Автобиография Джереми Реника. Глава XXIII

Именно таким эпитетом я наградил во время прямого эфира Патрика Марло за его игру в пятом матче серии против «Детройта». Несмотря на то что моя работа и заключалась в том, чтобы критиковать игроков, но слово «безвольный» вызвало настоящую бурю негодования, протестов и споров о том, как должен вести себя ведущий.

На тот момент Марло не набрал ни одного очка в серии. Я обрушился на него с критикой при счете 3:3, когда он позволил форварду «Детройта» Павлу Дацюку обокрасть себя в зоне «акул». После этого Марло сделал ничтожную попытку провести силовой прием, но не помешал россиянину отдать пас на Лидстрема, который бросил по воротам, и шайба после подставления Томаса Хольмстрема влетела в сетку. Этот гол оказался победным.

На разборе по горячим следам я заявил, что Марло «ужасно себя проявил, безвольная игра, ноль очков в серии. А он еще позволяет себе такое». Позже мой коллега - Кит Джонс - предположил, что Марло травмирован. «Ага, он ранен. Ранен прямо сюда», - сказал я, указывая на сердце.

После этого мой аккаунт в твиттере заполнили сообщения от ненавистников, хотя было много и тех, кто благодарил меня за то, что я честно оценил игру Марло в том матче. Некоторое фанаты «Шаркс» обиделись на меня, заявив, что я отвернулся от них, несмотря на наши прошлые теплые отношения. Больше всего меня удивило то, что люди не могли поверить в то, что я могу сказать такое о своем бывшем партнере по команде.

Когда я был действующим игроком, то я всегда был готов высказать все в лицо, если считал это необходимым. Почему я не должен ругать игрока, работая аналитиком? Разве это не основная моя задача? Что на ледовой площадки, что на экране телевизора, я не могу стоять в стороне, когда происходят неправильные вещи.

Я зачастую доставал партнеров, потому что я всегда жаждал побед. Мы были близкими друзьями с Крисом Челиосом, но ему никогда не составляло труда высказать все мне в лицо, если он видел какие-то проблемы. Аналогичным образом строились наши отношения с Китом Ткачаком.

Если я чувствовал, что игрок может приносить большую пользу на льду, то я открыто говорил ему об этом. Ничто не раздражает меня больше чем хоккеист, который показывает всем своим видом, что ему насрать. Нужно понимать, что игра в НХЛ – это не просто работа. Большинство хоккеистов вкладывают душу в победу. Но иногда у тебя может наступить кризис, и тогда уже твои партнеры или тренеры должны привести тебя в чувства.

За всю свою карьеру я встречал всего несколько человек, которые сбились с этого курса. Я не мог выносить голкипера Романа Чехманека в «Филадельфии», потому что у меня всегда было ощущение, что, с окончанием последнего матча регулярного чемпионата, одной ногой он уже в Чехии. Он не придавал особого значения плей-офф, в отличие от всех остальных. Ему было бы интереснее играть на чемпионате мира, а не бороться за Кубок Стэнли. Игроки получают деньги только за регулярку. И для меня не стало неожиданностью, что с момента, когда чеки перестали поступать, уровень игры Чехманека рухнул вниз. Помню, что после сезона-2001/02 я обещал партнерам, что, если он будет защищать ворота «Флайерс» в следующем году, то черта с два я вернусь в команду.

Мы играли вместе с Робертом Райхелом в сезоне-1998/99. И тренеры рассказывали мне, что он просил их провести его заключительное медицинское обследование еще до седьмого матча серии первого раунда. Это заставило меня осознать, что он уже тогда упаковал свои вещи и намеревался вернуться в Чехию.

Было забавно читать, что я бы не решился высказать в лицо Марло все то, что я сказал по телевизору. Я два года провел рядом с Патриком в составе «Сан-Хосе», когда он еще был капитаном, и мне никогда не доставляло труда сказать ему, что команда нуждается в большей отдаче от него. Однажды я даже приехал к нему домой, чтобы обсудить его проблемы. Это было накануне Рождества. Я был дома вместе с семьей. Но я не прекращал думать о команде и о том, какой силой стали бы «Шаркс», если бы Марло осознал свой потенциал. Продумав об этом весь день, я больше не мог терпеть. Я оставил свою семью, сел в машину и поехал к Марло. Я не собирался орать на него. Я хотел вдохновить его, хотел, чтобы он осознал, что партнеры пойдут за ним. Отправился туда, чтобы сказать ему, что он может стать лучшим игроком в лиге, если он станет прикладывать немного больше усилий. Ему нужно стать более эмоциональным. Когда речь заходит о команде, то ему нужно показать, что у него есть яйца.

Многие не осознают этого, но я верю, что Марло – это редкий талант. Это потрясающий игрок. Я восхищен его возможностями, но я разочарован его отношением к делу. Он мог бы доминировать в лиге. Он мог бы играть наравне с Сидни Кросби или Стивеном Стэмкосом. Патрик зарабатывает в год 6,9 миллиона долларов, но я не вижу должной отдачи от игрока с таким контрактом и такого калибра.

Я пытался объясниться с ним тем вечером, но уже через минуты после начала нашего разговора я понял, что зря трачу свое время. Он расценил мой приезд, как вторжение в свой дом. Он выслушал меня, но пропустил все мимо ушей.

Наверное, я никогда не смогу его понять. Он всегда будет показывать хорошую результативность. Но он мог бы сделать гораздо больше, чем просто набирать статистику.

Когда 17 августа 2009 Марло лишился капитанской нашивки, то для тех, кто играл вместе с ним, это не стало сюрпризом. Неважно какого статуса была игра. Марло всегда выходил на лед с одним и тем же выражением лица. В нем никогда не было страсти. Победа или поражения – он не менялся.

Тем же вечером когда я раскритиковал в прямом эфире игру Марло, мне позвонили трое игроков «Шаркс» и посетовали на отсутствие у Патрика должной самоотдачи. Люди часто спрашивали, общался ли я с Марло после этого. На момент написания этой книги – нет. Да мне и насрать, как он ко мне относится. Были признаки неприязни с его стороны еще и до моего выступления. После завершения карьеры я пришел на первую игру «Сан-Хосе» в следующем сезоне. После матча мы с Трэйси ждали ребят у раздевалки. Марло и его жена прошли мимо нас, как будто нас там и не было. 

Вы можете хорошо относится к нему, потому что он хороший отец, политкорректен и умеет четко излагать свои мысли. Он вам может нравиться, так как хорошо выглядит. Я не анализирую эти аспекты его жизни. Но за красивые глаза тебе не дадут Кубок Стэнли.

На NBC меня приглашали не для того, чтобы я говорил только то, что всем нравится. Я должен был добавить эмоций в эфире. Иногда я чересчур вскипал, и это приводило к конфликтам. 29 ноября 2012 года я и мой коллега Майк Милбери серьезно разошлись в оценке силового приема, который применил форвард «Далласа» Эрик Найстрем против защитника «Питтсбурга» Криса Летанга. Но зрители увидели только цензурированную версию нашего разговора.

Я не должен был принимать участие в послематчевом обсуждении, так что просто смотрел телевизоров в другой комнате. Я видел этот силовой прием, и он мне понравился. Но я бы крайне удивлен, когда при разборе этого момента Милбери и Кит Джонс пришли к выводу, что это был грязный хит, а Найстрем должен был быть дисквалифицирован.

«Да вы совсем охренели?» - заорал я в телевизор.

Когда их эфир закончился, то я ворвался в студию: «Майк, ты, блять, сбрендил? Джонси… а с тобой то что? Это отличный хит, прекрасный хит».Милбери посоветовал мне отвалить: «Это был грязный прием, дерьмовый и подлый удар». – «Ты называешь этот удар подлым? И это тот человек, который полез на трибуны и бил болельщика его же собственным ботинком?»

В 1979 году Милбери заслужил прозвище «Сумасшедший Майк» (Mad Mike – англ.), после того как залез на трибуны, чтобы помочь своим партнерам по «Бостону» - Терри О`Райлли и Питеру Макнэбу – разобраться с фанатами «Рейнджерс». В пылу битву Милбери схватил одного бедолагу за ногу и стащил с него ботинок. Потом Майк несколько раз огрел парня туфлей, после чего выбросил ее на лед.

После этого замечания Майк обрушился на меня с новой порцией критики: «Да ты посмотри, как его голова дернулась назад». – «С твоей головой будет то же самое, если тебя ударить в грудь». – «Это уже новая игра, Джей Ар. Именно от такого и мы пытаемся избавиться». – «Нахуй это».

Джонси не вмешивался, но я втянул в спор и его: «Может быть, блять, хоть раз в жизни ты поспоришь с кем-то на экранах телевизора?» Милбери рассвирепел: «Пошел вон отсюда! Ты совсем обезумел».

Пришлось уже вмешиваться продюсеру NBC Сэму Флуду и поспросить меня покинуть студию. Но он также сказал мне, что хочет, чтобы на обсуждении после матча я продолжил бы эти дебаты.

Майк и я вели себя чуть более профессионально перед объективами камер, то есть не матерились и я не называл его «ссыклом». Но наш спор все равно вышел довольно жарким.

Милбери настаивал, что Найстрем хотел нанести травму Летангу, а не завладеть шайбой. Я же считал, что Летанг поставил себя в уязвимую позицию. Джонси пытался сравнить этот хит с тем, который форвард «Ванкувера» Раффи Торрес применил против защитника «Чикаго» Брента Сибрука в плей-офф-2011.

«Конечно, мы должны вообще запретить силовые приемы в игре», - съязвил я.

Милбери настаивал, что главной задачей новых правил было «изменить принцип мышления игроков». Чтобы они не хотели нанести сопернику травму. Я же уверен, что, если игрок оказался в уязвимой позиции, то он сам виноват и должен отдавать себе отчет в том, какие могут быть последствия. Я никогда не ждал появления правил, которые будут защищать меня на льду. Я учился играть с высоко поднятой головой.

В конце концов, Брендан Шенахан, глава дисциплинарного комитета НХЛ, встал на мою сторону, так как Найстрем не получил никакой дисквалификации.

После того как я защищал Найстрема, фанаты «Питтсбурга» были просто разъярены и излили всю свою ненависть мне в твиттер. На момент написания этой книги у меня было более 100 тысяч подписчиков, и я получаю удовольствие от общения с ними. Но должен признаться, что есть группа больных на всю голову фанатов «Питтсбурга», чьи приоритеты серьезно нарушены. Все то дерьмо, которые они сказали в мой адрес, заставляет меня верить в то, что карма рано или поздно вернет им все обратно, и я бы с удовольствием посмотрел на это.

Я уважаю эмоциональных людей, но всему есть предел. Это же настоящие трусы и ссыкуны, которые прячутся за анонимностью компьютерного экрана. Я никогда не скажу в твиттере или на телевидение того, чего бы я не сказал прямо в лицо.

Когда вся эта ситуация с Летангом только набирала обороты, я отправился в Миннесоту в месте с Трэйси, чтобы навестить Джека Яблонски – школьника, который оказался парализован после того, как во время одного из матчей его ударили в спину. Узнав его историю, я почувствовал, что хочу чем-то помочь. Если он хотел с кем-то поговорить, то я был бы рядом. Если он хотел услышать какие-то веселые хоккейные истории, то у меня их куча. Если он хотел, чтобы кто-то поднял проблему грязных силовых приемов, то я мог бы это сделать. Если бы для него нужно было бы собрать деньги, то я мог бы это организовать. Это был действительно запоминающийся визит и знакомство с удивительным молодым человеком. Мы до сих пор общаемся.

Но даже мой твит о Яблонски не остался без внимания этих безликих идиотов из Питтсбурга. До сих пор не простив моих слов о Летанге, они говорили, что рады тому, что Яблонски парализован, и надеются на то, что я тоже окажусь в инвалидном кресле.

Однажды я получил пару сообщений от пары учащихся колледжа в Вилланове. Они были просто отвратительны. Тогда я даже подумывал о том, что мне стоит отправиться туда и вывести их на чистую воду. Они, наверное, обосрались бы, если бы увидели меня на пороге своего дома. Эти люди стараются остаться анонимными, но мне не составило труда узнать, где они учатся.

Но, пожалуйста, поймите, что я говорю о маленькой группке, а не о всех фанатах «Питтсбурга». 

Когда «Чикаго» выиграл Кубок Стэнли-2010, я расплакался в прямом эфире. Это был очень эмоциональный момент для меня. Я с гордостью носил джерси «Чикаго», и этот триумф напомнил мне о том, как мы добрались до финала 1992 года, где быстро проиграли «Питтсбургу». Я был счастлив за Чикаго, где меня всегда поддерживали. Именно такие чувства я испытывал. Но мой твиттер взорвался от обвинений в мой адрес во всех смертных грехах. Болельщики «Филадельфии» были готовы распять меня за то, что я радовался за «Чикаго». Потоки ненависти просто зашкаливали.

Но люди не понимают, что я был бы рад победе «летчиков» не меньше. Я с любовью вспоминаю годы, проведенные в составе «Флайерс». Фаны «Филли» уважают жестких игроков. Я был рожден для того, чтобы играть в «Филадельфии». Если быть честным, то каждое празднование завоеванного Кубка Стэнли вызывает у меня особые чувства. С того момента как я увидел ликующего в Лэйк-Плэсиде Эрузионе, я мечтал оказаться на его месте.

Некоторые игроки не любят следить за Кубком Стэнли, после того как их команда выбыла. Но я всегда ждал вручения трофея, так как это добавляло мне мотивации.

Помню 2001 год. Я был в ресторане вместе с друзьями. В этот же вечер проходил седьмой матч финальной серии между «Колорадо» и «Нью-Джерси». Именно в том году «Эвеланш» сплотились вокруг 40-летнего Рэя Бурка, чтобы выиграть ради него Кубок.

Но тот момент мне исполнился 31 год. Я уже стал задумываться, а будет ли у меня еще один шанс выиграть Кубок Стэнли? Уже прошло девять лет с тех пор, как я в последний раз пробивался в финал. И уже пять лет, как я не мог выиграть ни одной серии в плей-офф. И мне было важно увидеть триумф Бурка. К сожалению, у меня были планы на тот вечер, а в ресторане не показывали игру.

На вечеринке только меня интересовал исход матча, поэтому мне приходилось три раза бегать в ближайший бар, чтобы отслеживать ход встречи. Последний раз я пришел вовремя. «Колорадо» одержало победу со счетом 3:1 и капитан Джо Сакик вручил Кубок Рэю Бурку, который поднимал его со слезами на глазах.

Стоя в баре и наблюдая этот момент, я был не менее эмоционален, чем при победе «Чикаго» в 2010-м.

Да, мне так и не удалось выиграть Кубок Стэнли. Но это не заставляет меня просыпаться ночью в холодном поту. И это заявление расстроит моих ненавистников в интернете. Ведь некоторые фанаты «Питтсбурга» получают особое удовольствие, напоминая мне об этом: «У Сидни Кросби есть Кубок, а у тебя – нет».

Это заставляет меня смеяться. Ведь они считают, что эти сообщения заставляют меня грустить. Меня же это не волнует. У меня были свои взлеты и падения. Но я с теплотой вспоминаю свою карьеру. И считаю, что она была успешной.

Не думаю, что малое количество титулов говорит о моих неудачах. Ведь я знаю, что вкладывал всю душу в команду и отдавал себя без остатка. Я просто не оказался в нужном месте в нужное время. Выяснилось, что лучший шанс стать чемпионом я имел в 1992 году. Но история показала, что «Питтсбург» был гораздо сильнее «Чикаго».

Однако еще один реальный шанс, возможно, у меня был за месяц до того, как Бурк выиграл Кубок. Тогда я был свободным агентом и выбирал между «Филадельфией» и «Детройтом». Я уже рассказывал, что это Рик Токкет убедил меня выбрать «Флайерс».

Но не менее важным фактом было то, что я считал Филадельфию лучшим местом для своей семьи. Там моя жена и дочь могли продолжать заниматься верховой ездой. Я не уделял достаточно внимания интересам своей семьи. И я осознал, что мне нужно изменить свое отношение. Я хотел лучше о них заботиться.

Тогда я не знал, что, отвергая предложение «Детройта», лишаюсь возможности через 11 месяцев выиграть заветный трофей. Я с гордостью вспоминаю времена, проведенные в «Филадельфии». Это один из лучших этапов моей карьеры. Но иногда задаюсь вопросом, что бы было, если бы я перешел в «Детройт»?

Так как я принимал решение в интересах семьи, то я бы с радостью сказал вам, что поступил бы точно также и сейчас. Но правда в том, что, если бы я знал, что «Детройт» выиграет Кубок Стэнли-2002, то сказал бы: «К черту лошадей».

P.S. Надеюсь, вам было также интересно читать эту автобиографию, как и мне в свое время. Я постарался перевести самые интересные части из каждой главы. Надеюсь, теперь вы смогли составить свое представление о такой персоне, как Джереми Реник, а также лучше понять причины некоторых его успехов и неудач.