Денис Гребешков: "Чуть не закончил с хоккеем из-за мультиков"

Денис Гребешков вернулся из НХЛ в Россию в прошлом сезоне. Пока добиться успеха с питерским клубом ему еще не удалось, зато он уже двукратный чемпион мира, игрок основы сборной Билялетдинова. О том, как выбрать между хоккеем и мультиками, когда наступает легкая паника, что забывал Пэт Куинн, как экономят тафгаи и есть ли те, кто не допустят беспредела, Денис Гребешков рассказал Марье Михаленко в интервью Sports.ru.

Денис Гребешков идет со СКА к намеченной цели – Кубку Гагарина. Фото: РИА Новости/Алексей Даничев

«Черный плащ»

– Вы начали заниматься хоккеем в 11 лет. Сейчас к этому возрасту ребята уже определяются, стоит ли идти дальше, а не только-только берут клюшку в руки.

– В детстве я не был обделен спортом. Летом с папой и друзьями мы играли в футбол, зимой – в хоккей. У меня всегда были дома коньки и клюшка. Я часами пропадал во дворе, играл с ребятами либо в валенках, либо на коньках. Выступал за ЖЭК. Просто вопрос «заниматься профессионально» не всплывал.

– Что подтолкнуло изменить статус любителя?

– Я услышал от кого-то из друзей, что «Торпедо» Ярославль проводит набор мальчиков моего возраста. Пришел домой, сказал родителям, что хочу попробовать. Мне ответили: «Пожалуйста! Давай, дерзай!» Я чуть не опоздал.

– Тем, что стали профессионалом, вы обязаны отцу?

– Да. Мы все прекрасно понимали, что я даже не на одну голову отстаю от ребят, которые тренируются с пяти-шести лет. Когда остальные уже выполняли различные задания, я даже спиной вперед кататься не умел, да и просто вперед – тоже не особо. На дворовом уровне, наверно, еще проходило, но на профессиональном – нет. И папа за меня взялся.

– Занимались дополнительно?

– Да, катались зимой на открытом льду. Во время тренировок отец запрещал мне простаивать в перерыве между упражнениями или в ожидании своей очереди. Если ребята отдыхали, то я катался, отрабатывал что-то. Тренеру это не всегда нравилось: «Нарушается порядок тренировки». Но что поделать? Приходилось его игнорировать. Поэтому все, что я умею, все, чему научился – это благодаря папе.

«Все, что я умею, все, чему научился – это благодаря папе»

– Никогда не хотелось бросить?

– Один раз из-за мультиков чуть было не закончил с хоккеем.

– ?..

– В воскресенье днем показывали диснеевские мультики, две серии подряд. А у нас в это время по расписанию стояла тренировка. Я сказал папе: «Может, я лучше мультики посмотрю?» Он ответил: «Извини, тебе решать либо Дисней, либо хоккей» Я очень расстроился, но пошел на тренировку. Хотя, пролетала такая «мысля»: «Может, ну его на фиг, этот хоккей? Лучше мультики посмотрю».

– Какие мультфильмы-то были, помните?

– А что тогда показывали? «Мишки Гамми», «Черный плащ», «Чип и Дейл».

– Сейчас можете посмотреть такие?

– Современные мультики – могу, а те – нет. Если только с детьми, когда будут. Недавно, кстати, я посмотрел по телевизору серию «Черного плаща». Весь переплевался: «Боже мой, как мы это смотрели».

– Хорошо, что выбрали хоккей. Тренер мог вас тоже «проигнорировать» и не поставить на игру?

– Нет. Тогда я уже был одним из основных игроков обороны. Не заявить на матч меня было сложно. Просто у отца несколько раз с ним были конфликты. Не могли найти общий язык.

– За какое время догнали сверстников?

– С какого возраста могут вызвать в сборную? Кажется, с четырнадцати. Меня пригласили туда в первый же год, на вторые сборы. Думаю, буквально полгода ушло на то, чтобы догнать ребят, которые были у нас в «Торпедо», а потом и приезжих.

Все впопыхах

– Вы все в жизни делаете так – в последний момент?

– Да, есть у меня такая черта. Раньше и подготовка к экзаменам, выполнение контрольных работ или домашних заданий – все постоянно откладывалось, откладывалось, откладывалось: «У меня завтра еще день…»

Сейчас я так же собираюсь в дорогу. Тяну до последнего. Иногда даже за несколько часов до выезда только начинаю складывать вещи. Наступает легкая паника. Хотя, бывает, конечно, разум срабатывает, и собираюсь заранее.

– На самолет, например, не опаздывали?

– Нет. В этом плане я довольно-таки пунктуален. Был только момент, что я просто перепутал дни или время.

– В хоккее?

– Нет. На отдыхе. Почему-то, считая количество дней, мы не учли день приезда. То есть, если, допустим, ты заезжаешь 21-ого, то десять дней – это не 31-е, а 30-е. Вот так 30-го мы спокойно отдыхали на пляже до позднего вечера, а потом бегом, впопыхах собирались. Но на самолет не успели. Вылетели следующим рейсом.

«Чикен» и «китчен»

– Когда вы уехали за океан, первое время там на пальцах объяснялись?

– Да, моего словарного запаса было маловато. Хорошо, что в тренинг-кемпе Лос-Анджелеса был Сашка Фролов. Я знал его по Ярославлю. Первое время Саня мне помогал. А когда меня отправили в фарм-клуб, там шефство надо мной взял один канадец. И потихоньку-потихоньку, через объяснение на пальцах я «нахватался» английского.

– А я слышала, вы жили с каким-то французом.

– Как раз с этим франко-канадцем. В плане гостеприимства перед ним надо снять шляпу. Когда я только приехал в фарм, тот канадец сразу же обратился ко мне: «У тебя есть жилье?» Я ответил: «Нет». Он все быстро решил: «Значит будешь жить со мной». На день благодарения помощник главного тренера пригласил меня и еще одного паренька к себе домой. Тоже спросил: «У тебя есть какие-то планы? Нет – приходи к нам». Они там не бросают ребят. Я это запомнил, научился у них.

– Но считается, что за их улыбками и фразами «как дела» нет никакого интереса.

– Как вам сказать… Это люди из сервиса, какие-то посторонние, которых ты встретил в лифте. Да, они улыбнулись тебе и, по большому счету им наплевать, но все-таки это приятнее, чем, когда ты заходишь в наш лифт, и там – угрюмые лица с тем же наплевательским отношением.

«Они там не бросают ребят. Я это запомнил, научился у них»

– Были какие-то курьезы, связанные с языковым барьером?

– Очень смешных случаев не было, но вот одна из подобных историй. Я впервые попал в такую ситуацию, когда ты сам себе предназначен, когда тебе нужно «добывать» пищу и готовить ее самому. Поэтому я с моим франко-канадцем часто ходил в магазин за продуктами. В очередной раз мы идем, и он меня спрашивает: «Что ты хочешь сегодня на ужин? Что мы будем есть?» А для меня почему-то слова «чикен» и «китчен» были созвучны. То есть «курица» и «кухня». И в ответ у меня вылетело: «Все, что угодно, но только не кухню». Канадец удивленно на меня посмотрел.

– Кто из вас готовил?

– В большей степени – он, я практически ничего не умел. Так… Пытался научиться, но все равно душа у меня к этому не лежала, поэтому я часто заказывал еду в ресторанах или придумывал что-то еще.

– Сейчас дела с кулинарией у вас обстоят лучше?

– Я могу приготовить пельмени, яичницу. Еще стейк на гриле. Все простенькое.

Русская смекалка

– НХЛ – это соблазн, многих подталкивают туда агенты. Вы не рано уехали?

– Нет. Мне кажется, что тогда АХЛ мне дала больше, чем российская лига могла бы. Я был довольно-таки худощавым защитником, поэтому мне очень помогла физическая подготовка, на которую в Америке делается акцент. За пару лет я хорошо добавил в весе, в физике.

– А как первое время? Когда рядом парни под сто кг, норовящие тебя припечатать?

– Да, было некомфортно. Но русские ребята всегда отличались смекалкой, за счет нее и удавалось вылезать.

– В Херши вы были?

– Да, там вовсю пахнет шоколадом. Дворец находится недалеко от фабрики, поэтому выходишь из отеля и сразу же чувствуешь сладкий запах.

– А шоколад пробовали?

– Кажется, да. Но не скажу, что он сильно отличался от какого-либо другого, раз я не запомнил. Больше все-таки поражал запах на улице.

«Ванкувер – немножко пасмурный, зараза, но по-европейски красивый город»

– В других городах за океаном вас что-то удивляло?

– Я думаю, современного человека сложно чем-то удивить. Красивые постройки сейчас есть везде. Единственное, я бы выделил Ванкувер. Там много стеклянных зданий. Все расположено на берегу, где стоят лодки. В какой-то степени он, наверное, напоминает Европу. Немножко пасмурный, зараза, но по-европейски красивый город.

– В Эдмонтоне вы не замерзали?

– Нет. Хотя зимой доходило до минус тридцати. Но там сухой климат, поэтому морозы переносятся гораздо легче. К тому же, везде перемещаешься на машине, есть подземная парковка. И даже есть еще такой сервис. Перед дворцом мы оставляем машины на улице. Понятно, что после игры, простояв несколько часов на морозе, она сильно охлаждается, поэтому специальный человек идет и заводит наши машины. Ты приходишь и садишься в уже теплый автомобиль. Так что холода я особенно не замечал. Несколько раз случались дикие морозы, но в это время мы были где-то на выезде.

– Сейчас не хватает подобного сервиса?

– Я думаю, это было бы приятным дополнением. Но и без него можно жить. Хотя в Эдмонтоне все делалось для тебя. Человек, который заводил машины, не был специально обученным, он просто работал в клубе кем-то вроде пресс-атташе. То есть с ним все общались, его все знали. И он говорил нам: «Пожалуйста, это не проблема. Давайте мне свои ключи, я схожу, заведу, пускай автомобили греются».

– Толпеко, когда еще не купил себе такую машину, как подобает игроку НХЛ, представлялся массажистом, если болельщики подходили к авто попросить автограф.

– Я такого не говорил. Но, безусловно, когда тебя поднимают в основу «Лос-Анджелеса», там ты много времени проводишь с тем же Сашей Фроловым и другими ребятами. Конечно, их больше узнают на улице, у них с большим удовольствием берут автографы, чем у тебя.

– А когда у вас появился такой же статус, нужно было сразу менять машину, чтобы соответствовать?

– Абсолютно нет. Очень много ребят североамериканцев, которые играют в третьих-четвертых звеньях – тафгаи, например, – никто из них не получает сумасшедших денег, ездят на простых машинах, ходят в простой одежде. Даже есть такие, которые очень экономны. Просто до смешного.

– Они не покупают себе теплую одежду?..

– Нет. Один заставлял свою подругу самостоятельно платить за телефон. Или уезжал в поездку и не оставлял ей денег. Когда мы ходили обедать компанией, 5-6 ребят, он всегда платил только за себя, не принимал участия ни в каких играх, ни в чем.

Защитничек

– Снег в коньки вам насыпали?

– Нет. Почему-то ко мне все по-доброму относились. Самый распространенный из приколов у нас в раздевалке – ребята насыпали в стопку полотенец пену для бритья. Ты достаешь одно, чтобы вытереться и вся пена оказывается на тебе. Еще ставили стакан с водой под шлем. Снимаешь его сверху, и он на тебя падает. Скотч на коньки клеили. Но именно со мной таких шуток не проводили.

– А вы сами можете?

– Да, если знаю, что человек к этому нормально отнесется. Но не делал.

– Гудлер обижался на шутки Комарова. Вы встречали в НХЛ игроков, у которых туго с чувством юмора?

– Опять же, мне с коллективом обычно везло. Ребята хорошо относились к шуткам в их адрес и сами очень любили пошутить. Был один европеец – защитничек Йони Питкянен, сейчас играет в «Каролине». Вот он, да, не любил это дело, не понимал, вообще человек был немного на своей волне.

«Иногда Радулова становится многовато, но все к этому спокойно относятся»

– Он держался особняком?

– Да, так получалось. Он все время был один, ни с кем не разговаривал. Когда я туда пришел, Питкянен играл в НХЛ уже года три-четыре, хотя мы с ним ровесники. За это время он так и не выучил английский, объяснялся, наверно, хуже меня. Это как-то говорит о человеке, да?..

– Ребята рассказывают, что Радулов любит кому-нибудь визор заклеить.

– Да, Саня такой. Наверно, самый активный человек на льду и в раздевалке. Его всегда видно, всегда слышно.

– У него столько энергии. Вам комфортно рядом?

– Ничего не поделаешь. Иногда Сани становится многовато, но все к этому спокойно относятся. Не будь у него такой черты характера, он не стал бы таким игроком. Ведь на льду Радулов тоже «зажигалка», он борется, бегает, заводит партнеров, выводит из себя соперников.

«Нэшвилл» – «Чикаго»

– В НХЛ самое неприятное для вас окончание сезона – когда не добрали три очка до плей-офф?

– Да. Это был мой первый год в «Эдмонтоне». Но если там мы уже заранее знали, что будет тяжело, то когда меня обменяли в «Нэшвилл», и мне удалось все-таки поиграть в плей-офф, мы досадно уступили в первом раунде «Чикаго». Хотя были все шансы на победу. Нам нужно было выиграть матч в гостях, и тогда в Нэшвилле все можно было бы закончить – 4-2. Но мы проиграли, и дома, к сожалению, тоже не смогли ничего сделать. В тот год «Чикаго» стал чемпионом НХЛ. Я думаю, это было самое обидное завершение сезона для меня.

– Что случилось в том матче, когда могли все решить?

– Выигрываем – 3:2 или 4:3. Остается буквально две минуты до конца, у «Чикаго» еще и удаление, они играют в меньшинстве. Но начинают действовать активно, потом идет пара досадных ошибок наших ребят, и вот уже счет равный. А затем в овертайме они забили победный гол.

– Это был переломный момент в серии?

– Я думаю, да. Все-таки это немного надломило команду. Хотя были собрания с руководством, нам говорили: «Это хоккей, все бывает. Сейчас главное собраться на следующую игру». Но, возможно, та победа «Чикаго» придала дополнительных сил.

– Для вас НХЛ еще открытая или уже закрытая тема?

– Вы про шансы вернуться туда? А почему нет. Если у меня будет достаточно желания, то все будет зависеть от того, договорюсь я с какой-то командой или нет.

Ругань и крики

– Есть мнение, что СКА стал играть проще.

– Если сравнивать с прошлым годом, то, может быть, строже, отсюда и появилась простота в каких-то действиях. Думаю, есть правда в этих словах. Когда стараешься играть на результат, частенько приходится действовать проще. Но перед нами стоит конкретная задача – выиграть Кубок Гагарина.

– Ржига своей манерой работы впечатляет?

– Он своеобразный. У него свой стиль, своя изюминка – любит покричать, поговорить на повышенных тонах. Довольно-таки строгий. Но в то же время просто так он ругаться не будет. Все по делу, всегда за что-то.

«Ржига своеобразный. Любит покричать, поговорить на повышенных тонах»

– Сразу привыкли к тому, что могут летать планшетки?

– Это все знали уже, еще до личной работы с ним. По телевизору видно, как он кричит на всех. Но к тому, что на тренировках тоже часто ругань, крики, надо было немного привыкнуть. В какой-то степени мы уже адаптировались, и сейчас это уже считается нормальным тренировочным процессом.

– То есть то, что мы видим на экранах, не сильно отличается от того, что происходит на тренировках?

– Нет, почему. До такого, конечно, не доходит. Просто, бывает, что за малейшие ошибки, если какой-то другой тренер спокойно подъедет и скажет тебе, то Милош часто что-нибудь крикнет или, расстроившись, скажет что-то на повышенных тонах.

– Ему не ответишь?.. На других тренеров СКА давил авторитет ребят, на Ржигу – нет.

– Как сказать… У нас в команде есть ребята, которые могут ему ответить. Но, наверное, у Ржиги в этом плане больше авторитета, чем у другого человека. Хотя не скажу, что у нас игроки зашуганные. Нет. Если начнется какой-то беспредел, то я думаю, ответят.

Где он?!

– Вы выступали под руководством многих тренеров. С кем в НХЛ было интереснее всего работать?

– Наверное, с Мактэвишем. Этот человек в меня поверил, и даже отдельно занимался со мной. При нем я провел свои лучшие годы в НХЛ.

– Но ему не удалось добиться успеха с «Эдмонтоном», когда вы играли.

– Он раньше доходил с этой командой до финала Кубка Стэнли. Просто, возможно, в мое время там не все ребята до конца разделяли его точку зрения, его видение игры, особенно некоторые «ветеранчики». Но лично для меня Мактэвиш был самым интересным тренером.

– Чему он вас научил?

– Больше работал со мной над игрой в обороне. Объяснял все. Мы часто общались еще с тренером защитников, разбирали матчи. Думаю, на тот период мне удалось подтянуть некоторые важные аспекты игры.

– А что ветеранам не нравилось?

– У каждого, видать, уже свои сложившиеся взгляды на хоккей. Ребята считали, что лучше действовать так-то, а не так-то. Хотя, мне кажется, рулевой у корабля должен быть один.

«Мне кажется, Пэт Куинн был уже немного староват для этой профессии. Он на льду-то не мог стоять»

– Ветераны, получается, действовали по-своему?

– Не то, что по-своему. Просто такие разговоры ходили в раздевалке: «Да вот, блин, опять он там… Ничего не понимает. Надо все делать так». Хоть они и старались выполнять все тренерские установки, но когда идет какое-то недоверие, появляется нездоровая атмосфера, а в таких случаях редко получается что-то хорошее.

– А вы сами сталкивались с тренерскими странностями?

– В мой последний год в Эдмонтоне. Мне кажется, что Пэт Куинн, которого тогда назначили главным тренером, был уже немного староват для этой профессии. Он иногда забывал, когда матчи. Стоит на льду и говорит: «Так, у нас завтра игра, надо готовиться». А у нас игра – послезавтра.

Даже по состоянию здоровья – он на льду-то не мог стоять. Иногда сидел на скамейке. Часто тренировочным процессом руководил второй тренер.

Вот прошел месяц подготовки. Уже начало сезона. Перед игрой тренер объявляет стартовый состав. Куинн всегда смотрел в бумажку, что там себе написал. Однажды читает и, когда должна прозвучать моя фамилия, произносит: «Г-г-грабовски-и». Ребята посмеялись. Я думаю, это просто уже возраст Куинна брал свое.

– Вам потом кличку приклеили?

– Нет. Просто немного поприкалывались: «Грабовский в стартовом составе».

– Руководство не думало, что Куинн староват?

– Все прекрасно знали, сколько ему лет. По-моему, на тот момент Пэт давно не работал с командами НХЛ, но прошлые заслуги говорили в его пользу. Он был хорошим тренером, даже, наверное, великим. Очень много сезонов провел в НХЛ. В целом-то, я думаю, что он был неплохим, особенно в плане – пошутить, сказать речь команде. Просто для каких-то нюансов был уже староват.

– Пошутить – это сказать, что игра в другой день?..

– Нет. У него есть много всяких историй из жизни. И он не боялся их рассказывать, когда чувствовал, что команду надо подбодрить, развеселить.

– Вспомните напоследок какую-нибудь из них.

– На тот момент он, по-моему, тренировал «Торонто». Идут последние минуты игры, команда уступает в одну шайбу. Когда остается несколько секунд до конца матча, Куинн берет тайм-аут, принимает решение снять вратаря и на пятачок перед воротами соперника поставить тафгая.

Думает: «Крупный парень, сейчас встанет, его оттуда никто не сдвинет. Вы, ребята, главное, бросайте, он закроет видимость вратарю». Отдельно говорит тафгаю: «Ты сейчас выходишь, и чтобы с пятака вообще ни ногой! Чтобы вообще не двигался с пятака!» Тот кивнул головой: «Хорошо».

«Потом, – Куинн рассказывает, – вбрасывание, игра пошла, ребята – молодцы, заперли соперника в зоне. Смотрю на пятак – а там никого. Блин, где он?! Поворачиваюсь к своим воротам – тафгай стоит на пятаке и защищает пустую раму в своей зоне».