17 июля 2019 Allhockey.ru

Кирилл Марченко: система, выстроенная в СКА, достойна города, в котором она находится

В Петербурге завершился "Лагерь развития СКА", в котором на протяжении десяти последних дней оттачивали навыки наиболее талантливые хоккеисты клубной системы. С одним из них встретился автор AllHockey.Ru.

Кирилл Марченко родился в Барнауле, где прожил первое десятилетие своей жизни и делал первые шаги по пути в профессиональный спорт вопреки хоккейной инфраструктуре города того времени. Про свой путь от Алтая до бронзы МЧМ нападающий, которому через десять дней исполнится только 19, подробно рассказал после одного из тренировочных дней, расположившись в уютном холле "Хоккейного города" – главного эпицентра клубного ноу-хау армейской системы.

– На сборах больше готовят команду, коллектив в целом. В лагере развития же уделяют внимание каждому игроку, пытаясь развить индивидуальные качества в хоккеисте. Чтобы каждый взял что-то для себя и вырос в своих умениях. Мне это очень понравилось, – начал Кирилл. – Все тренировки, которые проходили в лагере, сделаны на высшем уровне. И не только тренировки. Мы, например, успели рассмотреть и изучить мельчайшие детали в мастерстве игроков мирового класса. Процесс очень разнообразный в лагере.

– Чтобы оказаться в этом лагере развития, тебе нужно было пройти большой путь, который начинался со школы жизни в Барнауле.

– Да, где-то до десяти лет я там был. В этом городе отец отдал меня в хоккей. Я начинал в дворовой команде, на улице. Оттуда перевели во дворец к тренеру Сергею Владимировичу Харченко. Он очень многое нам дал.

Тренировки обычно были в 6-7 утра, в 9 – уже в школу. Приходилось вставать очень рано. В Барнауле хоккей не сильно развит, там было очень мало льда. Мы катались всего 3-4 месяца в году. Работали над техникой как могли в тех условиях. И наш тренер сумел вложить в нас все то, что было только возможно тогда. Я очень благодарен этому человеку за все, что он сделал.

– Переезд в Тюмень был необходимостью, судя по всему.

– Я туда приехал не по приглашению. В Барнауле разваливалась команда, тренер подошел и сказал, что лучше уехать, так как совсем неизвестно, что будет дальше.

– И вы с отцом стали подбирать варианты?

– Нас сначала пригласили в "Салават Юлаев". На Кубок "Газпромнефти". Когда мы приехали, увидели совершенно другой уровень. Урал – Уфа, Челябинск – после Барнаула казался регионом абсолютно иного хоккейного уровня. Видно было, насколько все ребята в команде лучше подготовлены. Естественно, особо поиграть не предоставилось возможности, еще и я как-то волновался ко всему прочему. Сыграл пару игр, но толком даже не помню их, ничего запоминающегося для меня не случилось.

В итоге вернулись домой. Мама предложила вариант с Тюменью. Там был сильный клуб, у которого сразу две команды. Поехали.

– Один или с семьей?

– С семьей. Мне было лет 10-11, а вариант с интернатом был тяжелый по многим причинам. Ну и друг мой, Матвей Воронин, тоже переехал, мы и играть начали в Тюмени вместе. Приехали на просмотр к Олегу Михайловичу Тауберу. До сих с ним поддерживаю контакт, он и человек хороший и как тренер мне очень нравится.

Первые три дня я потренировался, а затем взял и заболел. Мы с отцом уже расстроились, готовились ехать домой, но тренер сказал, что хочет нас оставить. Хоть и по уровню, естественно, мы с Ворониным были слабее остальных – "Газовик" считался тогда одной из лучших команд, там как раз уже играли Ваня Морозов, Данила Галенюк, которые тоже сейчас в СКА. Ну они, понятно, были в первых звеньях. Мы же начинали с четвертого-пятого. Правда, практически не опускались во вторую команду. Потихонечку осваивался, ходил по звеньям, годам к 13-14 закрепился, образовали с Морозовым связку. В то время я старался играть за счет рук и головы, потому что ни физики, ни катания у меня не было, ибо в Барнауле за 3-4 месяца льда было тяжело чему-либо научиться.

– Вроде бы все неплохо пошло, но при этом впереди был еще один переход.

– Олег Михайлович со временем оказался в Ханты-Мансийске, и он позвал в "Югру" примерно две пятерки из нашей команды. Правда, согласились далеко не все, переехало 7-8 человек. Так я оказался в Хантах. Город маленький, но мне понравился. Уютно там.

– Но наверняка и там тебя ожидал какой-нибудь подвох. Ведь тебе все время приходилось что-то преодолевать.

– Да! Самое интересное, что "Югра" тогда находилась во второй группе. И нам приходилось играть с командами, которые намного ниже уровнем. Там попадались команды из каких-то сел даже, название которых я сейчас не выговорю. В этом селе играли на открытом льду, по периметру только железом закрыта площадка. Соперники в перчатках, шапочках. И мы выходим такие из Ханты-Мансийска, не понимаем вообще, что происходит. Помню, что два звена в раздевалке грелись, два играли.

– В 16 лет ты попал в МХЛ.

– Считаю, что в Хантах я сильно прибавил. Было очень много работы над техникой и катанием. Я, наконец, стал более-менее кататься, двигаться, перестал быть медленным. Меня стали подключать к команде на год старше, которой руководили Дмитрий Бурлуцкий и Евгений Власов. Затем, когда 99-й год попал в МХЛ, в "Мамонтах" сменили штаб, и у руля как раз оказались они. С половины сезона меня забрали в молодежку.

– МХЛ в том возрасте – насколько это сложный опыт?

– Я сначала очень волновался. Я пришел, а там парни 96-97 года играют. Люди бородатые уже, и тут я такой появился. Тренировки были заметно тяжелее – бывало, задыхался. Тренеры знакомые, поэтому дали мне шанс, что-то увидели во мне.

– Ты забросил первую шайбу уже во втором матче в профессиональном хоккее. С передачи Шэна.

– Снова звезды сошлись. В первом матче с "Ястребами" я сыграл где-то девять минут. В Челябинске я также выходил в четвертом звене, но тут парень из первой пятерки получает перелом носа. А я еще и единственный праворукий в команде оказался. И вот мне говорят: "Большинство 5х3, выходи".

– Твои мысли в этот момент?

– А я волнуюсь, думаю, да куда же вы меня выпускаете! Мне 16 лет, там мужики бородатые меня ждут; я не пойду туда, не хочу никуда идти! (Смеется.) Вышел, волновался. Слышу, что мне кричат со скамейки, чтоб бросал уже. Я бросил, она залетела куда-то. Осознал-то я быстро, но я следил, как она залетала в ворота и думал: "Вау! Нифига повезло мне".

– Тот матч в Челябинске примечателен тем, что там и Шэн был, и Марсель Шолохов, который был в молодежке за год до тебя, и, главное, Кравцов тоже где-то против тебя должен был бегать.

– Я, кстати, не помню этого. Не состыковывал никогда.

– В общем, интересная компашка собралась в тот вечер, которая через несколько лет поехала вместе в Канаду выигрывать бронзу.

– У меня тогда были совсем скромные ориентиры: просто сыграть за команду по своему году. А меня вдруг в МХЛ забросило. Повезло, что получилось хорошее начало, после первых игр десяти сумел закрепиться и даже оказался в первом звене с Шэном. Очень помог мне. Он и Гильманов Артур. Парень 96-го года, играл последний сезон в МХЛ, как старичок был. Капитан, подсказывал, поддерживал. Отдавал очень много хороших передач нам.

ПОГОДА В ПИТЕРЕ, СКЕТЧ НА ДРАФТЕ И МОЛОДЕЖКА

– Этой осенью ты пропустил Суперсерию. Обычно это не лучший знак.

– Я очень хотел попасть на МЧМ. Особенно в состав на год старше. Ведь это самый настоящий переход из детского хоккея во взрослый. Такой турнир, который бывает 1-2 раза в жизни. Максимум три у лучших из талантов. Я старался не зацикливаться на Суперсерии. Нельзя. Что не делается, то к лучшему, я всегда стараюсь придерживаться этой мысли. В итоге получилось попасть в состав. Вновь звезды сошлись. (Улыбается.)

– Первая встреча с Брагиным. Какой она была?

– Я встретился еще летом, в августе. Толком и не помню. Поздоровались, что-то обсудили. Хороший человек, классный тренер. Столько у него наград.

– В чем его фишка? Каждое поколение, работавшее с ним, говорит одни и те же вещи, да и со стороны очевидно, что это человек, находящийся на своем месте. Который из года в год делает одинаково квалифицированную работу.

– Это мастерство. И опыт. С каждым новым составом, мне кажется, Валерий Николаевич становится только лучше.

– Часто говорят, что он очень чуток к "подростковой" психологии. Это ощущалось?

– Я думаю, да. Он знает, как относиться к молодым, как обращаться с ними в конкретный момент. Кого где выпустить.

– Ты вообще попал в уникальный поток. Помимо Брагина с вами был и Знарок. Такой тандем до вас никому не удавалось зацепить. Давила ли мысль, что ко всему прочему тут рядом олимпийский чемпион ходит, перед ним хочется блеснуть вдвойне?

– Да нет, все было наоборот. Все тренеры в штабе усиливали ажиотаж, накаляли атмосферу в том плане, чтобы мы чувствовали ответственность, держали концентрацию. А Олег Валерьевич все это успокаивал, он подходил веселым, шутил, подкалывал.

– На расслабоне, в общем.

– Ну да. Было весело. Он хороший тоже специалист, естественно. Помогал нам, где надо. По большинству, в маленьких нюансах подсказывал, это помогло. Выступал с речами, когда наступала необходимость.

– На данный момент МЧМ-2019 – основополагающая точка твоей карьеры?

– Думаю, да. Самый серьезный и весомый для меня турнир.

– Таким образом, и матч с США мог остаться некоторым рубцом на душе, сердце?

– Еще год впереди. Все можно исправить. Конечно, было обидно проигрывать. И по игре, и по моментам имели шансы победить, сами немного недоработали. Это игра, об этом бессмысленно сейчас думать. Нужно выходить на следующую.

– Сезон дебюта за молодежку – это как раз твой переезд в СКА. Переезд в город совершенно другого склада: большой, с иным ритмом жизни.

– Да. Но в Петербург мы тоже приехали все вместе. У меня младший брат 2006 года тоже играет в хоккей, и у него в Хантах не было развития, поэтому переехали всей семьей. Его тоже взяли. Правда, в "Динамо"… Такой вот моментик интересный (улыбается). Родители в большей степени из-за него переехали. Ну а мне… Поесть да поспать, самому себе не готовить (смеется). С ними, конечно, полегче – есть, с кем поговорить, провести будни.

– С Морозовым и Галенюком не приходится проводить чересчур много времени.

– Адаптация у меня проходила именно с городом. В коллективе сразу все нормально было, хорошо приняли. А вот к городу надо было привыкать – метро, суета, много народу. Я ездил раньше на метро в своей жизни, конечно. Но я такой человек, который больше любит тишину, спокойствие, нежели суету и ажиотаж. Этим мне и нравился Ханты-Мансийск. В Петербурге же, куда бы я ни пошел, в любой торговый центр, народу – не протолкнуться. Я долго к этому привыкал.

– Петербуржец, немало лет отдавший игре в Хантах, рассказывал, что -7 градусов в Петербурге кажутся холоднее -25 в Югре. Каково тебе было с наступлением осени?

– С погодой оказалось намного легче, чем ожидалось. Мне постоянно все говорили, что я переезжаю в холодный город, где даже лето странное. Я приехал, тут солнышко светит, +25. Что-то не то, думаю: и что кому не нравится?! В Хантах в -40 выходил, там уже ресницы сразу в сосульки превращаются. Так что в Санкт-Петербурге я готовился к суровой зиме, к тому, что будет неприятно. Но вообще даже не замерз. Зима была такой же, как сейчас лето (смеется). Середина июля, а на ощущение осень осенью. Но какая на самом деле разница? Город красивый. И ты в нем в хоккей играешь.

– Да. В Петербург ты приехал играть в хоккей. Каковы были первые впечатления от системы? Она достойна того города, в котором находится?

– Конечно. И город, и система – один уровень. Таких условий, как здесь, нет нигде. Такой системы подготовки, кэмпов для молодых. Это все приближено уже к лучшим мировым стандартам.

– Ты приехал как раз после драфта, где тебя выбрал "Коламбус". Какие впечатления были от самого процесса этого мероприятия? Когда ты приходишь, тебе постоянно какое-то внимание оказывают, какие-то люди подходят, постоянно что-то говорят.

– Да, вот именно этот процесс – очень круто и классно, эти ощущения словами не передашь. Приехали, много собеседований, разговоров с разными клубами. Я ведь даже не знал, какой я иду в рейтинге. В этом году я следил за ними, знал все позиции своих друзей, а про себя в свой год вообще ничего не знал. Ни я, ни Морозов. И я только в этом году открыл рейтинг на прошлый год, узнал, что мы балансировали на грани 1-2 раунда (улыбается). Вообще, я даже не знал, в какой клуб я хочу.

– Может быть, поэтому ты и назвал "Коламбус" "Сент-Луисом"?

– Ну да, было такое! (Смеется.)

– Много людей заметило?

– Меня до сих пор подкалывают! Я даже не знаю, как это получилось. Это то же самое, что и имена иногда путаешь у какого-то определенного человека. Хочется все время назвать другим именем.

Я даже не был готов к этому интервью. Я сидел в зале, ждал, никого не трогал. А тут вдруг называют твое имя, идти куда-то надо. Что вообще происходит, вы кто вообще такие?! Какое еще интервью, куда мне? У меня вообще не было представления, что должно быть дальше: меня вот выбрал "Коламбус", и все, я шел с пустой головой обратно и даже не имел мысли, что впереди что-то должно быть. Я думал, фэнкью и все, я поехал домой, до свидания.

– Ага, а тут свитер еще какой-то дают, кипиш по полной.

– Угу, все, вручили свитер: "на, иди интервью давай". Окей, "Сент-Луис", давайте пацаны, спасибо вам за выбор. Парни до сих пор ржут, вся сборная уже знает. Но из серьезных людей и из старшего поколения, к счастью, никто не заметил. Ну или заметили, но ничего не говорят. В "Коламбусе" хороший переводчик, прикрыл.

ВЗРОСЛЫЙ ХОККЕЙ, ПРИВЫКАНИЕ, МАТЧ ЗВЕЗД

– Вас с Морозовым прошлым летом брали явно с прицелом на то, что вы будете совмещать игру во всех лигах, переходить между командами системы, где "СКА-Нева" – главная связующая единица. И получилось, как в сериале: вы попадаете в "Неву" после ее прекрасного сезона, в котором классный тренер собрал крутую команду, устроившую чудесный финал-дерби с "Динамо". Все так красиво, романтизированно. Вы приходите – и все вдруг распадается: легенды переехали, тренер уходит; приходит другой, с ним что-то как-то не пошло, команда куда-то бегает, ничего не получается, матчи не выигрываются. И вот в этом котле – вы, юные талантливые новички.

– Не поплыть в такой ситуации, конечно, сложно. Тяжело, когда не идет. Особенно, если у всех. У меня мало что получалось в плане реализации, голов, очков. Сумбурно все было.

– И первую шайбу ты забросил в первом же матче после назначения Михаила Кравеца, впоследствии выдавшего 39 побед в 45 матчах.

– Да! Это было классно. На тот момент я так думал. Но это оказалась первая и последняя шайба в сезоне в ВХЛ. Знал бы я, что следующие 29 игр сложатся так, как сложились… В любом случае хочется больше забивать, больше помогать команде. А когда ты опускаешься в молодежку, там набираешь очки, возвращаешься в ВХЛ и у тебя снова не заходит – это не очень приятный момент. Еще хуже, когда шайба не заходит и это начинает распространяться на все лиги. Это тонкий психологический момент, достаточно коварный.

– Когда за один сезон проходишь через столько команд, голова кругом не идет? "1946", "Варяги", "Нева", за основу 13-м нападающим посидеть… Сборная! С точки зрения практики – да, полезно. Но вот как это влияет на концентрацию?

– К этому тоже надо привыкнуть. Есть и плюсы, и минусы в этой ситуации. С одной стороны, очень хочется играть. И это главное – играть. Получать опыт, удовольствие. С другой… Тут даже не в восстановлении дело, а в адаптации к командам, коллективам. Влиться в каждый коллектив, быть своим везде. Плюс взаимоотношение с тренерами, они ведь тоже понимают, что сегодня ты в их распоряжении, а завтра тебя заберут уже в другую команду. Это не минусы, но к этому определенно надо привыкнуть. Когда ты сконцентрирован на одной конкретной команде – это, конечно, удобнее.

– Насколько полезно для молодого игрока быть частью основы, но не играть? Есть ли положительные моменты в нахождении на скамейке СКА при условии, что это не исключает игровую практику в командах системы? Опыт повпитывать.

– Это хорошая практика с точки зрения ментальности. Развитие умственное. Посмотреть на жизнь команды, у которой один из лучших составов в стране. Последить за этими ребятами, за их действиями, как они себя ведут, какими нюансами отличаются, которые можно почерпнуть. Куда люди бросают, что они вообще делают в той или иной ситуации. Это полезно. Но, конечно, хочется и самому поиграть.

– Сезон, в общем, в этом плане головокружительный. И он не думал сбавлять обороты – после сборной настал Матч Звезд. Даже два. Через Кубок Вызова ты попал на главную вечеринку КХЛ.

– Там были хорошие мужики, нормально восприняли, относились как к молодому, поддержали.

– Хелльберг тебя явно признал. Многие с улыбкой вспоминают, как он по-отечески приобнял тебя во время песни Майоне.

– Ну он на английском разговаривает, там худо-бедно как-то общались. Я особо не держался с ребятами из СКА. Сидел в раздевалке, своими делами занимался. Что-то спросят – отвечу. А Хелльберг в принципе веселый. Он стал подпевать, понял, что сидит со мной, и решил таким образом в контексте шоу поддержать молодого улыбки ради.

– Ты сам поешь, играешь?

– Да нет, куда… Я петь вообще не умею. И танцевать тоже. Таланты? Да нет никаких талантов… (Улыбается.) Рисовать могу.

– Через три года стоит ожидать какого-нибудь номера с красками от тебя?

– Не-не-не! Я на матче звезд точно не буду ничего делать, ну куда мне? Я просто умею рисовать – у меня мама художественный закончила. Я умею, но я не рисую. Нет такого, что я сяду, расплачусь, начну что-то рисовать.

Ну а сам Матч Звезд – это тоже непередаваемые ощущения.

– На нем ты получил больше каких-то психологических, позитивных аспектов, нежели мастерства?

– Да. Я приехал туда с отцом. Посмотрел на иной образ хоккея, расслабился. Вкусить эту атмосферу стоило, потому что вся суета, которая накопилась за сезон, ее получилось выплеснуть. Это было полезно.

– Перед прошлым сезоном мы совсем чуть-чуть с тобой пообщались. Тогда ты сказал, что у тебя даже нет конкретной задачи, потому что их очень много, и ты просто хочешь развиваться как хоккеист. За этот сезон – сумбурный, полный бешеного ритма – ты считаешь, что развился как хоккеист?

– Конечно, да. После каждого сезона ты развиваешься. Главное – работать в полную. Что на тренировках, что на играх. И тогда все будет, все придет. Думаю, я развился так, что это, быть может, даже не заметно со стороны. Но для себя самого я однозначно развился – я сделал определенные выводы в голове, в психологии. Понял, что такое ВХЛ, что такое КХЛ, как где вообще надо играть, что надо делать. Сборная, Валерий Николаевич. Все это накопилось и усвоилось. Так что, думаю, развился. Важно, чтобы это продолжалось из года в год, без деградации. Да и на одном и том же месте стоять тоже бы не хотелось.