«Я не мечтал играть в НХЛ. У нас ее не показывали». Откровения Якупова – он не хотел быть первым на драфте

Мощнейший разговор в «Полном контракте».

Возможно, лучший выпуск подкаста Максима Гончарова и Алексея Потапова – к ним в гости пришел их партнер по чемпионскому «Авангарду»-2021 Наиль Якупов. В итоге получилось шикарное интервью – с важными психологическими моментами, разбавленными классными байками в стиле Spittin’ Chiclets.

Хоккеист, которому многие припоминают первый номер драфта НХЛ, рассказал, каково это – находиться под мощным прессингом скаутов, генменеджеров, болельщиков и даже родных в 18 лет. Кроме того, он рассказал, как Эберле его донимао и какой в жизни Нэтан Маккиннон. Разумеется, вспомнил и чемпионство Омска-Балашихи трехлетней давности – а также Якупов объяснили, куда пропал из состава перед плей-офф.

Полный выпуск вы можете посмотреть в группе «Скользкого льда» в VK, а ниже – самое-самое интересное из разговора в текстовом виде. Хотя в видеоверии осталось еще много важных слов.

Потапов: К нам пришел в гости Наиль Якупов. Приятный товарищ. Всегда приятно с ним поболтать.

Якупов: Взаимно. Здравствуйте, мои хорошие. Прикольно, конечно, подкаст ведут два человека, которые выиграли чемпионство с «Авангардом» и не полетели в Омск.

Потапов: Не помню, рассказывал или нет: я во время плей-офф набирал цефтриаксон – антибиотик, колол себе в самолетах внутримышечно, даже клубный врач не знал. Все дело в том, что у меня во рту на языке язвы были, уже аллергическая реакция пошла. И доктор, который вел мои гланды, уходил в отпуск через какое-то время – сказал, надо успеть быстрее.

Но когда увидел, как вас в Омске встретили, я, если честно, так пожалел. Что такое количество людей пришло встретить в Омске. Все хоккеисты помяты были – у всех тяжелая ночь была.

А напомни, пожалуйста, хронологически: то есть мы выиграли кубок и на следующий день улетали?

Якупов: Сразу, в 10 утра вылет. В 10 утра, жестко.

Гончаров: Ты понимаешь проблему? Почему меня не было?

Якупов: Но у тебя была уважительная причина.

[К Алексею] Кстати, Гоча – вообще красавец. Гочку обменяли где-то недели через две [после меня]. Ну там плюс-минус. И мы обедаем, вроде там выиграли серию матчей или 7 очков взяли – в общем, у нас по-любому выходной будет. Я Гочке говорю: «Что, пойдем сходим куда-нибудь в выходной?». Гоча такой: «Можно, но я не пью» – «Почему?» – «Ну все, не пью».

[К Максиму] И ты мне рассказываешь: «Мы летом сидели, и друг ко мне подходит – типа давай выпьем. Отвечаю, что кубок выиграю – тогда выпью». Помнишь, эту историю? Я подумал еще: «Нифига дурак!».

Потапов: Ну все, завязал!

Якупов: Представляешь, он весь сезон реально не пил, не выпивал. Уважительно. Просто Гочке с утра звоню: «Ты где?» Он такой: «Я не знаю… Люди ходят. Прикольно, весело… Кайф».

Гончаров: Это офигенно.

«Амур», «он», переход

Потапов: Как вообще сложился тот сезон в плане переходов?

Якупов: Весело. 9 мая мне звонят из Питера и говорят: «Мы тебя меняем. Пока не знаем куда, но все». Потом человечек тот самый позвонил моему представителю и сказал: «Обменяли, но мы будем смотреть, будем следить».

Меня меняют в «Витязь», а тут как раз начинают ронять контракты – это перед сезоном-2020/21, когда всем урезали. Я, в принципе, знал, что так будет, и был готов, потому что я хотел играть. Думал: «Если все [контракты] режутся – то я буду резаться». Мог бы просто сидеть: «Да нифига, есть контракт – и до свидания!». Но раз мы решили: «Хорошо, [идем на понижение,] без проблем». Но в «Витязе» так сильно роняли сумму, что мы: «Нет!». Проходит несколько дней, опять созваниваемся: «Ну, что вы готовы?» Мы отвечаем: «Мы готовы. Но не так как вы хотите».

И вот неделя проходит, вторая проходит. Это летом, я в Казани спокойно живу. Две недели проходит – и мы не можем никак договориться.

Потапов: А ты нервничаешь в этот момент?

Якупов: Вообще нет. Просто там такой момент был. Говорят: «А вы не боитесь, что вас в Хабаровск дальше отправят?». Мы: «Нет. Как будет – так будет, все без проблем».

И вот как-то утром я просыпаюсь – батя звонит, ржет: «Ну что? Собирай вещи» – «###!». Спрашиваю: «Что, решили?» – «Да, Хабаровск». Ну ладно. Все, собрался в Хабаровск. А там ковидный год как раз был – ПЦР эти, тесты. Сказали приезжать раньше 1 июля. А что там делать? Просто все жили в отеле – а сборы еще не начинались. Поэтому кто где катался. А я еще бурсит вырезал на шишке – кататься не мог. Просто в Хабаровске в отеле был три недели. Просто прикинь!

Гончаров: Ну акклиматизация. Самолетные ноги.

Якупов: У меня уже крыша поехала – я форму начал в отеле мерить. Ну типа по коридору пройтись: «Ну коньки надену – проверю: болит-не болит». Потом начались сборы – но это спартанские условия были. Я, честно, был в шоке – не от того, что в Хабаровске нахожусь (да это далеко, но там офигенные хорошие ребята, такие работяги), а вот в плане условий на тот момент не было вообще ничего.

Потапов: Не было ничего?

Якупов: Ну там форму выдавали, а белья нательного не было. А потом сборы в Москве – тренировались в «Умке», откуда Кучер и Гусев вышли. А это детский стадион, там даже зала нет. Пацаны только катались, тренировались, бегали. Тренер по физухе хороший был – Дениска, он сейчас в «Тракторе». И он выжимал максимум из тех условий: на улицу что-то выносил, дорожки какие-то, кроссы. Но зала нет. Как летом без зала?

Гончаров: Ну такое, да.

Якупов: Один раз, знаешь, что было? В первый день все пацаны в стирку сдали вещи –  массажисты пошли стирать форму, чтобы успело все к вечерней тренировке. Обратно приносят пакет – в мусорном мешке это все было, то есть ни тележек, ничего. Высыпают постиранное в коридоре – а те женщины в отеле, которые ее стирали, они просто из сеток вытащили все. Постирали, не сушили, закинули обратно в общий пакет и принесли. Пацаны там такие: «#####!». Просто жесть. И там кучка такая. Все давай вытягивать свое: кто носок, кто трусы. Кто что нашел – все мокрое.

Но ладно, было и было. Все равно было весело и прикольно.

Потапов: Есть что вспомнить.

Якупов: Конечно. И когда я в Хабаровск приехал, в первое же утро пошел завтракать – и встретил Могильного. Он уже идет и такой улыбается. Я его лично не знал, мы поздоровались, познакомились. И я ему первый вопрос: «Ну что по мне-то?» Он отвечает: «Тебя сказали не менять. Сказали пока тут держать, а они сами решат». Я: «Понял». Ну и вы поняли, короче?

Потапов: Я думаю, все поняли.

Якупов: И я такой: «Окей». А Омск, кстати, давно был [среди вариантов]. Боб хотел видеть меня сразу – мой представитель разговаривал с Волковым часто, и «Авангард» постоянно хотел меня вытянуть. А за меня просили все что можно! Запросы были большие очень. Неравноценные обмены такие. Специально закидывали.

Гончаров: Тебя просто не хотели в сильную команду менять, правильно?

Якупов: Меня просто воспитывали. По каким причинам – не знаю, есть у меня догадки… И все переговоры шли через посредников, потому что он… они все решали.

Потапов: Мы вырежем слово «он».

Якупов: Но и Хабаровску тоже было нерезонно меня держать. У меня зарплата большая, а там и так не платили деньги. Мне за все это все время один раз аванс выплатили большой. За полмесяца это единственный раз был. То есть пацанам никому не платили. В этом плане я не нужен был. Только накапливал [им задолженность].

Гончаров: Слушай, а перелеты долгие на игре сильно сказывались? Ты прям почувствовал, что вот в таком режиме играть не можешь?

Якупов: Честно, не знаю. Но я там был в худшайшей форме. Не физической, а именно моральной – я что-то поехал вниз. Даже не поехал, а полетел. Я стартанул, а потом как-то не получалось – и я просто сжирал себя. Я думал: «Еще чуть-чуть – и к концу года закончу, по-любому коньки повешу. Так невозможно». Я просто... Моральное уничтожение было.

Потапов: И наступает октябрь?

Якупов: Мне представитель звонит, говорит: «Вытягиваем тебя по-любому. Но дело за тобой. Либо ты остаешься за те же большие деньги, играешь – и не пойми что с тобой будет. Либо ты выбираешь хоккей, идешь дальше, но чуть-чуть пониже опускаешься [в контракте] – и все.

Три-четыре дня я просто не спал – думал, что делать. Но сам понимал, что надо в хоккей играть.

Потапов: Непростое решение, да?

Якупов: Вообще. Притом в Хабаровске нормально времени давали. Не так, чтобы меня душили – все было нормально. Играл в первой тройке, потом в третьей, где-то уже в конце, под конец меня там не выпускали. Я такой: «Слава Богу!». Я просто терялся, даже просто бросить не мог. Вообще не шло.

Потапов: Мы уже много раз говорили вот об этой уверенности. Когда в голове непорядок, когда беспорядок в голове...

Якупов: Да, если у тебя голова уехала – где-то там по бытовым причинам, что-то беспокоит, какие-то ремонты, что-то ты купил или не купил – и ты с этими мыслями идешь на стадион, то у тебя игры нет. То есть ты должен вообще просто кайфовать. Вот час есть – кайфанул, но у меня в голову столько входило, тяжело было.

Гончаров: У тебя давило на тебя что? Что ты в такой команде как условный аутсайдер?

Якупов: Не. Можно играть хорошо даже в команде, которая не входит в плей-офф. Но ты получаешь удовольствие от своей игры, приносишь пользу, стараешься, делаешь все возможное. А тут ты вроде что-то делаешь, пыжишься, не знаю, ускоряешься – но просто невпопад. Ты уже ни оббежать никого не можешь, ни принять – ну просто вот все так едет.

Я понимал то, что решение тяжелое. Среди вариантов были «Трактор» и «Авангард». А у меня два года контракта еще – этот и следующий. Большие деньги, хорошие. И я говорю: «Давай, Омск». Потому что Волков уже звонил. В итоге условия были такие: год следующий по контракту срезаем вообще полностью, за этот год сумму режем. Мы такие: «Окей, но можно хотя бы, чтобы я стал после этого сезона неограниченно свободным агентом, а не ограниченным?». Они: «Без проблем». Только согласовали, Волкову позвонили, мол, мы готовы – и через пять минут мне Боб [Хартли] звонит в FaceTime: «Эй, Нейл, я давно тебя хотел видеть в своей команде, еще когда в Калгари был. Давай, я тебя жду. У нас хорошая, сильная команда, ты будешь у меня там играть 100%. Приезжай, все будет хорошо».

Потапов: А из пацанов кого-то знал в команде?

Якупов: Я Шарипзянова знал. Мы с Шарпи были на связи давно – где-то за недели за две я начал уже так узнавать, потому что постоянно слышал: «Боб, Боб, Боб». Я начал у Шарипзяна спрашивать все – и он мне накидывал. Я у Плотникова спрашивал, хотя Плот играл в ЦСКА, но он кого-то знал в команде – ему тоже рассказывали про Боба. И, короче, мне Шарпи накидывал типа: «Вот мы сегодня в Маунтино бегали», The Sweet Sixteen – вот это все».

То есть я уже был такой… Ну, мне чуть страшно было. То с  командой едешь, у которой задачи как бы особо нет, просто кайфуешь, играешь – и то у меня не получилось. А туда ты едешь прям под задачу. Еще переживал, потому что линии все готовы, все четыре тройки, три пары, вратарь – все они прям... А куда я поеду? Ну все, я прилетел.

Хартли, доверие, сердце

Потапов: Тренировка у Роберта Хартли – это не просто тренировка, особенно когда ты новый игрок. Это выживание.

Якупов: Да, это уничтожение.

Потапов: И я почему говорю –  я помню первую тренировку Наиля. Я просто смотрел на него: я точно так же был на его месте. Я прям сидел там, где он сидел. И смотрю: лицо из зеленого цвета плавно переходит на глазах в фиолетовое лицо. Но он не показывает, что ему тяжело. Но я вижу, что там просто мотор работает за двоих.

Якупов: Знаешь, что самое интересное? Я прилетел, когда у вас был выходной – получается, на следующий день тренировка должна быть. Я приезжаю – меня Боб меня встречает просто. Шесть вечера! Боб меня встречает!

Гончаров: Где? В аэропорту?

Якупов: Нет, в раздевалке. Я не видел, чтобы тренер тебя встречал вечером… А он там был, не уходил еще! Он мне показал все комнаты, все помещения, наш зал. Показал место, где я буду сидеть. Вот так сразу подход такой. Блин, ну уже круто.

Потапов: Ну да, для тебя это было сюрпризом из-за того, что это в России происходит? Потому что там за океаном же...

Якупов: Да у меня даже в НХЛ такого не было. То есть меня меняли – и я приехал прямо к игре, «Сент-Луис» играл с «Чикаго». Я со всеми там уже встретился – и с тренером. Другая ситуация была, другая атмосфера. Не так.

А здесь – как бы день уже закончился, все отдыхают дома, ужинают. А Боб на стадионе меня встретил. Сразу, знаешь, первое впечатление – профессионал. В раздевалку зашел – у всех порядок на местах. Ну и чувствуешь подход НХЛ.

Говорит: «Все, завтра в 8 утра приходи, у нас видео». Все, я пришел на видео, сел – и погнали. И три дня мы видео смотрели. Ты выходишь – и мало того, что тебе стараться физически надо, так у тебя еще такая информация. Но он сразу сказал: «Недели две не переживай. Постепенно привыкай, будет тяжело».

И правда было тяжело первые две недели. Но хорошо, что [по календарю] игра была: мы выиграли «Автик», получилось забить. Потом поехали в Питер, там тоже забил – и вот я это сразу черпанул и на этих дрожжах поехал. И все, и было классно. И тройки [Хартли] не менял: как поставил с Зеней и  Буше – так и поехали.

Потапов: А из-за чего, ты считаешь, перевернулся сезон? Вот что роковым стало? Та же самая игра.

Гончаров: Тот же самый Наиль, по сути. Ничего не изменилось.

Якупов: Во-первых, я выбрал хоккей. Во-вторых, появился человек, который просто помог, научил, подсказывал каждый день, к себе вызывал. То есть постоянно был такой надзор. Он тебе давал – и тебе надо было просто брать, ничего не надо было выдумывать. И плюс команда еще такая хорошая – ты должен соответствовать и ты хочешь соответствовать этому уровню. Все в единое сложилось, хотелось воткнуться туда и не выпадать.

Потапов: Можно подытожить одним словом – «доверие»? Доверие со стороны тренер – прям вот огромное доверие. И ты не хотел подвести этого человека.

Якупов: Да. Да, доверие 100%. Если ты не чувствуешь вот этого контакта, то это тяжело. Ты хоть там обтренируйся, оббегайся, обстарайся, но если тренер не будет доверять, не будет тебе давать определенной такой любви немножко, то ничего не получится. А когда ты чувствуешь, что есть со стороны поддержка и он хочет...

Просто у нас некоторые же думают, что если постоянно тебе что-то долбят и показывают видео – значит, тебя не любят, тебя хотят засверлить, убить морально. Но нет! Если он тебе показывает постоянно, то, значит, он что-то хочет, он знает, что ты можешь, и он вдалбливает. У кого-то с этим получается, кто-то сдается.

Потапов: Все-таки Омск добьем. Что было дальше? Идет сезон.

Якупов: Сезон вообще бомба был! Этот ковидный год, конец января – мы едем в Челябинск. Мы играем, как оказалось, мою последнюю игру в том сезоне. Хорошая была: 3:2 выиграли, я победную воткнул.

И после этого пошли разговоры «Вот Якупов с тренером поругался», «Боб его не любит», «Якупов с Крыловым поругался» – там, короче, столько всего было. Я подумал: «Нихера! Откуда вы это берете?!»

На самом деле я играл, все нормально было. И вот мы отыграли матч, выиграли, приезжаем домой, у нас два выходных. И должны проходить второе углубленное медицинское обследование. Два раза в сезон же проходим? Все, я отдохнул, на следующий день мы поехали в Лужники на УМО. Вечером приезжаю, вышел прогуляться – мне «Бату Хасиков» (такое прозвище между собой игроки «Авангарда» дали врачу команды Дмитрию Батушенко – Sports) звонит.

– У тебя все нормально?

– Да.

– Может, у тебя дома какие-то проблемы?

– Нет… Дим, что происходит?

– Ну, у тебя что-то сердце шалит немножко. Показало. Ну ладно, завтра давай утром разберемся.

Я приезжаю утром, меня не ставят на тренировку – отправляют в поликлинику в Балашихе. Я еду надевать холтер. Я надеваю холтер, сутки с ним хожу: спишь, записываешь активность, пассивность. Потом отнес на расшифровку.

И потом мне Дима звонит: «Ты не едешь на выезд. У тебя сердце не пропускает». Тогда я узнал, что такое экстрасистолы.

Ну и все – и понеслась, короче. Я все больницы сердечников, всех сердечников Москвы, мне кажется, проехал. Мне кажется, я все о сердце знаю. Я попадал даже в те места, в которые, как я слышал, тяжело попасть. Сын Бокерии договорился, чтобы меня приняли, посмотрели. И первый, и второй врачи – в один голос: «Все, заканчивай». Я такой спокойно: «Ну ладно».

Просто такой: ну окей. И все. Отпустил ситуацию. У меня родители больше хотели играть, чем я. Они постоянно: «Ну что, как там?» – «Да ничего, пока нельзя». Я уже настолько устал от разговоров, когда все спрашивают, что да как. Отцу я тоже потом устал повторять, что-то доказывать – говорю: «Вот номер «Бату Хасикова». И батя Диму сверлил потом чуть ли не каждый день. В раздевалку прихожу – Дима говорит: «Папа твой звонил».

И все. Я начал ездить – меня проверяли на экстрасистолы. Вот этих ударов должно быть до трех тысяч у нас где-то там по минздраву. До трех тысяч в сутки, а у меня там 8-9 тысяч, 12 – но я этого не чувствовал, не ощущал.

И потом Коваль – Илья Валерьевич [Ковальчук] – подходит, говорит: «Езжай в Германию, проверься». Я такой: «Да нет, вроде тут нормально» – «Ну ладно». Опять время проходит, а Коваль реально постоянно спрашивал и потом в один момент говорит: «######, езжай в Германию. Ты все равно ничего не делаешь, езжай».

Гончаров: Ну да, а что ты не поехал сразу?

Якупов: Ну я что-то как-то... Я доверял. Меня ко всем топам возили, которые знают, которые сталкивались. И примеры приводили про хоккеистов – и с летальными исходами, и тех, которые просто закончили, и тех, которые продолжают играть. То есть для них я не был новым клиентом.

Но Ковальчук все равно убедил. Как раз начинался второй раунд с «Магниткой». Я полетел в Германию – и там меня смотрел главный доктор по сердцу в Германии. И он сказал: «Ничего страшного, ничего даже прижигать не надо, никуда лезть. Все само пройдет, просто нужно время».

Потапов: И вот как ты отреагировал на эту информацию?

Якупов: Вообще ровно, просто параллельно абсолютно. Просто поехал – и приехал к первой игре с «Магниткой». Я был готов к тому, что если надо закончить – то я закончу. Видимо, устал от чего-то – мне было реально пофиг.

Потапов [Гончарову]: Вот так если смотреть сейчас, ты представляешь, за год какое количество событий произошло у человека.

Якупов: Да, там и стрессы были. Но мы пришли к выводу, что COVID как раз оставил вот эту метку на сердце. Возможно, я болел, я так перенес этот ковид и плюс еще у Боба тренировки, эти нагрузки.

Гончаров: Ты на ногах переносил.

Якупов: Да-да-да, потому что как мне сказали: «У тебя какая-то сумасшедшая нагрузка была». Я говорю: «У нас нагрузка каждый день, у нас тренировки хуже, чем игры».

Гончаров: Ну а сейчас у тебя это выровнялось нормально?

Якупов: Да, все нормально. Все нормально, сейчас я хочу сам уже...

Потапов: «…открыть клинику!».

Гончаров: «Я понял, какие можно зарабатывать деньги!»

Якупов: Нет, я хочу сам раз в год проверяться, за свой счет. И потом уже вот эти документы предоставлять на УМО доктору в той команде, в которой буду играть. Для себя чисто.

Гальченюки, драфт, «Нефтехимик»

Потапов: А как ты переехал за океан? Можешь рассказать? Как поехал из Нижнекамска? Вообще как поступило предложение?

Якупов: Сборные 14-15-летних всегда ездят по турнирам по Европе – на них приезжает много скаутов, меня там и заметили. Заметил канадец, который работал в связке с Игорем Николаевичем Ларионовым на тот момент. И все, звонок поступил папе – ему говорят: «Нам понравился Наиль. Мы хотим приехать посмотреть». Если не дословно.

Игорь Николаевич приехал с агентом – я еще школу заканчивал, выпуск у меня был, но меня уже за МХЛ выпускали, в маске я играл. Меня посмотрели в матче – мы играли с «Сибирскими снайперами», как помню.

Ларионов говорит: «Все нормально, все устраивает. Поехали в Канаду, есть хороший шанс. Я знаю Дино Сиссарелли, это мой друг». А Сиссарелли – владелец «Сарнии Стинг». «Все нормально, приезжай, – продолжает. – Но есть нюанс. Они только вторыми на драфте выбирают, но это мы решим».

Там драфт по-другому проходит. Первым выбирал «Галифакс», вторая – «Сарния» (на самом деле «Галифакс» на том драфте CHL выбирал только третьим, после «Сарнии». Вероятно, Наиль путает «Галифакс» с «Принс-Джордж Кугарс», которые драфтовали первыми – Sports). И меня хотел задрафтовать «Галифакс» – на меня выходил другой агент, который с клубом сотрудничал. Но мы сказали, что если «Галифакс» меня берет – я не поеду. Чтоб они впустую не тратились. Они такие: «Да как так?» – «У нас уже договоренность». Там это нормально, так делают.

По итогу они: «Ну ладно, спасибо, что предупредили». Вторым меня «Сарния» выбирает – и все, погнали. В 16 лет поехал. Все удобно было, Игорь Николаевич помогал, он жил в Детройте, это час езды до Сарнии. Он был и агент. Постоянный контакт, постоянный осмотр, постоянная помощь, экипировка, реклама.

Потапов: Ребенок же вообще.

Якупов: Ребенок вообще. Просто ребенок.

Потапов: С чем пришлось столкнуться ребенку? Вот нижнекамская действительность, а вот…

Якупов: Родители. Семья в первую очередь. Ты живешь всю жизнь в семье своей – потом выезжаешь, тебя берут и так закидывают.

Гончаров: В семье жил?

Якупов: Да. В первую ночь я приехал в дом к Алексу Гальченюку – мы с ним вместе играли, он со своей семьей там жил. Вот они меня встретили, накормили, напоили. Утром мы проснулись, говорят: «Все, поедем в твою новую семью».

Потапов: Давай поясним, что это такое.

Якупов: Billet family – это те люди, которые забирают к себе приезжих игроков. Им клуб платит деньги, и ты у них живешь, в их семье – они тебя кормят, поют, одевают, у тебя отдельная комната. Ты с ними, короче, варишься, и они как твоя вторая семья. То есть это нормальное явление.

И я еду с кислой миной – мне так у Гальченюков понравилось: русский язык, еда вообще! Еду – ну все, просто уже слезы. Реально слезы. Приезжаем все: Николаевич (отец Алекса, мы его Николаевич называли), тетя Инна – мама Алекса, сестра Анька – ну, короче, всей бандой поехали. Собаку только не взяли, мне кажется. И вот у «биллетов» комнату показывают – и я думаю: «Может домой попроситься?».

Гончаров: Тяжело, да?

Якупов: Морально – вообще. И Николаевич такой: «Тебе тут нравится?». А он понял по взгляду, что нет. Он: «Погоди» – и ушел к Игорю Николаевичу [Ларионову], что-то они пошептались. И все.

Отец Алекса снова подходит: «Хочешь у нас жить?» Я: «Да» – и я чемодан из комнаты мгновенно потащил обратно в багажник. Я даже той семье «Пока» не сказал – дверь закрыл и все. Они спокойно это приняли – ну а мне пофиг было, что они там думали. Там потом вратарь заехал и еще кто-то – и им нормально было. А я – к Гальченюкам. Просто вышка!

Ну там режим – профессионализм вообще был полный: питание, сон, тренировки, подкатки – все было вообще. Просмотр русских сериалов вечером обязательно в 9 часов. Такой кайф был просто! Такая вот дружина была у нас.

Гончаров: Слушай, ну вот ты там заиграл. А когда начались разговоры про то, что ты первым номером драфта будешь?

Якупов: Где-то середина первого моего сезона в лиге Онтарио. Я поначалу этого не понимал, но потом начались рейтинги – и все.

Потапов: А хоккей-то как складывался у тебя в этот момент?

Якупов: Нормально. Штопал там голы, очки. Я добавил нормально – в броске и так далее. Массу набрал: приехал 76 кг в августе, а в апреле был 90.

Гончаров: Как все это внимание сказывалось на тебе?

Якупов: Сначала было прикольно, в первый год. А вот на второй год драфт был – и там уже пристально за тобой следят, рейтинги. И вот тут начинается давление проявляться, потому что молодежный чемпионат мира еще впереди. Давление просто колоссальное.

Скауты приезжают, генеральные менеджеры с помощниками – просто делегация. Вообще генеральный менеджер «Коламбуса» у меня дома эчпочмаки ел – мама делала. И все они в плащах такие, смотрели за тобой каждый день. Где бы ни была тренировка, там просто человек 6-7 смотрят, что-то записывают. И начинается вот это: «Вызываю тебя на диалог, пошли кофе попьем там». После игры тебя кто-то ждет и все. Думаю, это все равно сказалось на игре.

В 17 ты хочешь домой там – поесть, в телефоне поиграть, в ноутбуке потыкать. А тебя просто туда-сюда, съемки, там еще что-то. Ну не прям что много, но у нас во взрослом хоккее нет такого внимания, как там. Потом комбайн. Тоже отдельная история.

Гончаров: А чего у тебя с «Торонто» случилось на интервью? Это правда или нет? Писали, что на интервью с клубом чуть не подрался с кем-то из организации?

Якупов: А, кстати, да вообще бред. С Торонто было вообще нормально, там хорошие такие ребята были – и так получилось, что у меня больше всех с ними был контакт. Постоянно мы с ними были на контакте: перед комбайном, после комбайна, везде. У нас вообще хорошо было.

У меня еще английский не такой был нормальный, чтобы я прям говорил на нем, но они меня вроде понимали. Ну и как мне с кем-то драться там, чего выяснять, кого там нахер посылать, образно, буду? Сидят такие люди – и с Кубком Стэнли, и тренер, и так далее. Я старался максимально вести себя уважительно, потому то, что он лепит там, у меня просто не укладывается… В 17 лет кому я что там сказал? А он говорит, что самое отвратительное интервью было типа со мной.

Гончаров: У тебя со всеми клубами было интервью?

Якупов: Нет, клубов 12-14, наверное. Ну они сами не знают, зачем они меня записывали. Потому что уже было понятно, что я там ухожу на драфте среди первых.

Я помню, заходил к «Виннипегу» – там генеральный менеджер с прикольной фамилией Чевелдэйофф. Я захожу – они такие: «Ооо, Як, как дела? Если ты доживешь до восьмого выбора – конечно, мы тебя заберем. А так, без шанса – давай, братишка, всего хорошего». И я поехал в следующую дверь – по отелю просто ходишь по разным номерам.

Потапов: А сама церемония?

Якупов: Ну это было круто. Ты молодой пацан, приезжаешь за три дня – вас, где-то ориентировочный топ-10 игроков, возят на бейсбольный матч, кормят. Ажиотаж вообще! Как будто премия какая-то в отеле  проходит. Ты как суперстар приезжаешь в отель и тебе там: «Эй, Нейл, подпиши». Они потом как-то продают карточки.

И вот два дня такого и потом день драфта. А ты еще пацан молодой. Там Макар был вратарь (Андрей Макаров – Sports), Миша Григоренко – и мы варились. Мне вот эта фигня не нужна была: куда-то ездить, сниматься. Я старался избегать. Реально прятался несколько раз. Просто бродил с родителями или пацанами.

И вот драфт, остается часа два. Мы пошли в комнату Григи или Макара в соседний отель. Заказали себе рум сервис: бургер, кола. Сидим просто как пацаны обычные и просто кушаем. Поели – я понимаю, что время подходит, там где-то полтора часа-час уже до отъезда. Мы: «Ну ладно, все, надо одеваться». Я пошел в отель к себе, помылся. Выходишь в пиджачке, все нарядные: родители, агенты, тренер твой первый. Выходишь на ресепшн – там фуршет, агенты, ну короче, как премьера фильма какого-то. За каждым приезжает минивэн с водителем, тебя встречают, красная ковровая дорожка.

Там народ – просто, как будто после гола: фанаты в этом холле стоят, болеют в майках, полный стадион. Сидишь – у тебя отдельное место, для твоей семьи и так далее. Все настолько распределено, все настолько четко до мелочей.

Но я понимал, что выберут первым. Дэррол Кейтс, владелец «Ойлерс», приглашал к себе домой еще в Эдмонтон. Я туда летал просто чисто поужинать с ним – были он, Кевин Лоу, Мактавиш. Они просто хотели посмотреть меня, познакомиться со мной. Вот такие моменты они делают для игроков, которых хотят взять – то есть думают наперед. Это может быть человек, который будет на протяжении 5-10 лет играть – они вокруг него хотят строить команду. Такие условия и такие отношения просто: привезти, увезти, отель снять. То есть они звонят: «Планы есть на ужин? Билет завтра, тебя встретят, увезут, привезут». Ты просто ничего не делаешь. Костюм надо постирать – и все. И вот я как бы знал, что все нормально. «Эдмонтон» – и ты такой идешь счастливый.

Потапов: Как сезон начался?

Якупов: Сезон начался зимой только. Я потом тренироваться поехал к Игорю Николаевичу в Детройт, готовиться. И как раз эта локаутная тягомотина началась – они не могли договориться. И я такой: «Хорошо! Хоть бы 10 лет не могли договориться!».

Гончаров: Почему? Ты не хотел играть?

Якупов: Я хотел домой просто реально, в Нижнекамск. Мне 18 лет, я готовлюсь. И Игорь Николаевич разговаривает с руководством насчет контракта до локаута, чтобы я поехал поиграл. Я такой: «Все, готов». И что-то затянулось. Октябрь – надо уже начинать играть, потому что я уже сколько пропустил. Я поехал и играл в Нижнекамске – это было вообще топ время!

Потапов: Кайфанул?

Якупов: Вообще! С ребятами, коллектив. У меня в принципе нет проблем найти общий язык с кем-то. Но тут как-то просто влился, и играть дали, и дома, и сразу взрослый хоккей – ну, короче, вообще такое время было офигенное, я его никогда не забуду.

И потом объявили, что локаут закончился, надо возвращаться, уже январь. Мы ужинаем – звонит Игорь Николаевич: «Завтра объявляют, что локаут прекращается, надо вылетать». Время где-то 11:30 вечера – и надо ехать форму забирать, потому что мне билеты уже купили сразу Москва – Торонто. Поехал на стадион, форму собираю, а слезы на глазах.

Гончаров: Настолько не хотел играть?

Якупов: Реально вообще не хотелось. И на доске, где тренер объясняет все, я написал: «Пацаны, реально было приятно с вами пообщаться, буду скучать». Даже вроде фотка есть до сих пор, массажист сфоткал.

Просто кайфовое время такое было – я просто любил жизнь. Я просыпался счастливый. А когда просыпаешься уже с кислой миной – значит, что-то не то. Я же любил, я на стадионе мог сутки проводить. Что-то приходил, что-то делал. Вообще классно было. Не хотел ехать вообще за океан.

Гончаров: А почему? Что тебя останавливало?

Якупов: Потому что, знаешь, это все было настолько напыщенно и преподнесено для тебя. И тебе впихнули, что ты хочешь, что ты об этом мечтал, что ты этого хотел, что ты всегда об этом думал. И ты вот это начинаешь говорить. Тебе говорят: «Говори» – и ты говоришь. А у меня не было такого, я не мечтал об НХЛ никогда. У нас НХЛ не показывали. Вспомни, в детстве у нас НХЛ не показывали.

Гончаров: Чуть-чуть было.

Якупов: Хайлайты показывали по новостям что-нибудь. Это сейчас показывают – и ты там можешь смотреть, мечтать, а у нас этого не было, для нас это было как-то… Не знаю. Вот Суперлига – это вообще топ было для нас.

Я к тому, что, когда у меня там брали интервью и спрашивали, что думаю, я отвечал: «Я всегда мечтал об НХЛ, и у меня была мечта». Да какая мечта, ###?! Я не знал что такое НХЛ! Я до 16 лет не мог подумать, что я в НХЛ буду играть. То есть я просто наслаждался моментом, где я нахожусь, просто играл, кайфовал. Я не думал, что там будет дальше. Я не думал, что в НХЛ поеду.

А интервью эти…Когда драфт, комбайн – и тебя пичкают агенты, семья тоже: «Говори вот так». И вот эта рубка начинается – там у [Филипа] Форсберга интервью берут, у тебя – и вы все в один голос: «Я думаю, что я буду первым».

Потапов: Это вот, мне кажется, не наш менталитет.

Якупов: Вообще не наш. И все, кто раньше говорили, что мечтают об НХЛ – это просто шляпа. Это просто искусственно выращенная ситуация, куда тебя впихнули: «Говори».  

«Эдмонтон», Эберле, Маккиннон

Потапов: А вот если б тебя выбрали не первым, а условно там 200-м… Ну как бы это на тебе сказалось? Чувствовалась бы разница? В плане психологии.

Якупов: Офигенно просто! Это будто бы закрылось передо мной что-то, какая-то коробка – и я бы дальше где-то спокойненько жил, существовал, играл бы. Аккуратненько выполнял все.

Вот там с НХЛ много факторов на самом деле. Я сам головой не был готов. Хотя у меня нормально все получалось. Меня там учили играть. Как раз тренером был Ральф Крюгер. Он находил подход ко мне и учил – и у меня с ним получалось. Я больше всех голов забил в первый сезон не просто так же.

Гончаров: 18, по-моему.

Якупов: 18 (на самом деле 17 – Sports). В короткий сезон, там, за 48 игр 18 голов забил. То есть я больше всех забил. То есть у меня получалось. Потом что-то пошло не так.

Гончаров: Тренер поменялся?

Якупов: Ральфа уволили

Потапов: Но у тебя же еще какой-то сезон был, где ты много что-то насобирал, нет?

Якупов: Через сезон – когда Далласа Экинса сняли наконец-то, тогда пришел Тодд Нельсон. Взяли нападающего Дерека Роя после Нового года – и нас вместе соединили. Мы играли – и все. И вот за этот последний отрезок я хорошо набрал очки: условно, 32 игры – 25 очков, что-то такое. Возникла такая связка – и химия пошла просто. Хотя мы в плей-офф не попали уже в сентябре, но тут мы кайфовали от игры.

Даже были моменты, когда, например, Эберле ломается – первый крайний правый. А мы вторая тройка. Подъезжает Тодд Нельсон после раскатки: «Ну что, я тебя сейчас к Нюдженту и Холлу в первую тройку, вместо Эбса, Эбс заболел». Я: «Нелль, можешь меня не трогать? Оставить с Ройзи и [Бенуа] Пулио?». Он на меня смотрит: «Серьезно?». Я говорю: «Ну да, у нас же получается». И он: «Нет проблем» – и нормально отнесся. Вообще нормально.

Потапов: Я, знаешь, что выписал? Ты однажды сказал, что НХЛ полон лицемерия и к русским не такое отношение, как к остальным.

Якупов: Ну я чувствовал тогда то же. Эберле вообще, мне кажется, ненавидел

Потапов: Тебя?

Якупов: Да. Ну много там... Ну есть хорошие [игроки] реально, взрослые – нормально. Но были моменты, которые ты чувствуешь, что будет ситуация – и они тебя просто загасят.

Потапов: Многие ребята говорят, что их спускали в АХЛ – и там каждый сам за себя, там тебе не отдадут передачи.

Якупов: Там мясорубка! Там ты не играешь, ты просто выживаешь. У них задача попасть в НХЛ.

Потапов: А что касается Эберле – он что-то сделал? Или отношение какое-то? Или там за глаза…

Якупов: Знаешь, ты можешь ехать по кругу – он тебе раз по клюшке даст. В итоге клюшка на трибуну летит

Потапов: И это не по фану, да?

Якупов: Не-не-не, типа смешно – но ты злишься. И вот такие моменты. С вещами что-то сделает… Он, в принципе, и нормальный – ты можешь с ним пообщаться, но потом – раз – в компанию зайдет, в которую ты тоже входишь. Где-то там общаетесь, кофе пьете – он что-то тебе выдает и начинает тебя гасить. Ну, такие моменты.

Один раз, кстати, с Эберле прикол был вообще. Мы приехали вроде в Тампу. Я жил в номере с Антохой Беловым. Белый такой: «Я пойду поужинаю». А мне что-то неохота было, я в номере лежу. Мне звонок на стационарный телефон в номере, я трубку беру – молчание. Я понимаю, что какой-то левак. Две минуты проходит – стук в дверь. Я подкрадываюсь к двери, смотрю в глазок – а никого нет. И вот, отвечаю, стоял от 3 до 5 минут, я даже не дышал.

Потапов: Это так долго – три минуты. Даже две минуты – 120 секунд не шевелясь – это очень долго.

Якупов: То есть я понял, что там что-то есть, какой-то интерес. Проходит определенное количество времени – пусть будет три минуты. Эберле подбегает к двери – а я прям вижу, это он. Стучится – и убегает. Игра началась! Я жду. Потому что знаю, что он опять прибежит. И потом через минуту подбегает – и к двери, меня слушает. Я его слушаю, а он меня слушает. Прикинь, триллер – я тебе говорю. А я понял, там подвох какой: он ведро с водой поставил. Вот у них приколы какие. Нормально? Человеку 30 лет (в сезоне, когда за «Ойлерс» играл Белов, Эберле было 23 года – Sports), а он в приколы такие играет.

Потапов: То есть дверь открывается наружу…

Якупов: Да, и вода выливается тебе в номер. И все – у тебя весь номер в луже. Я не открываю. Полная тишина. Я вообще не издал ни звука. Все, я понял, что он уже ушел с концами. Опять мне в номер звонят – я уже трубку не беру. Я понял, что он не придет. Белому звоню: «Белый, ты где?» – «Да вот внизу уже сижу» – «Приходи, у нас сюрприз».

Я хотел куда-то пойти – даже выйти не мог. Он пришел, убирает это ведро. Дверь открыли благополучно. Следующее утро, раскатка, катаемся, я говорю: «Эбс, ты зачем так делаешь?» Он: «Это не я». Я говорю: «Ты, чего больной, ###? Я тебя видел в глазок. Это ты был». И у них, знаешь, какая коронная фраза в НХЛ? «I swear on the cup» – типа, я клянусь кубком. Я отвечаю: «У тебя кубка нет, ты в плей-офф в жизни не играл!» Но он все равно просто в отказ. Я говорю: «Эбс, ты баран! Это смешно, нормальный прикол. Но почему ты не хочешь сказать, что это ты? Нормальная шутка». Он: «I swear it’s not me». Я говорю: «Иди в жопу, дурачок».

Гончаров: Я понял, на Эдмонтоне реально проклятье. Вот они свой «swear on cup» – потому и не выигрывают никогда.

Потапов: А ты не хотел прийти и выяснить с ним отношения?

Якупов: Не дошло, наверное. Уже конец сезона был. Возможно, там еще были моменты – и как будто вот-вот накапливалось. Потом опять момент, у меня тренировка – и опять с топора как дал, напополам, даже шайбу не бросил. Или я ему по клюшке или по ногам ответил. Что-то такое.

Гончаров: Короче, у вас с ним был прям такой жесткий…

Якупов: Ну да. Веял такой немножко ветерок серый.

Потапов: А был человек, с которым ты прям нашел контакт? Из местных.

Якупов: Много, много. У меня там есть друзья вне хоккея. То есть я до сих пор с ними общаюсь.

Потапов: Мафия какая-то татарская?

Якупов: Ливанская. Да, да, да. Оружие? Не знаю, что они делали. Были там, кто хорошо относился – Дарси Хордичак, например, тафгайчик. Ну он не особый известный, но херачился нормально.

Потапов: За «Эдмонтон» играл?

Якупов: Да, в первый сезон он мне очень сильно помогал. Такой очень позитивный, открытый и положительный человек. Он меня просто как ребенка брал, подобрал с улицы, в машину посадил и все мне показывал, рассказывал, на ужины брал с собой. Ему на тот момент было лет 35 (32 – Sports), мужик уже. Он хороший был.

Потом дядь Коля Хабибулин. Меня когда дядя Коля приехал в первый день забирать с отеля на тренировку, я говорю: «Дядь Коля, здравствуйте». Он: «Не надо меня так называть». У него дочь же старше меня, и он меня на тренировку везет. Не, дядь Коля уникальный, конечно. Мы как-то с ним волнами общались – то общаемся, то два месяца нет. Я молодой – ему не интересно, я все это понимал. Когда он у нас играл, он приезжал за полторы минуты до собрания в костюме, быстро вбегал, снимал верх – пиджак, галстук, рубашку – и шел в брюках, в ботинках-крокодилах, на собрание в раздевалке. Аккуратно подсаживался, полотенце накидывал – а здесь же брюки, видно, что он только пришел. Но он перед ними щитки свои вратарские ставил. Легенда! Дядя Коля – красавчик!

И у нас что-то контакт с ним пошел только в последние игры. Жалко было. Мы играли на выезде где-то, и он мне сам позвонил: «Ты где? Пошли поужинаем». Мы пошли. И мы с ним так вот тепло пообщались – и мне тогда жалко было, что это только сейчас произошло. Мне как будто не хватало и хотелось побольше этого. Я был один, и Николай, дядя Коля, он же все равно варился со взрослыми канадчиками, плюс он сам долгое время там прожил – видимо, это было по душе. Но я ни в коем случае не в плохом смысле говорю.

Мэтт Хендрикс еще был у нас, до этого в «Вашингтоне» играл. С ним история интересная была, когда Тодд Нельсон только возглавил нас.

Потапов: Столько фамилий, я вообще, просто….

Якупов: Нелли такую тему придумал – настолько разбавил атмосферу! Мы реально выигрывать начали, а выигрывать начали, потому что у нас атмосфера такая в команде, климат хороший получился, дружные реально были. В общем, придумал фишку: после каждой тренировки у нас выбирался типа MVP тренировки. Это не то, что, например, ты больше всех забил и красиво, а наоборот – ты споткнулся, либо ни разу передачу точную не отдал. Ну, за такой косяк. И все – он одного назначил, и выбранный должен круг почета в полную пробежать. Это после тренировки – типа наказания, все тебе хлопают. Ну, такой прикол.

Тут как-то меня выбрали. Я тоже там где-то упал, то ли кувыркнулся – ну такой кишмиш был на тренировке. Следующий день, тренировка заканчивается, и уже я должен назвать, кто на этой тренировке был MVP. Я смотрю, выбираю – и мне кто-то кричит: «Хэндо, Хэндо». А Хэндриксу под 40 лет уже, он ветеранчик (в том сезоне 33 года было – Sports). И я такой: «MVP of the day – Хэндо». Он такой ржет: «Окей, побежал». Пробежал, поржали. Тренировка заканчивается, я остался, шайбочку бросаю. В раздевалку захожу, помылся, форму собрал, надеваю штаны, футболку, нагибаюсь… А мы тренировались не на основном стадионе, потому что там концерт был, а в какую-то школу поехали рядышком. Я оделся, ботинки из-под кресла достаю – а они не вытаскиваются: «Что за херня?». И пацаны начинают ржать. Он их на клей долбанул мне! И сам из душа выходит: «Як, тебе повезло, что мы не на стадионе. Я бы твои ботинки дрелью прибил бы к стене». А жалко было – мне родители подарили ботинки, новые были, я их неделю всего носил. Вырвал их со всей силы – минус полподошвы, в лаптях потом ходил. Такие прикольчики, конечно, есть, нормально.

Потапов: Но это же по-доброму, как я понимаю?

Якупов: Конечно. Но второй раз я бы уже не рисковал такое делать. То есть он нормальный, хорошо отреагировал. И по игре, если кто косячил, он мог встать и любому сказать: «Хорош херней заниматься. Если мы так будем, то мы не выиграем». Вот в таком плане. Кнут и пряник был всегда.

Потапов: Потом ты играл в «Колорадо». Помнишь там команду?

Якупов: Топ. Просто топ! Рантанен, Маккиннон, Варли…

Потапов: Маккиннон уже тогда суперсильный?

Якупов: Он, ###, зверь, реально. Я сейчас слышал, что он питанием еще занялся. Но и тогда он просто выходил на тренировки – и ему надо было выжать все. Если он не обыгрывал защитника 1-в-1 – а это же невозможно в принципе, во взрослом хоккее тебя не должен нападающий так обыгрывать – он разворачивался и прям на серьезке: «Fuck you». От того, что у него не получалось. Кто-то ему пас неправильно даст или не туда – его срывало просто. Он всегда заведенный, ему надо шайбу. И это не то, что он единоличник – ему просто надо было, чтобы он был лучший и чтобы рядом с ним были лучшие. И чтобы они хотя бы пытались стать такими лучшими, как он. У него адреналин, азарт.

А в жизни – спокойный, чуть странный, иногда косил под человека, который как темнокожие разговаривает. Он кайфовал от этого и разговаривал так же, с акцентом. Фишка. Ты вроде хочешь с ним нормально поговорить, а он так «Wassup man». Такой вообще кадр, я тебе говорю!

P.S. 1-й номер, чемпионская команда

Потапов: Нел, еще вопрос такой, наверное, самый занозистый. Вот когда говорили: «Наиль Якупов – первый номер драфта, у него не получается». Вот в этот момент как ты реагировал? Расскажи, пожалуйста.

Якупов: Когда люди подходят ко мне и говорят «Это же первый номер драфта», я отвечаю: «Нет, меня зовут Наиль, очень приятно». Мне не нравится. Это у меня был триггер, но я прожил этот момент. Просто отпустил – и все. А раньше вообще жесть.

Гончаров: Мне просто интересно. Ты сам как считаешь, что повлияло? Что пошло не так?

Якупов: Стечение обстоятельств. От меня тоже многое зависело, опять-таки. Я был тоже не прав сам. Это сейчас я смотрю в 30 лет, анализирую все, понимаю, что некоторые моменты я делал не так, не слушал. Хотя мне там особо некого было слушать: у меня 6 генеральных менеджеров за 6 сезонов, 9 тренеров (почти так – 5 генменеджеров, 7 тренеров за этот срок – Sports).

Потапов: Такая текучка кадров, каша.

Якупов: Да вообще. В Эдмонтоне такое ощущение, что особо никого не учили. Там просто были таланты. Ньюдж, Холл, Эберле, вратарь Дубник, если на ушах постоит. Я на клюшке как раз хотел написать: уши Дубника. Кстати, потом извинился.

Не учили, не было такого. И что не пошло? Да много фактов. Может, то, что я и с семьей там жил. У меня там вся семья была. Возможно, тогда мне надо было одному уже начинать жить, одному находиться там.

Потапов: А отец принимал участие? Вот о том, что мы говорили?

Якупов: Да-да-да. И поэтому реально моментами мешало, правда, без обид.

Потапов: На тебя такой прессинг со стороны общественности, клуб…

Якупов: Везде. Дома. Но это было не от того, что тебя как котенка в миску с молоком, а от того, что ты приходишь домой и знаешь, что у тебя не получилось. Ты хотел оправдать их ожидания – и ты чувствуешь себя виноватым. А они понимают, что ты обосрался – и хотят тебя поддержать, а ты ждешь такой панч, а панча нет. Иногда он есть, иногда нет. Но как будто бы ты всегда виноват. Тебе хочется, например, где-то одному побыть и так далее.

Но, в принципе, у нас офигенно было все, у меня сестра в школу там поступила, закончила, английский язык в совершенстве. Плюсов много

Потапов: Я понимаю, это сделано от большой любви.

Якупов: Да, но никто не знал, как будет. Если бы мы тоже знали…Конечно, будь у меня мозги такие в 18 лет, все по-другому было. Я в 30 лет в Нижнекамске начал заново любить жизнь, потому что изначально я не понимал, куда я еду. Я такой: «Все? Шаг назад?» А нихера не назад! Я потом, проработав моменты определенные с человеком, начал принимать то, где я нахожусь, что я делаю, как я делаю. Я начал хоккей любить в 30 лет! Я не хвастаюсь: я первый прихожу, самый первый каждый день. Выезд-не выезд, разминки, затяжки, замяжки – все полностью, зал, то есть у меня режим. Я начал спать вовремя ложиться, я читать начал. Не от того, что мне надо, а мне просто нравилось это, реально нравился процесс – я кайфовал, у меня получалось.

И потом – раз – травма, раз – травма, просто на ровном месте меня выкидывают и такой: «Что не так делаю?».

Потапов: И, чтобы закончить на позитиве: кубок с Омском. Вот ты не играл финальную серию. И я тоже. Скажем так, мы с тобой были не в форме – не принимали участие в последних матчах. Для тебя что этот кубок?

Якупов: Я переживал как никогда. Ни разу в жизни не было так, чтобы я болел очень сильно за эту команду с первого дня с первой игры до последней. Это тяжело.

Я ощущал себя в команде, потому что я выбыл не из-за того, что меня тренер убрал, а я выбыл по своей причине, так сложилось. И я был в обойме. Вот этот фактор был. Я там был, я играл, мне доверяли, я на последних минутах играл. И тут ты уходишь – и все. Я просто переживал с первого дня. У меня никогда в жизни такого не было, я никогда в жизни ни за кого так не переживал. И вот до последнего дня. Эмоции, когда мы выиграли… Я помню, мы с тобой сидели в массажке.

Потапов: В массажке – в смысле не в салоне!

Якупов: Мы в массажке – и, получается, там с запозданием трансляция. Это были последние минуты – я понимаю, что играть минуту с чем-то, и там Шалун[ов] раз бросил, два бросил, три бросил – не попал. И Потап такой: «Пошли коньки надевать» – и это так уверенно было. И я понимаю, что он как будто знает, что мы выиграем. И мы пошли быстро коньки затягивать.

Короче, он как знал: «Пацаны, все нормально, надевайте коньки, погнали». И мы все: майку, коньки, секунды, 0 – и мы побежали. И я просто помню: кто-то орет, фотки с бортика.

Потапов: У меня мурашки по коже. Во-первых, когда у него [Якупова] травма случилась, я понимал, что это не шутки. Во-вторых, я понимал, насколько это тяжело, что он не играет. Он постоянно уезжал куда-то там на обследования. Команда приезжала – он с командой. И я смотрю на него: «Наиль, вообще у тебя сейчас время, кайфуй. Просто кайфуй, гуляй, звони родителям». Он: «Да, Леха». И я старался всячески дать понять, что ты с нами по-прежнему. И я такое удовольствие получал, как ты радовался от кубка.

Последний вопрос: назови, пожалуйста, три основных фактора чемпионского коллектива –  команды, которая будет претендовать на кубок. Вот, ты сам в ней был.

Якупов: Любовь. Вот день начался – и чтоб ты кайфовал от всего, что происходит. Именно вот плей-офф берем: кушать с ребятами, тренироваться в зале, быть в раздевалке, проигрывать вместе, не знаю. То есть у тебя должна быть... Ну любовь – это такое обобщенное больше. Теплота, близость, вот это все – без этого никак. Помните, команда какая была близкая? Все друг с другом общались.

Гончаров: Коллектив крутой был, да.

Якупов: А еще нюансы. Ну взять Боба – вот эти все нюансы, вот этот разбор, который был: у кого какие шнурки, кто что ест, у кого какие травмы, мы узнавали, звонили, то есть вот эти детали 100%. И вера, наверное. Пусть будет вера! Так что надо любить, верить и уделять внимание нюансам. Я думаю, здесь больше тренерская рука должна быть – не лидеров, не того, кто по 100 очков набирает, а противостояние тренеров 100%: как, куда под кого выпускают. Потому что, мне кажется, некоторые тренеры до сих пор не знают, что, когда ты дома, ты можешь вторым выходить на лед. Тебя не обязательно выпускать сразу пятерых.

Подписывайтесь на новый канал «Скользкого льда» на ютубе

Фото: скриншоты «Скользкий лед»; РИА Новости/Григорий Сысоев, Владимир Федоренко, Максим Богодвид, Александр Шеметов; Daniel Felipe Kutepov/Global Look Press/Global Look Press; Associated Press/JASON FRANSON, Larry MacDougal; instagram.com/galchenyuksr