«Приехал в Америку — сразу начались потасовки». Русский вратарь мощно ворвался в НХЛ и стал чемпионом АХЛ

Большое и откровенное интервью лучшего вратаря МЧМ-2019 Петра Кочеткова — об НХЛ, победе в Кубке Колдера и тяжелом периоде в КХЛ.

Первый раз что-то выиграл

— С чем можете сравнить эмоции от завоевания Кубка Колдера (кубок победителей плей-офф АХЛ — Прим. «СЭ»)?

— Я не так часто что-то выигрывал. Наверное, можно сравнить с молодежным чемпионатом мира. В плане опустошения, по затрате сил — что-то похожее на МЧМ. Но все равно там краткосрочный турнир. Здесь вообще все по-другому, я сезон в КХЛ начинал. Тяжело сравнить, у меня впервые такие чувства были. Однозначно это были новые эмоции.

— После МЧМ вы упоминали в интервью Алексею Шевченко, что у вас старый телефон, а затем вам кто-то подарил новый. Кто это был?

— Да, кто-то подарил. Если честно, до сих пор не могу связаться с человеком, который подарил, но надеюсь, что как-то у меня получится это сделать.

— Но вы знаете, кто подарил?

— Знаю, но в интервью об этом говорить не буду.

— После завоевания Кубка Колдера ваши празднования взорвали североамериканский Twitter. Сколько дней вы отмечали победу?

— Со стороны кажется, что какое-то веселье немыслимое было, а в итоге праздновали всего два неполных дня. У нас была мини-вечеринка сразу после игры. Мы вылетали в четыре утра, до этого времени мы отмечали. И потом прилетели, через два дня было мероприятие с болельщиками, а после него — командный ужин. Это так кажется, что мы там сорвались. Но в итоге все прошло не очень празднично.

— Последняя игра в финальной серии совпала с вашим днем рождения. У вас шикарная подпись была к фотографии в соцсетях: «Отвечу чуть позже, очень пьяный».

— Да, меня начали поздравлять еще после четвертой игры в серии, когда счет стал 3-1. Потом решалось, играю я в пятом матче или нет, но я там вторым сидел. В итоге кому-то на поздравления успел ответить, потом мы выиграли, и меня начали опять поздравлять — кто с днем рождения, кто просто с завоеванием Кубка. Было много сообщений, мне приятно, хотелось всем людям ответить. Я выпил банку пива в раздевалке, все поплыло, и потом я опубликовал это в сториз.

— Что запомнилось во время празднований?

— Сложно сказать. Я понял, что в России лучше тусуются и отдыхают. А так — пиво везде одинаковое. Вторая вечеринка была совсем культурной — тренеры были, все с семьями. Пространства для маневра особо не оставалось. Плюс я уже думал о поездке домой, душой и телом был в России. У меня накопилось много вещей, надо было решать, что оставить, что забрать. Если честно, на командном ужине даже расслабиться не мог, у нас вылет был на следующий день в 11 утра. Я был сконцентрирован, чтобы ничего не забыть, не опоздать. Бытовые вопросы взяли свое.

Петр Кочетков вместе с «Чикаго Вулвз» празднует чемпионство в АХЛ.

из личных соцсетей

Привезти Кубок в Россию не дадут

— В плей-офф ваш тренер чередовал вратарей — вы играли по очереди с Алексом Лайоном и только в финальной серии сыграли три матча подряд. Вас заранее предупредили, что так будет?

— Мы вылетели с «Каролиной» из плей-офф, и у меня на следующий день был рейс в Чикаго, в фарм-клуб. Понятно, что я в НХЛ немного играл, еще в седьмом матче вышел на замену и сыграл не так удачно, как хотелось бы. В моральном плане я был не в самых лучших кондициях. Но я приехал, мне дали два выходных, потом подошел тренер и сказал, что я точно буду играть. Но Лайон выиграл для них два раунда, было бы неправильно его убирать, поэтому мы сошлись на том, что я работаю и жду своего шанса.

Если не ошибаюсь, у нас в финале конференции первые игры были бэк-ту-бэк (две игры за два дня). Мне перед первой сказали, чтобы я готовился на вторую. У нас в первом матче был овертайм, энергозатратная игра выдалась, и в следующей уже вышел я. И дальше мы так и пошли — по игре проводили в финале конференции. А в финале пошло чуть не по плану, потому что мы проиграли в первой, а во второй выиграли. И, видимо, тренеры решили ничего не менять, оставить меня, поэтому третью провел я, а дальше у нас опять был бэк-ту-бэк. В четвертой я вышел — мы выиграли, в пятой уже сыграл Лайон, и мы взяли Кубок.

— На ваш взгляд, это помогло вам?

— У нас было преимущество перед другими командами из-за того, что у нас были два хороших вратаря. В АХЛ очень тяжелые перелеты и переезды, и игра очень энергозатратная, поэтому нам было легче. Мы с Лайоном были свежими, могли выигрывать матчи. У остальных команд в основном играл один вратарь, и им этого не хватало. Вот со «Спрингфилдом» мы играли в финале, у них тоже вратари играли бэк-ту-бэк в финале. И они тоже прошли в финал потому, что ротировали вратарей. В АХЛ возможно пройти с одним вратарем весь сезон, но это очень тяжело с таким графиком.

— Вы в финале сошлись с командой вашего земляка и друга по детской школе — Клима Костина. Обсуждали с ним финальную серию?

— Перед серией мы поужинали с ним. Я ему сказал: «Бросай почаще — и успех придет». Все по плану было. Я ему говорил, хоть он по три будет забивать в каждой игре — мне главное, чтобы мы Кубок выиграли. Он забил одну, мы выиграли. Все получилось так, как и планировали.

— Как проведете день с Кубком Колдера?

— Честно говоря, не знаю, дадут ли мне. В Россию его привезти нельзя было бы, наверное. Если даже Кубок Стэнли нельзя... Об этом даже разговоров не было. Мне после плей-офф так хотелось домой, что меня эти вопросы не интересовали. Мне интереснее, когда перстень дадут.

Проблемы с английским

— Вы говорили про сложности с календарем. В чем они проявляются?

— Бывало такое, что между играми нет не то, что 20 часов — даже 15 с трудом набиралось. Мы играли один матч вечером, а следующий могли провести на следующий день в три часа дня.

— Куда тяжелее всего было добираться?

— Мне повезло, что я пропустил выезд в Канаду, у меня тогда еще не было визы. Когда команды едут в Манитобу, надо сначала долететь до Торонто, потом в Виннипег. Это все стыковаться должно, потому что в АХЛ команды летают на рейсовых самолетах.

— Автобусы тоже были?

— Да. Допустим, к командам из нашего дивизиона мы могли в день игры поехать. Бывало такое, что ставили две игры подряд, поэтому мы отыграли одну, уезжали и опять в день игры приезжали. У меня была ситуация, что мы играли бэк-ту-бэк, я сыграл в первом матче, вернулись обратно, и на вторую я даже не поехал, мне дали отдохнуть. Но после КХЛ объективно тяжелые переезды. В АХЛ я все равно нормально зацепил это. Но с нашей вышкой все равно не сравнится.

— Многие рассказывают истории из Северной Америки, когда им в клубе говорят одно, а по факту делают другое. У вас что-то подобное было?

— Как бы смешно это ни было, но я не знал английского, и я никого не просил со мной поговорить, и мне никто ничего не обещал. Со мной пытались поговорить, я что-то понимаю, могу ответить. Важную информацию мне переводили, но там все равно такая культура, что тебе не скажут негатива. Все пытаются выстроить на позитиве. Я приехал, нормально играл, меня не трогали, я никого не трогал — все хорошо было. Когда в НХЛ приехал, мне тренер вратарей говорил, когда готовым быть, на льду с ним какие-то хоккейные темы обсуждали.

Допустим, в Нижнем Новгороде со мной очень много общались. И Сандис Озолиньш, и Дэвид Немировски, и Владимир Николаевич Куликов. Все знали, что я уеду после окончания сезона. Тренерский штаб там со мной таскался, английский меня заставляли учить. Но в то же время могли и сказать что-то в той манере, в которой считают нужным. А там все равно другой менталитет, я слушал, что говорят, но я и так понял, зачем я здесь, для чего. Какими-то надеждами себя не тешил, что говорят — старался выполнять, приспосабливаться к их культуре.

Петр Кочетков в окружении хоккеистов «Каролины».

из личных соцсетей

Были вещи, которые усложняли мне жизнь

— В вашей карьере до сезона-2021/22 не все складывалось гладко. Что больше повлияло на вас в негативном ключе — обмен из «Сочи» в СКА или из СКА в «Витязь»?

— Думаю, дело даже не в обменах. Жизнь состоит не только из хоккея. Были вещи, которые накопились за долгое время и усложняли мне жизнь. В какой-то момент столько всего было, что я просто перестал справляться и терял контроль над своей жизнью. Все это вылилось в постоянные обмены. Ты остаешься со всем этим один, и не с кем было поделиться, чтобы меня услышали и помогли. Как-то все это затянулось, но слава богу, что я нашел силы и способы все уладить. Сейчас я чувствую себя намного лучше. Думаю, что все самое плохое позади. Возможно, я расскажу об этом когда-нибудь, но пока не время.

— Речь идет о нехоккейных причинах, верно?

— Да. И это были такие вещи, которые не просто случились и всё, а они тянулись по времени, это длилось годами. В какой-то момент этого стало так много. Раньше я как-то справлялся с этим, компенсировал это, но в один момент мне нужно было закрепляться в КХЛ, а это уже другой уровень. Мне надо было перестроиться, но сделать этого я не смог. И тогда из-за этих проблем начались обмены. Было плохое тяжелое время.

— Кто вас поддержал в этой ситуации?

— Нашел людей, которые помогли мне. Потом как-то вовремя «Торпедо» протянуло мне руку, и все стало налаживаться.

— Если бы не тренер вратарей Владимир Куликов, то в Нижний Новгород вы могли бы и не попасть?

— Когда я мало играл в Подольске, были две команды КХЛ, которые проявляли интерес ко мне — «Сочи» и «Торпедо». С Владимиром Николаевичем мы держали связь, созванивались, он мне говорил о «Торпедо» еще задолго до того, как произошел обмен. Но у них всплыл вариант с Алексеем Мельничуком, поэтому они взяли его. В «Сочи» решили вопрос, подписав Алексея Красикова. В итоге через время я все равно оказался в «Торпедо», и я думаю, что Владимир Николаевич сильно поспособствовал этому. Мы разговаривали с генеральным менеджером «Торпедо» Максимом Гафуровым, он мне рассказывал, что это был достаточно тяжелый обмен. Меня подписали чуть ли не за 10 минут до дедлайна. Поэтому хочу сказать большое спасибо Владимиру Куликову, всем, кто занимался обменом, и в целом всему клубу «Торпедо». Они меня поддержали в тот момент.

— Когда пришло осознание, что вы возвращаетесь в прежнюю форму и снова можете бороться за место в составе команды КХЛ?

— Наверное, в этом сезоне в составе «Торпедо», когда я мог сыграть и четыре игры подряд. Потом у меня было повреждение, я восстановился, вышел и почувствовал, что я — вратарь КХЛ. В начале сезона я чуть поплыл, но потом вырулил.

— Вы достаточно тепло вспоминали отношения внутри вратарской бригады «Торпедо» с Андреем Тихомировым и Алексеем Мурыгиным.

— Все взрослые, все понимали — кто лучше, тот и играет. Конкуренция на льду у нас была 100 процентов. В быту у нас были хорошие отношения. В межсезонье мы могли и на рыбалку вместе съездить, и сходить куда-нибудь. У нас были хорошие человеческие отношения. Я стараюсь со всеми так. У меня и в Подольске так было, я хорошо отношусь к Илье Ежову и к остальным ребятам, которые там были. Мы с Мельничуком из Питера до сих пор дружим, с Даней Тарасовым хорошо общаемся. Вот лед — есть игры, тренировки, доказывай. А за пределами льда есть жизнь, я не считаю, что надо как-то говниться. Прежде всего нормальным человеком надо быть. Мне бы не хотелось, чтобы у меня были какие-то плохие отношения с напарниками по команде.

Был разочарован от решения КХЛ досрочно завершить сезон

— Вам не кажется, что вы единственный игрок в КХЛ, которому пошло на пользу решение лиги о досрочном завершении регулярного чемпионата?

— Как сложилось по итогу — да, сейчас я могу сказать, что получилось здорово. Но тогда в моменте я был полностью разочарован. Из-за того, что КХЛ сначала остановила сезон, потом мы не доиграли регулярный чемпионат. Я на тот момент много играл, получал игровое время, был в хороших кондициях, поэтому я был расстроен этим решением. И вообще не понимал, почему мы не можем сыграть «плей-ин». Если вспомнить таблицу, то там даже «Локомотив» теоретически мог не попасть в плей-офф, у них был серьезный календарь. Я не понимал этого решения, и тогда мне было не очень приятно. Для меня в итоге все хорошо сложилось, но остальные ребята остались без игр на очень долгое время, почти на восемь месяцев.

— Как решался вопрос с вашим отъездом в Северную Америку?

— В «Торпедо» я находился в аренде от «Каролины». В Нижнем очень по-человечески отнеслись, меня отпустили делать визу в Вену во время этой паузы в чемпионате. Я сдал документы, ждал одобрения. А когда приехал, сказали, что сезон доигран не будет, и уже «Каролина» покупала мне билеты в Чикаго, я должен был ехать в фарм-клуб. Мне было очень приятно, что обе команды так плотно общались между собой из-за моей ситуации, все было сделано для моего удобства. Потому что я знаю примеры ребят из других клубов, у которых все было абсолютно иначе, и они уезжали чуть ли не с конфликтами.

— Где поселились в Чикаго?

— Мы жили в Шаумбурге, это пригород Чикаго. Нам минут 30 было ехать до арены. Нас там поселили в апартаментах, сначала я жил один, потом Вася Пономарев приехал. У нас было по одной комнате и общая кухня. Потом к концу сезона мы еще машину выпросили, и уже на ней на арену ездили. Пришлось перестраиваться, потому что в России очень многие вещи по-другому устроены.

— В основной команде тоже машину выделяли?

— Да, мне в аэропорту дали ключи и сказали: «Все, езжай». Я ни правил, ничего не знаю. Кое-как доехал. У меня права есть, но я и в России не особо ездил. А там еще правила другие: например, на красный можно ехать направо. Для меня это значило, что я и налево могу на красный ехать. Потом я Андрею Свечникову какие-то истории рассказывал, он говорил: «Ну, хорошо, что не повязали». Развязки какие-то другие. Сейчас я уже привык, надеюсь, что в следующем сезоне о бытовых вопросах буду меньше думать.

Петр Кочетков.

из личных соцсетей

Заменил Раанту — «съел» с первого броска

— В АХЛ вы стартовали с 13 побед в 15 матчах. Чем для себя это объясняете?

— Как-то так сложилось. Поначалу я средненько играл, но мы как-то находили путь к победе. Потом уже подстроился, начал подлавливать. Команда тоже сильная была. Когда адаптировался, то хорошо шло. Я приехал растренированным, привыкать надо было к определенным вещам. Мне в двух первых играх шесть забили, но мы выиграли оба матча. Потом уже перестроился, начал помогать команде, ловить, и команда мне тоже помогала. Многие вещи хорошо сложились, получился хороший отрезок.

На самом деле, у меня была очень хорошая статистика, больше 93 процентов отраженных бросков. А потом мы поехали на три игры в Техас, я сыграл во всех трех, мне бросали по 20 раз за матч, а я полную кошелку с выезда привез — 11 или 12 пропустил. Всю статистику себе подпортил. Хорошо, что осталось на уровне 92 процентов.

— Вы говорили о проблемах с английским. А как вы с защитниками вообще коммуницировали?

— В АХЛ к этому не так серьезно относились. Если я выходил за ворота, то все — они бежали ворота защищать, думали, что я сейчас напарю. А в НХЛ уже все намного серьезнее. Мне пришлось узнать, что такое «лив ит» (leave it — в переводе с английского — оставь). Там я уже по-другому к выходам за ворота относился. А в АХЛ никто особо не концентрировался, у меня была нормальная коммуникация. Но в каких-то моментах во время трафика перед воротами я не знал, что говорить. Я говорил на русском, что не вижу, но пацаны не понимали, что делать.

— Тренер вратарей в АХЛ давал подсказки какие-то?

— У нас их было два. Когда я приехал, они сказали, что видели, как я играю, что не будут трогать меня. По игре клюшкой я сам им задавал вопросы. У нас было мало тренировок и много игр, мы только какие-то детали обсуждали. В АХЛ почему-то такое расписание, что в последние месяцы регулярки команды по 13—15 матчей играют. Времени что-то подкорректировать особо и не было. Пару раз мы видео смотрели, но ничего особенного. Не было такого, что мне ставили другой стиль или что-то в этом духе. Единственное, что изменил и к чему еще привыкаю — по поводу глубины: где я должен находиться при позиционных атаках, при атаках с ходу. Площадка меньше, это играет роль.

— Тренер вратарей «Каролины» рассказывал, что общается с вами посредством онлайн-переводчика. Петр, вас задрафтовали три года назад, неужели вы не предпринимали попыток выучить язык?

— Думаю, что в «Каролине» такие же вопросы задают. На самом деле, я учил английский и готовился к тому, что поеду в Америку после контракта с «Витязем», но тогда меня обменяли в «Торпедо». Я занимался в межсезонье, ходил к репетитору. Но когда приезжаешь — как-то все по-другому. Они общаются на сленге, мне было очень тяжело. Ну и, конечно, я еще тот лентяй. В августе перед поездкой я снова начну заниматься английским, чтобы улучшить знания. Знаете, я даже подписывался в соцсетях на аккаунты по изучению английского. Смотрел два видео по 30 секунд и понимал, что тяжело. Но работать над языком надо.

— А с тренером вратарей удобно было общаться так?

— Я каждый раз такой стыд испытывал, когда со мной пытались пообщаться, а я не понимал. Вроде бы что-то понимаешь, а сказать не можешь. А иногда и не понимаешь. Мне очень стыдно, на самом деле. Я уже не знаю, как меня ребята в команде терпят, когда я прошу их помощи. Поэтому иногда надоедает к ним обращаться, поэтому я пытаюсь заговорить, включаю переводчик на телефоне.

— Вас подняли в НХЛ, и вы одержали три победы в трех матчах. У вас голова кругом не шла?

— На самом деле, нет. Моя первая игра была с «Нью-Джерси», мы хорошо отыгрались, выиграли. Я на радостях был. У нас на следующий день игра была дневная, я по плану был вторым, сидел, кукурузу охранял на лавке. И потом в первом периоде у Антти Раанты что-то случилось. Я понимал, что может быть «черт побери». Во втором в итоге сказали, чтобы выходил — «съел» с первого же броска. Ну все, думаю, узнаю себя. Но потом собрался, выиграли. И после этого уже третью игру на выезде сыграл. Мы с «Рейнджерс» играли — мне уже как-то комфортно было по уверенности и по всему остальному. Хорошо, что все так сложилось.

— Когда вы уезжали из «Торпедо» в АХЛ, вы представляли, что настолько быстро может случиться дебют в НХЛ?

— Я почему-то думал, что меня поднимут. Я не знал, сыграю или нет, но чуйка была, что позовут потренироваться как минимум. Но не думал о том, что сыграю. Это случилось-то спонтанно. Мы отыграли в Техасе в АХЛ, и у нас был вылет только на следующий день. Пошли поужинать с ребятами, я опоздал, как всегда. Приезжаю — все на меня смотрят и спрашивают: «Ты готов?» Я сначала не понял, потом ребята сказали, что у Фредрика Андерсена что-то случилось. И где-то через час мне звонят из «Каролины», я ничего не понимаю, что мне говорят. Пономарев был рядом, он поговорил и сказал: «Ты завтра на выезд едешь».

— Вам удалось дебютировать и в Кубке Стэнли, причем в двух сериях. Как оцените свою игру? Все равно регулярка и плей-офф — это разные вещи.

— Я тоже так мыслил, что это разное, и накручивал себя. В первом матче с «Бостоном» я вышел, прилично отыграл, мы выиграли. Потом я в старте начал, но у меня в целом не было опыта игры в плей-офф. В «Рязани» я играл в плей-офф, и на МЧМ что-то приближенное было. Думаю, немного неправильно себя настраивал. Вторую игру в старте с «Бостоном» сыграл неплохо, но я знаю, что мог бы получше. А с «Рейнджерс» как-то не сложилось. Я там просидел немного, из игрового тонуса выбыл. Меня выпускали на замену, но как-то слабовато я играл. Но это помогло мне в АХЛ потом. Я приехал туда с правильным настроем и понимал, как себя вести, как готовиться, что делать. Жаль, что мы вылетели с «Каролиной», но зато мне это дало пользу потом.

— Седьмой матч — все равно что-то особенное или при выходе на замену это уже иначе ощущается?

— Я понимал важность, но мне быстро забили после моего выхода на лед. Ментально тяжеловато было. Не было даже каких-то моментов, чтобы сделать пару легких сейвов. Я пропустил со второго броска, а в первом они там чудом не забили, в щиток шайба попала, хотя пустые ворота были. Все моменты в той игре были опасными. Такое бывает, жаль, что так получилось. Было очень больно после того матча.

В конце сезона хотелось домой, в Россию

— В одном из интервью вы говорили, что во время матча вы стараетесь сохранять эмоции и никому не отвечать на провокации. В Америке у вас была стычка с Маршаном, в финале АХЛ вы тоже с соперником повздорили. Что изменилось?

— Я давал то интервью, когда еще играл в России. В Америке больше контактов с вратарем. Там дают бороться, засчитывают голы «с мясом». По-моему, там даже нет такого понятия, как помеха вратарю. Я приехал, у меня с первого матча начались эти потасовки. Я просто отвечал, и как-то пошло-поехало. По ситуации с Маршаном — я даже не увидел, что это он. Я просто его оттолкнул и всё, на автомате. Меня ударили — я в ответ. А в заварушке в финале АХЛ — там парень всю игру искал способ меня задеть, у него это самоцелью было. Мы уже 6:2 вели, он упал мне на больную ногу, я разозлился. Хотелось потолкаться. Он не скинул перчатки, я тоже скидывать первым не стал бы. Понимаю, как это выглядит со стороны, но в моменте мне казалось, что другого выхода нет.

— У вас сезон длился год — в середине июля вы начали сборы в «Торпедо», и в конце июня вы его завершили. Усталость какая-то была?

— Да, это самый длинный сезон у меня. Когда были какие-то тяжелые отрезки, то я себя успокаивал тем, что в предыдущие два года я играл плохо и мало. Поэтому я все это компенсировал этим сезоном, сыграл где-то под 50 игр, провел много матчей. В концовке мне уже хотелось домой, в Россию, но я все лишние мысли отгонял, потому что и в НХЛ, и в АХЛ у наших команд были хорошие шансы на Кубок. Я понимал, что можно чего-то достичь, и переставал себя жалеть, концентрировался.

А так — и тренироваться не хотелось, и морально нелегко. Смотришь — все уже на морях, где-то отдыхают. Но я понимал, что мне надо держаться. Очень мало шансов, когда и команда хорошая, и есть возможность что-то выигрывать. Мне оставалось ценить эти моменты. Хотя домой хотелось сильно, соскучился по русскому быту, по еде. Но все равно мне нормально удалось адаптироваться. Если бы этого не случилось, то и Кубка бы не было, наверное.

— В конце следующего сезона истекает ваш контракт новичка. Этот год будет определяющим?

— Знаю об этом, да. Пока об этом не думаю. Сейчас надо отдохнуть, потом в Питере буду готовиться с тренером «на земле». Давно нашел одного специалиста, хочу попробовать поработать с ним, потому что он дает немного другие вещи. Буду начинать тренироваться в августе, потом буду на лед выбираться ближе к концу месяца. Не хочу себя перегружать, надо соскучиться по льду.

— У вратарей «Каролины» Раанты и Андерсена тоже последний год контракта.

— Да, у нас у всех контрактный год. Смотрю с позитивом в новый сезон, он будет интересным. Когда ты молодой игрок и когда у тебя нет контракта на восемь лет и восьми миллионов долларов, то каждый сезон важен. Я себя не перегружаю этими мыслями, хочу нормально подготовиться, чтобы сезон сложился без травм, чтобы получать удовольствие от хоккея. Надеюсь, что все будет нормально.