Алексей Емелин: "Специально за соперниками не гоняюсь"

Многие думали, что Алексею Емелину тяжело придется в «Монреале». Нет, проблема не в непривычном стиле Национальной хоккейной лиги – Емелин по своим игровым характеристикам как раз создан для Северной Америки. Тяжело ему должно было прийтись именно потому, что специализация у Алексея такая, которая вызывает ненависть у соперников. И если в России защитника сумел наказать только Александр Свитов, то за океаном способных на это бойцов – сотни.

Но все обошлось, хотя и не без курьезных моментов типа силового приема против партнера по команде и автогола. Накануне чемпионата мира Алексей Емелин рассказал «Спорту день за днем» о проблемах с языком, спокойной жизни и полюбившихся площадках.

Три языка

Было понятно, что основной «бытовой» проблемой Емелина в НХЛ станет язык. До отъезда Алексей если и знал английский, то на слабом школьном уровне. Но несмотря на то, что по ходу сезона он лишь немного продвинулся в изучении языка, у него не возникло проблем в общении с партнерами. Емелин играет так, что ему можно ни с кем и не разговаривать.

— Французский язык выучили?
— Да нет, что вы. Я даже могу перечислить фразы, которые знаю. Итак: «мерси боку», «бон вояж», «сильвупле».

— Чтобы их знать, можно жить и не во франкоговорящей провинции.
— Согласен, но мне французский не особо нужен. Если и надо изучать язык, то именно английский. На нем мы в раздевалке «Монреаля» разговариваем между собой, на нем с нами говорит тренер. Вопросы возникают в быту, но не так часто.

— А что в быту?
— Бывал в магазинах, где вообще по-ан­глийски не говорят. Совершенно. При этом такое случается именно в продуктовых магазинах.

— И что делать?
— Тогда на помощь приходит язык жестов. Но в такие ситуации я попадал крайне редко, так что нет необходимости знать язык.

— В Монреале пресса требовала, чтобы главный тренер и генеральный менеджер говорили на французском. Хоккеистов это не касалось?
— А сколько франкоговорящих игроков во всей лиге? Я вот не знаю, но думаю, что не слишком много. Их можно по пальцам пересчитать. И человека два-три в нашей коман­де. Стоит ли переходить на французский ради этого? Да я ни разу не слышал, чтобы в раздевалке говорили на французском языке.

— А с английским у вас теперь как?
— Нельзя сказать, что идеально. Вот простую английскую бытовую речь я не очень хорошо понимаю. Но если говорят на хоккейные темы, то вполне все ясно. Это ведь происходит каждый день.

— У каждого игрока свои методы изучения английского. Кто-то постоянно смотрел знакомые фильмы на оригинальном языке, кто-то вообще не общался со своими соотечественниками и погружался с головой в новый мир. А у вас как?
— Вместе с дочкой изучаю. Скачали для нее на айпад множество программ игровых, у меня на телефоне есть специальные обучающие программы. И вот стараюсь хоть немного времени этому уделять.

— Главная проблема изучения – в стеснительности. Надо много говорить и не обращать внимания на то, что поначалу много ошибаешься. Вы общаетесь с партнерами?
— Да, конечно. Приходится. Хотя все-та­ки еще есть существенный недостаток словарного запаса. Но я прекрасно понимаю, что главное – это практика.

— Смеются над вашим английским?
— Ни разу такого не было. Все ребята нормально к этому относятся.

— На русский часто переходите?
— Иногда случается. Говоришь какую-то фразу, затем забываешь слово и называешь его по-русски. На тебя смотрят и не понимают.

«Все бойцы – на одно лицо»

За короткий срок Емелин превратился в человека, с которым предпочитают не сталкиваться на льду. Таких в Америке любят не только на трибунах, но и в лиге. Он редко бьет грязно, встречает по правилам, и он один из немногих, кто напоминает, что хоккей вообще-то жесткий вид спорта. Конечно, без конфузов не обходится.

— Вы пересматривали свой лучший хит в сезоне – против Эрика Коула, который почему-то выступает в вашей команде?
— Видел пару раз по телевизору. Что тут сказать: красиво получилось. Красиво, но нелепо.

— Эрик потом вам высказал претензии?
— Нет. Да я сам к нему в перерыве подошел. Попросил прощения, сказал, что вышло случайно. Он ответил, что бывает, ничего страшного.

— Точно случайно? А то он после хита долго в себя приходил.
— Да я на Ника Джонсона (нападающий «Миннесоты». – С.) шел, а тот успел повернуть. Честно говоря, я вообще думал, что попал в соперника, и только потом понял, что пострадал Эрик. Тем более я Коула не видел. Да ладно вам, обычный рабочий момент.

— Однажды на вас напал желающий подраться нападающий «Тампы» Райан Мэлоун, но вы в потасовки обычно не лезете. А вообще часто предлагают?
— Предлагают в каждом матче. А этот не спросил – сразу полез. Я бы и в этот раз отказался.

— А как происходят такие диалоги?
— Да все просто. «Будешь драться?» – «Нет, спасибо». И ко мне сразу теряют интерес. Понятно, что желающих со мной сразиться много из-за моих силовых приемов. Но драки – это другая профессия. Я даже не могу вспомнить, кто именно мне предлагал скинуть перчатки. Они там все на одно лицо.

— Какая-нибудь потасовка запала вам в душу?
— Нет. С участием «Монреаля» ничего интересного не случалось. Были какие-то стычки, но такие, хоккейные.

— За сезон у вас улучшилась техника исполнения силовых приемов?
— Нет, не думаю. Кажется, у меня все то же самое осталось. Просто в Америке площадки меньше, а борьбы больше. И легче ловить соперников.

— Но вы лучший свой прием можете выделить?
— Нет. Все они одинаковы на самом деле. Я специально ни за кем не гоняюсь. И не коллекционирую силовые приемы, как бомбардир голы. Не веду статистику, не сохраняю на видео. Было и было – что вспоминать?

Пресса, кредитки, права

Алексей Ковалев рассказывал, что в Монреале играть очень трудно, так как там хоккеист больше, чем хоккеист. В канадских городах игрокам очень трудно спрятаться, остаться на­едине с собой. Стоит приехать на заправку или выйти за продуктами, как к тебе сразу подходят несколько человек и начинают обсуждать последний матч коман­ды или предстоящую игру. Емелин этого пока не почув­ствовал.

— Я понимаю, что это банальный вопрос, но все-таки… Вам в НХЛ-то нравится? Да, отличная лига, да, хорошие мастера. Но все-таки там совершенно другой хоккей, абсолютно другая страна.
— Знаете, меня все устраивает. И я вижу, что организация турнира на самом высоком уровне. А уж как поддерживают команду в Монреале – трудно передать словами. И это ведь несмотря на то, что мы не очень хорошо выступили.

— Сколько вам положено билетов на игру?
— Бесплатных – два.

— Хоть раз было такое, что вы не знали, куда их деть?
— Такого быть не может. Все время находились люди, которым нужны были билеты.

— Знаю один минус игры в Монреале. Пресса там относится к коман­де с повышенным вниманием. И может спокойно «съесть» игрока. Это подтверждено множеством примеров, в том числе и российскими.
— Все это, возможно, волновало бы меня, если бы я умел читать по-ан­глий­ски или по-фран­цуз­ски. А так я просто не слежу за местными СМИ. Даже не знаю, ругают они меня или хвалят.

— Но ведь журналистов в раздевалку много приходит.
— Много, человек трид­цать-со­рок. Кстати, там в этом плане все очень грамотно устроено. Журналисты заходят, задают вопросы, а потом уходят, и мы спокойно занимаемся своими делами. У нас отдельный выход на парковку, и больше ни с кем я не встречаюсь. Так вот, журналисты если и идут к игрокам, то меня обходят.

— Почему?
— Язык. Я за все время там дал пару интервью. И оба раза меня спрашивали не по игре, а про жизнь. Типа, где родился, где начинал, какая карьера была. Вот и все. Так что давление идет мимо меня.

— А как вы давали те два интервью?
— Через переводчика.

— По пути к машине вы и с болельщиками не пересекаетесь?
— Вот, кстати, про болельщиков. Собиратели автографов, фанаты стоят у выезда с парковки. И как-то принято у всех игроков там останавливаться, выходить из машины и раздавать авто­графы.

— Вы тоже останавливаетесь?
— Конечно. Понимаете, там же детей много, для них такие встречи много значат. Почему я должен срочно ехать домой? Ничего со мной не случится, если я полчаса потрачу на болельщиков.

— У нас подобные встречи нередко оборачиваются стихийными обсуждениями, как правильно играть в хоккей. В Канаде так же?
— Нет. Там либо поздравляют с удачной игрой, либо просят не расстраиваться, если проиграли. Никаких советов я не слышал.

— А к чему вы не привыкли в Северной Америке?
— В хоккее таких вещей нет. Но в некоторых бытовых моментах я не могу разобраться. Вот взять кредитные карточки. Они постоянно блокируются, платежи часто не проходят. Надо звонить, выяснять. Все это нервы и время.

— Чего это они блокируются?
— У кредитных карточек определенный дневной лимит. Я еще не до конца разобрался с этим и постоянно попадал в ка­кие-то переделки. Надо просто привыкнуть к системе.

— Дом большой сняли?
— Дом? Я квартиру арендовал. Чем она хороша, так это тем, что находится недалеко от арены и тренировочного катка.

— Квартира? Мы привыкли, что игроки НХЛ снимают дома.
— Дорого для меня. Зачем мне тратить огромные деньги на дом, который не станет моим. Квартира меня всем устраивает.

— Кстати, про деньги. Вы понимаете, что с каждым днем за океаном теряете деньги, ведь могли бы зарабатывать в России гораздо больше?
— Понимаю. Но это мой выбор. И я не хочу возвращаться в Россию на следующий сезон. Буду ждать вариантов в НХЛ.

— С полицией пока не сталкивались?
— Один раз остановили за превышение скорости.

— И отпустили, потому что хоккеист?
— Меня остановила инс­пек­тор-жен­щи­на. Она ничего не сказала, просто выписала мне штраф. Я ехал 62 километра в час, а можно было – 40.

— Один из наших игроков в такой ситуации попытался дать взятку инспектору и чуть не оказался в тюрьме.
— Нет-нет, я в этом смысле был подготовленный. Понимаете, однажды принял решение не давать взятки гаишникам. Вот нарушил – сам виноват. Пусть выписывают квитанцию.

— Как вам стиль вождения в Канаде? Они какие-то слишком спокойные.
— И это прекрасно. Когда все нормально ездят, то и ты становишься нормальным. Это в Москве если не наглеть, то вообще с места не сдвинешься.

— Но вы хоть поспорили с канадским инспектором?
— О чем спорить-то? У меня и прав местных не было, только российские. Она с удивлением на них смотрела.

«Уверен – обводи»

В конце сезона в «Монреале» сменился тренерский штаб и можно было ожидать изменений в судьбе Емелина. Так часто бывает. Никита Никитин моментально сменил клуб, как только в «Сент-Лу­ис» пришел Кен Хичкок. Но у Алексея вообще в жизни ничего не поменялось. Такими хоккеистами не разбрасываются.

— Какой город в Америке произвел наиболее гнетущее впечатление?
— Баффало. Ни ресторанов, ни других увеселительных мест. Скучно там жить.

— А лучший стадион?
— «Медисон-сквер-гарден». Сейчас его подремонтировали, так что все стало очень даже неплохо. И, конечно, внутри арена производит серьезное впечатление.

— Лед везде одинаковый?
— На юге очень плохой лед. Там слишком жарко.

— Вот еще один банальный вопрос. Что в НХЛ произвело на вас наибольшее впечатление? То, что там нет проходных матчей, или, например, скорости?
— Кстати, я бы не сказал, что там слишком большие скорости. Все это из-за того, что площадки маленькие, а вот таких уже слишком подвижных ребят в КХЛ не меньше. Что касается проходных матчей, то их и в России немного. Так что совсем уж существенных различий нет.

— Те, кто поиграл в НХЛ, начинают говорить, что пора бы и в России перейти на канадские площадки.
— И я теперь тоже стал фанатом маленького льда. Согласен – надо переходить. Мне, как защитнику, очень удобно. Например, когда с «пятака» уходишь в угол, можно быстрей вернуться назад.

— Как на вас сказалась отставка тренерского штаба?
— А никак. Разговоры о том, что тренера могут поменять, ходили давно. И вот в один прекрасный день нам объявили, что из-за плохих результатов прежний штаб отправлен в отставку.

— И?
— Да ничего, пошли на тренировку. В моей жизни ничего не поменялось. Со мной никто не разговаривал.

— Когда вас последний раз ругал тренер?
— Никогда не ругал. В каких-то моментах подсказывал. Обычное дело. Хотя нет, один раз меня покритиковали за вывод шайбы из зоны. Обязательно надо ее вывести, а то нападающие соперника могут перехватить.

— В России ценятся защитники, которые могут обвести одного нападающего. В Канаде это исклю­чено?
— Если уверен, то обводи. Не должно быть потерь, но рисковать можно. Другой вопрос, что в Америке защитникам не так много и дают делать.

— Тренеры?
— Соперники. Прессинг совершенно иной.

— В Монреале после этого сезона траур?
— Никто не доволен, это точно. Но если и была критика, то я ее не слышал. Газеты же, повторю, не читаю.