«Канадец ударил русского игрока клюшкой в висок...» Хоккейные байки

Известный специалист Игорь Куперман специально для «Советского спорта» рассказывает захватывающие хоккейные истории.

Игорь Куперман не нуждается в представлении тем, кто знает хоккей. Менеджер сборной России на Кубке мира-1996, ассистент генменеджера на Олимпиаде-2002, директор по хоккейной информации «Виннипега» и «Финикса».

Повод для этих баек не в том, что 10 июня бывшему журналисту «Советского спорта» Игорю Куперману исполнилось 60 лет. Наши поздравления! А уже в том, что это очень интересные истории.

О НРАВАХ В СССР

- Я пришел в «Советский спорт» в 19 лет. Начал писать о хоккее, считавшимся правительственной игрой. Ведь болельщиком №1 являлся Леонид Брежнев. Поэтому в хоккее все должно быть хорошо. И обязательно, чтобы сборная СССР брала золото.

Здание ЦК КПСС находилось в пяти минутах ходьбы от нашей редакции. Оттуда часто раздавались звонки в кабинет главного редактора. Давались «указивки» о том, что и как писать.

Хоккейные журналисты были под контролем. Перед каждым чемпионатом страны нас собирали, и начальник управления хоккея Спорткомитета СССР (тогда все решения принимала не федерация) говорил прямо: «Нельзя плохо писать о ЦСКА и сборной. Потому что хоккеисты должны быть в себе уверены. А если прочитают о себе плохое, то расстроятся и проиграют на международной арене».

Однажды у меня возник неприятный эпизод с управлением хоккея. Был 1982 год, я сделал интервью с Александром Пашковым о том, как ведется работа в детских спортшколах в стране. Александр Константинович говорил о том, что нет программы, серьезно покритиковал систему.

На следующий день мне позвонили из Спорткомитета и попросили прийти. Я сильно переживал. В то время легко могли убрать из профессии.

Руководителем отдела был Борис Майоров. Человек строгий, болеющий душой за дело. А в приемной меня ждал сам Пашков. Он увидел мой стресс и воскликнул: «Что ты переживаешь? Я от своих слов не отказываюсь! Пойдем, объясним свою позицию!»

Обычно игроки в таких случаях говорили: «А это не я, это журналист так написал». Со всеми вытекающими. Пашков же спокойно объяснил свою линию. Но с тех пор у меня вошло в привычку визировать интервью. На всякий случай…

КАК БУРЕ УЕЗЖАЛ В «ВАНКУВЕР»

- Летом 1990 года Игорь Ларионов вернулся домой после первого сезона в «Ванкувере». И позвонил мне, чему я был рад. Мы не общались целый год.

Ларионов обратился ко мне со странной просьбой. Дело в том, что в 1989-м «Ванкувер» поставил на драфт Павла Буре. Многие клубы протестовали, ведь по тем правилам ниже третьего раунда нельзя было драфтовать игроков, если у них не хватает определенного количества матчей. Буре же взяли в пятом раунде. И у него было только пять игр, которые шли в зачет. До лимита в 11 матчей не хватало.

И вот Ларионов передал просьбу от руководства «Ванкувера», чтобы я нашел недостающие игры. Я был в шоке. Как это сделать? Их же родить невозможно!

А потом вспомнил, что ЦСКА перед началом сезона-1987/88 провел четыре встречи на турнире «Советского спорта». И во время Олимпиады-1988 в Калгари был еще турнир профсоюзов, чтобы занять игроков в паузе.

Составы тех турниров не публиковались. Я рванул в управление хоккея, взял протоколы. Все вокруг удивлялись: «Зачем?» Но оказалось, что Павел Буре сыграл еще в шести матчах. Напротив его фамилии стояло «да». То есть он выходил на лед.

Я позвонил Ларионову и сказал, что это лишь товарищеские матчи. «Сгодятся все!» - воскликнул Игорь. Мы очень спешили, ведь на новом драфте «Ванкувер» собирались лишить прав на Буре. И тогда Павел легко мог уйти под первым номером. Он уже был большой звездой.

Я заверил протоколы в ЦСКА у Бориса Михайлова, собрал еще документы. И побежал с Ларионовым в канадское посольство, чтобы оттуда их передать по факсу. Если бы мы опоздали на день, то все бы сорвалось. Но тогдашний президент НХЛ Джон Зиглер изучил наши бумаги и разрешил оставить Буре в «Ванкувере». Позже Ларионов играл с Пашей в одном звене.

А я через полгода переехал на работу в «Виннипег», который выступал с «Кэнакс» в одном дивизионе и часто получал от Буре по полной. Когда история получила огласку, надо мной в команде с горечью шутили: «Зачем ты помог конкуренту?»

Но кто же тогда знал?!

О ВИННИПЕГЕ

- Когда я впервые подлетал к Виннипегу в январе, то пытался разглядеть город… Безуспешно. Все было покрыто снегом. Температура – минус 30. Вообще перед поездкой меня поздравил знакомый канадец из Торонто: «Добро пожаловать в наш Магадан!»

Виннипег – город западной Канады. Край суровых, но добрых людей. Хлеборобы, рыбаки, дровосеки, пожарные. Их дети играли в хоккей, который всегда был религией для страны.

Жизнь в принципе была нормальной. Хотя поначалу случались такие неприятные вещи, как звонки домой по телефону от неизвестных. Звучали угрозы: «Убирайтесь обратно в Советский Союз!» Случились три таких звонка, даже среди ночи. Я пожаловался руководителю службы безопасности «Виннипега». Тогда определителей не было. Мы думали, как вычислить анонима. И вот он позвонил еще раз. Я собрал свои скудные знания канадских ругательств и выдал тираду в трубку, после чего мне звонить перестали.

Местные хоккеисты «Джетс» подшучивали надо мной, что в СССР по улицам ходят медведи. Нашей страной толком не интересовались. Я решил отыграться и спросил у них, кто такой Юрий Гагарин. Все замолчали. И только игрок Рэнди Карлайл, нынешний тренер «Анахайма», ответил: «Я знаю! Я учил в школе – это первый астронавт». Но он на год старше меня. Остальные о Гагарине понятия не имели.

Потом начали приезжать русские ребята. В диковинку было получать зарплатные чеки два раза в месяц. И тогда вычитали половину на налоги. Помню, как Женя Давыдов – недавно ему исполнилось 50 лет – всегда произносил одну и ту же фразу, получая такой чек: «Ни денег, ни славы!»

О КУБКЕ МИРА-1996

- Об этом турнире самые плохие воспоминания. Там столкнулись две волны – старая и новая. Представители ФХР и энхаэловцы словно говорили на разных языках, испытывая друг к другу большую неприязнь.

Состав сборной России был бесподобным по именам. Это была сильнейшая, невероятная команда. Хабибулин, Ларионов, Яшин, Фетисов, Каспарайтис, Ковалев, Зубов, Буре… Фамилии звенели! А вот результат оказался плачевным.

Склоки внутри коллектива между игроками и руководством были постоянными. А еще команда за 35 дней побывала в 22 городах Европы и Северной Америки. Представляете, сколько перелетов? Это не добавляло сил.

Еще один миф был развеян. Я думал, что канадцы строго следуют букве закона. Оказалось, не совсем так. Россияне проиграли Канаде в первом матче Кубка мира. Тогда можно было заявить 23 хоккеистов на турнир, плюс три запасных. И больше никого. Но получилось, что у канадцев еще до старта выбыли несколько игроков из-за травм. Их заменили из резерва. И тут представители Канады на оргкомитете начали продавливать, чтобы им дали заявить еще хоккеистов. Я протестовал, но меня никто не поддержал.

А после матча чуть ли не за рукав пришлось тащить представителя НХЛ Брайана Бурка в комнату для просмотра видео, чтобы изучить эпизод, когда Брендан Шэнахэн наотмашь ударил клюшкой Александра Семака, попав почти в висок. Бурк со злости хлопнул дверью, но дисквалификацию на один матч Шэнахэну все-таки дали.

Еще был момент, что Каспарайтису во время Кубка мира нужно было на пару дней слетать в Россию. Да, даже такие дела творились в 1996-м. Договорились, что Дарюс встретится с командой на пересадке в Миннеаполисе.

Уже сидим в самолете, его нет. Вдруг стюардесса попросила меня выйти. Смотрю – стоит бедный Каспарайтис с сумкой. Оказывается, ему не заказали билет.

Тут один из представителей федерации схватил чемодан вместе с Дарюсом и с криком «Прорвемся!» побежал в самолет мимо стюардесс и пилотов. Он хотел спрятать Каспарайтиса в салоне и провезти его тайком. Конечно, этот номер не прошел. И хорошо, что не вызвали полицию.

А как закончился тот Кубок мира для нашей сборной – все помнят. Вылет в полуфинале от США. Все потому, что руководители бесили игроков, а сами хоккеисты были ненамного лучше. Помню, ждали одного энхаэловца, должны были ехать в автобусе на матч. Тут он подкатывает на белом открытом «кадиллаке», выходит в белоснежном костюме. Представьте, как на это смотрели чиновники из России, где хоккей в 90-х не жил, а выживал.