие-то отдельные чудики, а абсолютное большинство. Зимой все поголовно на лыжах. У меня младший сын очень хорош на горных лыжах. А старший — хоккеист.

— Где играет?

— В той команде, которую я тренировал, — в «Сторхамаре». Правда, когда я ушел, туда назначили тренером человека, который не очень много внимания уделял молодежи, многие ребята из-за этого ушли. Мой сын поиграл в фарм-клубе, потом фарм-клуб расформировали, и он на год завязал с хоккеем. За это время поступил в университет. Но вскоре в клуб пришли новые люди, сына опять пригласили.

— Если все получится, он будет играть за сборную Норвегии?

— Пробьется — может, и возьмут. Пусть учится и играет.

— Вас признали лучшим легионером Норвегии за всю историю.

— Две спортивные и три центральные газеты устроили такое голосование среди игроков и тренеров. Целый месяц проводили опрос. 82 процента проголосовали за меня.

— 87 процентов.

— Может быть, и 87. Вообще, когда я приехал в Норвегию, мне очень легко игралось — на том запасе мастерства и сил, который у меня был после выступлений в чемпионатах СССР и Финляндии. База-то была солидная.

— Мы видели вашу статистику там в первые годы. Для защитника она просто потрясающая.

— Да, я тогда помоложе был — и к атаке успевал подключиться, и в оборону вернуться. Когда играли в одной пятерке с Юрой Леоновым, я вообще был уверен, что он отдаст мне пас, если я подключусь. А как стал постарше — уже больше от синей забивал. Да и играть в Норвегии стали лучше. Естественно, общий уровень все равно ниже, чем в Финляндии или Швеции. Но мы своей командой ездили в ту же Швецию — когда проигрывали в одну-две шайбы, когда выигрывали.

— Как вас занесло туда? Вы же чемпион мира, десять сезонов в чемпионате СССР, три сезона в Финляндии.

— Это длинная история. Надо начать с того, что хоккей в России разваливался, все кто смог, уехали. В Финляндии тогда условия были много лучше, чем, допустим, в Воскресенске, из которого я уезжал. И в начале90-хмы уехали в Финляндию вместе с Германом Титовым — в ТПС.

— Вас Юрзинов пригласил?

— На самом деле нас звал еще Ханну Йортика, который сейчас в «Амуре» будет работать. Но к моменту нашего приезда Йортику уволили и назначили Юрзинова.

— Юрзинов в России славился своими выражениями на тренировках вроде: «Теперь делаем вилы в бок с колонн навстречу и шайбу-шайбу за воротами». В Финляндии их не было из-за языка?

— Разумеется, там все общение проходило на финском, так что кое-что терялось. Вообще я очень благодарен и Владимиру Юрзинову, который меня многому научил, и Владимиру Васильеву, который в «Химике» дал мне шанс, поверил в меня. Эти люди оказали огромное влияние на формирование меня как хоккеиста.

— Почему ушли из ТПС?

— Я отыграл в ТПС три года, потом руководство клуба решило омолаживать состав. Койву, Кипрусофф, Лехтинен уехали в НХЛ. Закончил Кари Ялонен, которого этой весной назначили главным тренером в нижегородское «Торпедо». Закончил Сумманен — и, кстати, про Раймо могу сказать, что у него действительно взрывной характер, но исключительно по-спортивному: за два года у нас с ним не было ни одного конфликта. С ТПС на тот момент у меня был еще год контракта, и клуб искал мне вариант: Австрию предлагали, но меня не устроили условия. Кстати, я заметил, что про меня пишут, будто я играл в Австрии, но это ошибка. Я догадываюсь, откуда взялась путаница: был такой защитник в «Крыльях» — Андрей Смирнов, вот он как раз играл в Австрии.

— Кроме Австрии и Норвегии, вариантов не было?

— Почему же? В Швецию можно было, но там что-то по компенсации не договорились. А в Финляндию ТПС не хотел меня отдавать. Был уже сентябрь, время поджимало, и вот мне предложили Норвегию. Я и согласился. Оказавшись в Норвегии, долго не мог привыкнуть к тому, что теперь играю в полупрофессиональной лиге, что ребята приезжают в рабочей одежде на тренировки. «Блин, — думал, — куда же я приехал». А потом привык. Да и уровень лиги начал расти. Всего я в «Сторхамаре» отыграл девять сезонов с двухгодичным перерывом (я тогда в Воскресенск вернулся), и закончил там же в 2006 году. Всего у меня было три команды в жизни: «Химик», ТПС и «Сторхамар».

— Почему вы на два года из Норвегии в Воскресенск возвращались?

— Это был 2001 год. И по дому соскучился, и пришли люди, которые хотели возродить команду, вывести ее в суперлигу. Но через два года пришлось уехать. Одна из причин — дети хотели вернуться в Норвегию.

— Вы Патрика Торесена знали еще когда он маленьким был.

— 16 лет ему было, когда я его увидел. Я с отцом его знаком. Ну, и помогал немножко, какие-то упражнения Патрику показывал. Торесен очень выделялся на общем фоне работоспособностью, нацеленностью. Он понимал, чего хочет в хоккее, и много тренировался. Характер, катание — уже в то время было понятно, что он вырастет в игрока.

— Вы — чемпион мира 1993 года. Трудная медаль?

— Вообще надо вспомнить, какой у нас был состав: трое из НХЛ, пятеро из Европы, остальные из России. Начали трудно — ничья с итальянцами. Но при этом мы были раскрепощены, потому что нас никто не воспринимал всерьез. Немцы перед четвертьфиналом расписали в газетах: «Мы этих русских обыграем». Нас это, конечно, крепко разозлило. Немцы какие-то!.. Ну, и вышли — 5:1, что ли. Полуфинал с канадцами, у них очень сильная команда была. Проигрывали 1:3 после первого периода, а потом поговорили спокойно в перерыве и выиграли 7:4. И у нас была уже уверенность, что у шведов мы выиграем в финале. Так и вышло. После чемпионата мира меня звали в Америку на двухсторонний контракт. Но мне было 29 лет, и я решил не ехать. А Герман Титов вот потом рискнул, поехал и поиграл в «Калгари». Там тренером был Дэйв Кинг, кстати. Может, и надо было мне поехать, но, в принципе, я доволен своей карьерой: с 17 до 42 лет отыграл, выступал на чемпионатах мира. И на Олимпиаде.

— В Норвегии как раз.

— Да. Атмосфера Олимпийской деревни — это непередаваемо. Хоккейный турнир открывался матчем Россия — Норвегия. Это была первая игра в потрясающем дворце, который сделан в скале. Я такого больше нигде не видел. Этот дворец до сих пор функционирует: там играет не самая лучшая команда первой лиги.

— Нижнекамск напоминает какой-нибудь норвежский город?

— В Норвегии я жил в небольшом городе с населением 60 тысяч человек. Нижнекамск больше и по-своему хорош. Вообще же я ничуть не был оторван от России: у меня была, говоря по-норвежски, «тарелке», так что все матчи хоккейные смотрел. Я знал, что уровень высокий, что многие вернулись из НХЛ, что строятся дворцы и создается инфраструктура, что все стало намного профессиональнее. Это очень интриговало. В КХЛ интересно работать.

— Волнуетесь сейчас?

— Я с головой в тренерской работе. И жду начала сезона: чем быстрее пойдут игры, тем быстрее втянешься, поймаешь ритм.Все будет нормально. Мы создадим хороший коллектив.