Ильдар Мухометов: Петр Воробьев всю простуду у меня выбил

Трехкратный чемпион страны в составе московского «Динамо» Ильдар Мухометов вспоминает о своей карьере, оправдывает Дарюса Каспарайтиса и признается, что еще не наигрался.

– Вы уже второй год работаете менеджером, хотя, кажется, хотели продолжить карьеру игрока. 
– Хотел. И до декабря прошлого года ждал предложений, но у нас тренеры все-таки слишком любят заглядывать в паспорт. Звали в Высшую лигу, но я туда не захотел. Последний сезон в карьере провел в «Барысе», у меня сложились хорошие отношения с руководством, и там просто воспользовались моим знанием рынка хоккеистов, контактами с агентами. Так я стал спортивным директором клуба.

– Был день, когда вы точно решили завершить карьеру? 
– Не было. Кроме того, я, по большому счету, и не закончил, так как продолжаю тренироваться, играть. Получается раза три в неделю, причем тренировки длятся по два часа, без замен.

– Я знаю как минимум двух вратарей, которые после окончания карьеры чуть ли не форму выкинули. 
– И я знаю таких людей. Но у меня подобных мыслей не было, мне до сих пор нравится выходить на лед, отражать броски. Есть ощущение, что я не доиграл и возраст тут не имеет никакого значения.

– Когда вам в последний раз по маске попадали? 
– На позапрошлой тренировке. В этом ничего такого нет – обычное дело. Сейчас такая экипировка, что потрясения минимальны.

– Да, говорят, что незащищенных мест у вратаря с каждым годом все меньше и меньше. 
– Они есть, иначе голкиперы выглядели бы, как роботы. Но действительно экипировка стала гораздо лучше. Мы-то в свое время имели совсем не такую форму.

– Шлем был непрочный. 
– И это тоже. Помню, на тренировке «Динамо» мне однажды Андрей Назаров броском расколол маску надвое. Сейчас это трудно представить. Или еще один случай: как-то шайба попала мне в маску и застряла в решетке, едва не добравшись до глаза.

– Хорошо, что не достала. 
– Не торопитесь. Ударной волной мне все-таки глаз повредило. Я им не видел ничего неделю.

– Испугались? 
– Еще как! Стоишь, не понимаешь, почему глаз не видит. Сразу в мыслях: а что же делать, как жить дальше? Врач команды Валерий Конов меня потом успокоил, сказал, что зрение вернется. Но ощущения не самые приятные.

– Защитник «Ак Барса» Артем Анисимов однажды на тренировке попал шайбой в маску Сергею Абрамову, нынешнему тренеру казанцев. Так Артем утверждал, что Абрамов за ним полчаса гонялся по льду, чтобы наказать. 
– Обычная ситуация. В Киеве как-то Михаил Татаринов попал в Юрия Шундрова, и тот побежал за игроком до улицы. Михаил так в коньках на свежем воздухе и остался. Я все-таки к этому спокойнее отношусь. Видно же, когда специально делают, а когда случайно выходит.

– Неужели ни за кем не гонялись? 
– В «Динамо» от меня доставалось Максиму Афиногенову. Он молодой, наглый, все время норовил до конца пойти, по ловушке стукнуть. Ну, и получал в ответ. Вообще по молодости меня это сильно выводило из себя. И соперники знали об этом, старались специально сыграть жестче. Но вот как только я женился, все прошло.

– Дарюс Каспарайтис в каждом интервью рассказывает, как ударил вас на молодежном чемпионате мира, когда вы пропускали нелепые шайбы. 
– Было такое. Наверное, по делу - все-таки игру с чехами я провалил. Но уже в раздевалке мы довольно спокойно разговаривали. Мы же с Дарюсом – друзья. Он у меня жил, когда приехал из Литвы.

– Правда, что он тогда по-русски говорил плохо? 
– Очень плохо. У нас учительница истории веселая в школе была. И постоянно о чем-то спрашивала Каспера. Вызывает, задает вопрос и после паузы ставит «двойку». Дарюс однажды не выдержал: «Я же сначала ваш вопрос перевожу на литовский, затем думаю и стараюсь перевести на русский. А вы мне времени не даете».

– Весело. 
– А уж сочинения он писал! Русские слова смешивались с литовскими. Смешно было. Дарюс удивил в первый же день приезда. В Москве была глубокая осень, а он явился ко мне домой в шлепанцах, длинных шортах и футболке. Родители у меня спрашивают: «Дарюс, а где остальная одежда?». Тот: «А я в этом и приехал». Пришлось одевать.

– Свою отдали? 
– Да моя-то на него не налезала, я же всегда щупленький был. Что-то свое отдал, конечно, что-то покупали.

– До сих пор удивляюсь, что вратарей заставляют проходить полноценную предсезонную подготовку в клубах. Правда, таких команд все меньше, но они еще есть. 
– Когда попал в первую команду «Динамо», тренером был Петр Воробьев. Для него никаких исключений не существовало: и кроссы были, и штангу таскал с такими весами, которые до этого не мог себе представить.

Но самый яркий момент – другой. Однажды за день до матча у меня поднялась температура. Я пошел к врачу. Утром состояние без изменений. Но Петр Ильич сказал, что должен играть и никаких вопросов. Он в те времена сам разминку вратарей проводил на льду, бросал по воротам. Говорит: ну, молодой, вставай, сейчас тебя лечить буду. После первых трех бросков от температуры не осталось и следа.

– Чудо. 
– Мы в том матче победили, но после игры меня окончательно «прибило».

– Какой из трех чемпионских титулов вам ближе всего? 
– Первый, с Воробьевым. На сборах я был третьим голкипером за Трефиловым и Шталенковым. Но оба до начала сезона подписали контракты с НХЛ, и я стал первым.

– Самый трудный момент сезона? 
– Плей-офф с «Трактором». Это был полуфинал, но реально встречались два сильнейших клуба страны. Тогда плей-офф шел до двух побед, а Челябинск был настолько силен, что Сергей Гомоляко играл в третьем звене. Мы первый матч проиграли, вернулись в Москву. Должно быть собрание перед игрой с просмотром видео. Мы уже собрались, а Воробьева нет. Вдруг гаснет свет, на экране появляется концовка фильма «Рокки», я уж забыл, какая часть. Нам показывают, как Сталлоне в решающем бое побеждает соперника, музыка играет. Не знаю, как другие, а я даже мурашками покрылся. После этого входит Воробьев и говорит: «Ну, вы все поняли, поехали побеждать».

– И победили. 
– Все равно матчи непростые были. Сначала овертайм, в третьей игре серия бросков. Зато потом «Лада» не казалась такой уж грозной.

– Вы – участник того незабываемого финала Евролиги против «Металлурга» из Магниторска. Сумасшедший гол Маркова, поражение вашей команды в овертайме. 
– И я до сих пор уверен, что если бы овертайм не был полноценным периодом, с заливкой льда, то мы бы дожали соперника. Перед броском Маркова меня уже заменили на шестого полевого, я стою на скамейке и смотрю, что там в ложе почетных гостей делается. А люди уже спускаются на награждение, где-то рядом ковер несут. После той шайбы все побежали обратно.

– По словам Бориса Тортунова, он пропустил ту шайбу из-за того, что намокла липучка на ловушке. 
– Я не удивлен. Форма действительно была ужасной.

– Расскажите, как же вы пропустили вторую шайбу. 
– Цепь случайностей. Там было много нюансов, которые суммировались друг с другом. Например, были иностранные судьи.

– Судьи виноваты?! 
– Да не виноваты. Но вот на точку вбрасывания перед голом встал Артем Чубаров. А он перед этим всегда смотрел на меня, мы устанавливали зрительный контакт, он понимал, что я готов, и тогда включался. А у иностранных арбитров все проще: был свисток – лайнсмен вбрасывает шайбу без всяких пауз. Кажется, Андрей Разин выиграл шайбу практически без борьбы.

– Понятно. 
– Затем я просто не увидел момента броска, так как сразу два наших хоккеиста бросились под шайбу. И в такой ситуации трудно среагировать. Но все равно мог взять.

– Самый тяжелый год для «Динамо» в плане финансов? 
– 1994-й. Тогда денег реально не было. Особенно трудно приходилось семейным хоккеистам. Когда я говорю, что была тяжелейшая ситуация, я не приукрашиваю. Мне-то проще было, я жил с родителями.

– Приведите пример. 
– У меня тогда была машина, но я на ней не ездил – не было денег на бензин.

– Рассказывают, что Александр Стеблин устраивал для игроков ярмарки на базе «Динамо». Привозили обувь, какие-то товары, которые нельзя было достать в магазинах. 
– Было такое, точно помню. Не вспомню, что покупал, но ярмарки действительно были. Зато хорошо помню, что в качестве поощрения мне дали открытку.

– Что за открытка? 
– На внеочередное приобретение автомобиля.

– За свои деньги? 
– Конечно. Но вне очереди. Это была «Нива», никто ее брать не хотел. А я любил рыбалку, любил бывать на природе, так что с радостью взял автомобиль.

– Признайтесь, с деревьями разговаривали? 
– Я понимаю, о чем вы. И сам знаю про то, как мои коллеги разговаривали с деревьями или делали определенные вещи в день матча. Меня же в свое время мама научила не надеяться на приметы. Я – мусульманин, так что просто молился в воротах, и мне этого хватало.

– Есть вратари, которые ненавидят, когда кто-то трогает их форму. 
– Мне все равно. Хотя… Нет, ловушку, блин и шлем я никому не дам надеть. Знаете, полевые же ничего не знают, еще повредят что-то. Правда, этот страх с прежних времен, когда все было хлипкое. Но больше никаких примет нет. То, что я последним из раздевалки выходил, связано лишь с формой: пока оденешься после перерыва – все уже на льду.

– Дрались на льду? 
– Один раз, на каком-то предсезонном турнире. Играли с канадскими студентами, они крупно проигрывали и начали провоцировать. Я вступился за полевого игрока, а потом вижу, коллега едет драться. Ну, схватился с ним. Без последствий. Да когда вратари дерутся – это смешно, исключая, может быть, Эмери и Хекстолла.

– Самый курьезный гол, который вы пропустили. 
– Да много их было. И передачи отдавал на пустые ворота сопернику. Едешь такой уверенный, думаешь, что самый умный, и получаешь. Но лучший гол забил мне Евгений Грибко.

– Вы же одноклубники! 
– Ага. Играем в Нижнем Новгороде. Евгений выезжает из-за моих ворот и вдруг решает отбросить в обратную сторону по борту. Я стою, уже смотрю в сторону, где должна появиться шайба, а он мне попадает в ближнюю «девятку». Ничего не понял. Слышу, зрители начали кричать, радоваться. А шайбы нигде нет.