Вратарь СКА Сергей Бобровский: "Мечтаю выиграть Кубок Стэнли и побороться за Кубок Гагарина"

Голкипер армейцев и сборной России рассказал «Спорту» о своем хоккейном пути, о заветной мечте, о жизненных увлечениях и о том, чем американцы отличаются от русских.

К дисциплине приходил постепенно

— Сергей, начнем наш разговор с самого начала вашей карьеры. Как вы пришли в хоккей?
— Помню, по Первому каналу шла передача «Большой хоккей», с обзорами матчей. Мне очень понравилась вратарская форма и динамичность игры. Посмотрев телевизор, я сразу попросил родителей повести меня на хоккейный матч. Так все и началось… Отец потом постоянно водил меня на хоккей.

— Но до заветной формы надо было еще добраться, вас ведь в ворота не сразу определили?
— (Улыбается.) Я твердо решил стать голкипером, хотя родители отговаривали: мол, форма большая и тяжелая, шайба летит быстро, может больно попасть. Поэтому я сначала, поддавшись на их уговоры, был полевым игроком. Но однажды накануне игры наш вратарь заболел. Вставать в «рамку» было некому, и я попросил тренера поставить меня в ворота. С тех пор мне дали форму, и понеслась моя вратарская карьера!

— В Новокузнецке хоккей — шанс выбиться в люди?
— У меня была четкая цель — пробиться в НХЛ. А это мечта очень многих мальчишек, и не только в Новокузнецке.

— Ваш папа, говорят, долгие годы на угольном заводе работает?     
— Да, только сейчас он руководитель профсоюза на предприятии, а раньше и в шахте трудился. Он уже более 30 лет на заводе.

— А сами-то в шахту когда-нибудь спускались?
— К счастью, нет. Но знаю, что это очень тяжелый труд. И зарабатывают там гораздо меньше, чем заслуживают.

— Вы нынче человек небедный, так что отец мог бы уже и отдыхать…
— Отцу нравится работа. И он добросовестно относится к делу своей жизни.

— Папа по характеру жесткий человек?
— Не сказал бы, что он жесткий. Просто спокойный, строгий и уверенный в себе. 

— Он вмешивался в хоккейное ваше воспитание или полностью доверил сына тренерам?
— Могу сказать, что родители не особенно лезли в мою карьеру, как говорится, не капали на мозги. Наоборот, после неудачных игр поддерживали. Была, конечно, небольшая критика со стороны мамы (улыбается). Но все в меру, и это тоже помогло закалить мой характер.

— Мама у вас тоже спокойная или кричит с трибуны: «Сынуля, давай!»?
— Она очень переживает, когда смотрит мои игры по телевизору или с трибуны. Сейчас она сидит дома. До этого много лет работала на заводе. Мы с отцом долго бились, чтобы уговорить ее уйти на отдых, и наконец нам это удалось. Сейчас она воспитывает мою сестру.

— А сестра чем занимается?
— Ей 14 лет, она учится, довольно-таки хорошо. Музыкальную школу закончила — на гитаре играет. Танцами занимается. В общем, растет.

— Ваш первый тренер — Алексей Кицын — чему вас учил?
— Алексей Иванович сыграл большую роль в моей жизни. Он неординарный тренер с нестандартным подходом к работе. Кицын очень много разговаривал со мной, объяснял во время тренировок что да как. Я ему за это очень благодарен.

— В детстве были послушным ребенком или хулиганистым?
— Я был очень непослушным, постоянно какие-то наказания — в школе или в лагере — меня преследовали. До дисциплины доходил постепенно.

Жену не пускали в Америку

— Известно, что хоккейные вратари — люди особенные. У каждого свои тараканы в голове. Как думаете, почему так сложилось?
— Вратарь — немножко другая профессия. Двадцать человек хотят забросить шайбу, а голкипер, наоборот, не должен пропустить. Отсюда и большая психологическая нагрузка. Вратарь должен быть собранным, ведь он всегда на льду у всех на виду — как на ладони.

— Моральную защиту ищете в себе или у психологов? Как себя настраиваете?
— С психологами общаться люблю. Естественно, на собственном опыте все проходил с детства, но и помощь специалистов бывает полезной. Главное после неудач — не замыкаться.

— Сергей Николаев — ваш первый тренер на высоком уровне. Какие воспоминания остались о нем?
— Это человек, который дал мне путевку в большой хоккей. Когда мне было 18 лет, он доверил мне в концовке чемпионата четыре игры. Я ему тоже хочу сказать огромное спасибо.

— А кого из игроков, повстречавшихся на вашем пути, хочется поблагодарить?
— Многих, но прежде всего вратарей, с которыми работал. Максима Соколова, Петериса Скудру, канадца Скотта Лэнгкоу, Илью Брызгалова. Все они помогали мне развиваться.

— Интересное совпадение: на гербе Новокузнецка изображен скачущий конь. Так что в армейскую команду, которую еще называют «конями», выходит, попали неслучайно?
— (Улыбается.) Да, наверное. Кстати, этот герб изображен у меня на шлеме.

— Питерских болельщиц, разумеется, волнует семейное положение Сергея Бобровского. Женаты?
— Да. Мы поженились с Ольгой год назад. Познакомились с ней на горнолыжном курорте под Новокузнецком. Она моя землячка. Ольгу, к слову, из-за проблем с визой долгое время не пускали в США. Мы даже встречались с ней в Канаде, а в остальное время общались по скайпу.

— Следующий вопрос вытекает из предыдущего: что для вас любовь и семейное счастье?
— Прежде всего взаимопонимание. На этой почве произрастает гармония. Понимаю, что Ольге сейчас тяжеловато приходится, — у меня ведь очень много времени хоккей отнимает. Но в отпусках и турнирных паузах стараюсь это компенсировать и как можно больше уделять ей внимания.

— У Ильи Ковальчука уже трое детей, а ваш каков лимит?
— (Улыбается.) Пока так далеко не загадываю.

— И все-таки, если заглянуть в грядущее. Понятно, что профессиональные хоккеисты — «люди мира». Обитают там, куда работа забросит. Но когда появится такая возможность, где бы хотелось обосноваться: в Новокузнецке, Петербурге, Америке?
— Честно говоря, пока это меня мало волнует. Задумаюсь об этом по окончании карьеры. Вообще в мире много красивых мест.

— Впечатления о городе на Неве?
— Мне и жене очень нравится здесь все — и культура, и архитектура, и история. Очень приятно тут находиться. Помнится, в 2007 году я в Питере выиграл со сборной «Большой приз Санкт-Петербурга». Так что с Петербургом у меня исключительно приятные ассоциации.

— А как насчет сборной?
— По выступлениям за «молодежку» ни о чем не жалею. Теперь вот и в главной команде страны надеюсь закрепиться.

— Вас нередко сравнивают с Семеном Варламовым. Следите за ним?
— Семен отличный вратарь, но я больше сосредоточен на собственной игре. Хочу расти и прогрессировать.

Постигаю смысл заповедей

— Хоккейные вратари делятся на две категории. Одним нужна конкуренция, а вот Максим Соколов признался, что ее не любит. Сами к какому типу относитесь?
— По большому счету мне без разницы. И в том, и в другом варианте есть свои плюсы.

— То есть в «Филадельфии» к конкуренции с Ильей Брызгаловым относились нормально?
— Я бы даже не назвал это конкуренцией. Существовало четкое разделение: Илья — первый номер, я — второй. Старался почерпнуть у него какие-то элементы игры. Мы с ним хорошо общались и до сих пор созваниваемся.

— Тогда вопрос о другом вашем хорошем знакомом — уже упомянутом Соколове. Во втором матче за СКА вы встретились с ним. Максим провел блестящую игру за «Кузню». Для него та встреча была принципиальной, а для вас?
— Не сказал бы, что как-то по-особому настраивался на нее. Максим классный вратарь, и с ним я тоже общаюсь. И он, и я играли на победу. Так вышло, что победил Максим, но трагедии в связи с этим не делаю. Из таких встреч надо извлекать опыт и идти дальше.

— С физической точки зрения как готовитесь к играм?
— Тренировки — зал, лед. Все отработано, отлажено до автоматизма.

— Персональный ритуал есть, как, например, у прыгуньи с шестом Исинбаевой, которая в перерывах между прыжками накрывается полотенцем?
— Ничего оригинального. В перерывах я тоже накрываюсь полотенцем, вытягиваю ноги, закрываю глаза и расслабляюсь. Но это не ритуал, а способ передохнуть.

— Избранный вами 72-й номер что-то означает?
— Нет, просто мне нравится это сочетание цифр. Но какого-то скрытого смысла в моем игровом номере нет.

— Крестик перед матчем не целуете, но он у вас есть. Верите в бога?
— Да. Я не суеверный, но достаточно религиозный человек. Стараюсь до конца постичь смысл заповедей.

— С христианской точки зрения не тяготит то обстоятельство, что вы сейчас довольно обеспеченный мужчина, а люди вокруг гораздо беднее?
— Я никогда не делю людей на бедных и богатых и не ставлю себя выше других. Поэтому, наверное, мне комфортно — и в Новокузнецке, и в Петербурге.

— Илья Ковальчук говорит, что деньги для него — не главное в жизни. А что для вас самое важное?
— Безусловно, это хоккейные цели. Мечтаю выиграть Кубок Стэнли, индивидуальные призы в НХЛ, а если так сложится, что останусь в Питере до конца сезона, то надеюсь помочь СКА взять Кубок Гагарина.

— Знаете, что в 1971 году первую бронзу в чемпионатах СССР СКА помог завоевать ваш земляк — новокузнецкий вратарь Владимир Шеповалов?
— Нет, не знал. Спасибо, что рассказали. Постараюсь повторить и превзойти его достижение.

— Вы же еще раньше могли оказаться в СКА?
— Сложилось так, как сложилось. Сегодня я счастлив, что оказался в Петербурге. Но и в тот год, когда шли переговоры с армейцами, я не сильно расстроился от того, что остался в «Кузне», и продолжал служить ей верой и правдой.

— В сезоне-2005/06 Николай Соловьев возглавил СКА, прихватив вместе с собой из Новокузнецка полтора десятка «сталеваров». Помните ту историю?
— Тогда я еще был во второй команде «Металлурга», но новокузнецкие болельщики очень ревностно отнеслись к той миграции. СКА даже как-то освистали.

В первый год в Америке скучал по русской речи и еде

— Через год в Новокузнецке завершал карьеру нынешний ассистент Милоша Ржиги в СКА Андрей Потайчук…
— Андрей был на ведущих ролях в «Кузне», интеллигентно вел себя в раздевалке. С тех пор он ничуть не изменился — такой же добрый и отзывчивый человек. Я был рад вновь встретиться с ним в СКА.

— А как с паном Ржигой работается, он ведь непростой по характеру человек?
— Милош — специалист с именем. Вдобавок ко всему очень эмоциональный тренер. У него, как и у наставника вратарей Юсси Парккилы, многому можно научиться.

— Что скажете про Ледовый дворец? Вообще каково это — играть при переполненных трибунах?
— Здорово! Пользуясь случаем, хочу поблагодарить болельщиков за поддержку. Атмосфера на арене просто потрясающая! Почти как в НХЛ!

— Кстати, об НХЛ. Туда вы умудрились попасть, даже не будучи задрафтованным.
— Сложилась интересная ситуация. Когда для основной команды Новокузнецка завершился чемпионат, меня попросили поиграть за «молодежку». В первой встрече я получил небольшое повреждение, из-за чего за следующим матчем наблюдал с трибуны. Там мы пообщались со скаутом «Филадельфии», и затем я получил приглашение от «Флайерз». Попасть в НХЛ было моей мечтой. Добавлю, что тогда мне очень помог мой агент Пол Теофанис.

— О чем думали, когда уезжали?
— Я всегда старался и стараюсь думать только о настоящем — о конкретной тренировке, игре, — а в далекое будущее не заглядывать. Даже к большим целям надо идти шаг за шагом.

— Посвящение новичка Бобровского во вратари «Филадельфии» как прошло?
— Я спел гимн России. Больше никто от меня ничего не требовал. (Смеется.)

— Летом вас обменяли в «Коламбус». Хотели остаться в «Филадельфии»?
— Во «Флайерз» меня все устраивало, но с приходом Ильи Брызгалова пробиться в «рамку» стало намного тяжелее. А в «Коламбусе» у меня появились все шансы стать номером один.

— Сложности с общением в Америке поначалу возникли?
— Конечно, я сначала вообще не знал языка. Не мог поговорить ни с игроками, ни с тренерами. Мне дали учителя английского, но она не знала русского, так что дело продвигалось медленно. А потом, когда в НХЛ начался сезон, стало уже не до английского. На льду, чтобы понять партнеров, достаточно знать несколько сигнальных слов.

— Что еще вызывает сложности у русского парня в Америке?
— Там другой мир, менталитет, отношение людей. Все другое! Конечно, это непривычно, тяжело. А ведь еще надо выходить на лед и завоевывать место в составе.

— Могли бы жениться на американке, как многие наши хоккеисты?
— Каждый выбирает сам. Мне было бы сложно связать свою судьбу с американкой, потому что у них совсем другое видение жизни.

— А взаимоотношения «игрок — тренер» в НХЛ сильно отличаются от наших?
— Там эти отношения на равных. Никто не подчеркивает, что тренер — твой начальник, а ты — подчиненный. В НХЛ все — часть команды. Бывало даже, на вечеринках игроки подшучивали над тренерами.

— В целом же бытует мнение, что русским тяжело адаптироваться в НХЛ. Дескать, там наших недолюбливают.
— Я бы так не сказал. Хоккей в Северной Америке — это большой бизнес, и если ты приносишь результат, то в паспорт никто не посмотрит.

— К американской пище привыкали долго?
— На первых порах, пока мама не приехала в Филадельфию, питался в основном американской едой. Так что очень соскучился по русской кухне. И не только по ней, а еще по русской речи. Маму даже попросил привезти мне наши фильмы — «Иван Васильевич меняет профессию» и тому подобное. Ностальгия нагрянула.

— С фильмами понятно. А какую музыку слушаете, что читаете?
— Музыку обожаю, но особых предпочтений нет — могу и классику послушать, и попсу. Все зависит от настроения. Читать тоже люблю. Из последних прочитанных книг произвела впечатление «Империя ангелов» Бернарда Вербера. Мне ее еще Александр Вьюхин, Царствие ему Небесное, посоветовал.