Феномен - Старшинов

Что же касается места, которое занимал раньше хоккей... Вот, к примеру, существовал когда-то киножурнал "Новости дня" - его крутили чуть ли не перед всеми киносеансами на одной шестой части суши. И в сезоне шестьдесят седьмого года в заставку этого киножурнала - предваряя все последующие новости - вынесено было мгновение хоккейного матча, если совсем точно - старшиновский гол. Так что каждый житель бескрайней страны, приходя в кино, невольно испытывал чувство своей причастности к этому голу - пусть и не каждый болел за "Спартак".

Вообще-то были в биографии Вячеслава Старшинова шайбы и повесомее - допустим, та, решающая, что на чемпионате мира влетела в канадские ворота, которые защищал Сет Мартин, в те годы весьма популярный и у наших болельщиков-телезрителей. Зато в той шайбе, которая попала в заставку киножурнала, куда ярче был виден характер нашего героя. Ничего другого бы и не нужно, пожелай мы представить Вячеслава Ивановича в историческом ракурсе без пространных комментариев.

Ситуация была такая. Старшинов оказался в центре площадки на одной линии с защитниками ЦСКА Рагулиным и Брежневым (однофамильцем генсека коммунистической партии, обожавшего хоккей). Оба гренадера бросились наперерез спартаковскому центру, и тут он выбрал из возможных маневров наиболее рискованный: не стал ждать Бориса Майорова, опекаемого однофамильцем вождя, а пошел между защитниками.

Брежнев пропустил момент рывка - и ничем уже помешать Вячеславу не мог. Но Рагулин-то оставался - и, главное, разгадал маневр. Они столкнулись - весивший больше центнера армейский защитник и крепкий ("русский медведь", как окрестили Старшинова иностранцы), но менее габаритный нападающий. Вратарь ЦСКА Виктор Толмачев, оценив, что равновесие потеряли и падают на лед оба, выкатился из ворот. Но и Старшинов видел, куда двинулся голкипер, - и в падении протолкнул шайбу мимо него.

Рагулин потом говорил, что с нападающим, захотевшим в такой ситуации схитрить, обыграть его финтом, он уследил бы и справился. А вот ход камикадзе предотвратить не успел...

Восхищаясь Старшиновым, грешно не заметить, как исчерпывающе верно просчитал ситуацию Борис Майоров. Он и на мгновение не засомневался, что партнер примет столь мужественное решение, - и удержал внимание Брежнева на себе, не дав обороне ЦСКА возможности получить численное преимущество над индивидуально завершающим атаку Вячеславом.

...Братья Майоровы уже успели закрепиться в спартаковском составе, когда тренер (не помню сейчас, кто именно - Анатолий Сеглин или Александр Новокрещенов) поставил Старшинова к ним в тройку. Возможно, что сделал это Александр Игумнов, работавший обычно с юношами, но сезон возглавлявший и команду мастеров. Зато помню, что дебют восемнадцатилетнего Вячеслава пришелся на матч с ЦСКА, и встреча эта была спартаковцами проиграна с треском. Возможно, звено их и родом из того самого поражения.

"Спартак" ходил тогда в аутсайдерах. Но ни Майоровы, ни Старшинов по складу своему на роли мальчиков для битья не годились. И братья не стали кочевряжиться - приняли новичка на роль центра, дающую имя всей тройки. Причем замечу, что Старшинов своей фамилии соответствовал, как клинок ножнам.

Вроде бы ни возраст (он на два года младше Майоровых), ни черты характера (по амбициозности обоим братьям вообще нелегко сыскать равных) не позволяли ему в том звене откровенно старшинствовать. Но Вячеслава отличали основательность и большее, чем у Бориса и Евгения, умение владеть собой, загоняя внутрь выплеск эмоций, - именно это и позволяло достигнуть равновесия в их тройке. Старшинов стал, я бы сказал, в ней центром тяжести. И, возможно, талант терпения выручал его чаще.

Мне казалось, что тренеры сборной выделяли Старшинова, а то и отделяли. Допускаю, что впечатление мое поверхностно, ошибочно - может, и задержался в сборной Вячеслав Иванович дольше Майоровых потому только, что моложе был годами. Но мимо одной подробности не пройдешь и через столько лет. Оба Майоровых по-разному и в разные времена вошли в конфликт с Тарасовым из-за чистосердечного признания, что травмированы - и до излечения лучшую свою игру вряд ли покажут. Старшинов же предпочитал и самые серьезные болячки от тренеров утаить.

После того как Евгений Майоров - не по своей воле - ушел из тройки, Вячеслав и Борис некоторое время дружили, говоря театральным языком, против тех, кого в сборной предлагали им в партнеры. Иных и до слез доводили, как Анатолия Ионова из ЦСКА. Не устраивали их даже Виктор Якушев, даже Анатолий Фирсов. А приняли - вероятно, испытав и подобие отцовских чувств, - капризное и чрезвычайно талантливое "дитя" спартаковского клуба Евгения Зимина.

Когда участие профессионалов в мировых чемпионатах было еще в диковинку, никто другой как Старшинов сумел поставить на место агрессивного Карла Бревера. И по высшему счету справедливо, что тридцатидвухлетнего Вячеслава Ивановича включили в состав команды, впервые противостоявшей звездам НХЛ.

Добротности майоровских мемуаров удивляться не приходится - их литературную запись осуществил мэтр хоккейной журналистики и мой старый приятель Евгений Рубин. Но меня почему-то больше трогает то, что Вячеславу Ивановичу, когда тот тоже решил писать книгу, помог его верный поклонник, впрямую с хоккеем не связанный, - талантливый режиссер Владимир Храмов, много работавший на телевидении и в театре у Олега Табакова. Любопытный штрих, правда ведь?