«Проснулся ночью от выстрелов — получил пулю в свое окно». Интервью российского вратаря, вернувшегося из Америки

Амир Мифтахов — об игре в системе «Тампы» и возвращении в «Ак Барс».

Амир Мифтахов — один из самых талантливых вратарей, воспитанных школой «Ак Барса», за всю историю. Он был первым номером молодежки на МЧМ-2020, переиграв Ярослава Аскарова, а год назад уехал в систему «Тампы». После сезона в системе «Лайтнинг» 22-летний Мифтахов вернулся в «Ак Барс» и поборется за место основного вратаря с Тимуром Биляловым. В интервью «СЭ» Амир рассказал о причинах возвращения в родной клуб и жизни в США.

— Какие эмоции после возвращения в родной клуб?

— Чувствую огромную ответственность сейчас, все-таки играть дома на своей арене перед своими болельщиками, семьей, теми, с кем рос в этом же городе, в тех же стенах, — это огромная ответственность. Нужно проявлять себя каждый день, на каждой тренировке показывать, на что я способен и что я достоин носить майку с гербом республики.

— Почему решил вернуться?

- У меня еще там два года контракта оставалось, поэтому в принципе я изначально даже не думал, что вернусь. Принял такое решение, что на данный момент для меня, для моего развития будет лучше продолжить карьеру в Казани и поиграть в КХЛ, поработать с хорошими тренерами, в хорошей команде, у которой самые высокие задачи.

— Как в «Тампе» объясняли командировку из АХЛ в лигу Восточного побережья?

— Все было спокойно, в Ист-Кост для игровой практики ездили многие. Когда меня отправили, у меня была пара месяцев, когда я себя чувствовал очень неважно, видимо, была какая-то адаптация. Внутреннее самочувствие было не очень: то горло болело, то насморк, причем это было не в легкой форме.

Как раз почувствовал игру, там хороший хоккей для вратарей: очень много бросают, по 50 бросков за игру, сразу вкатываешься быстро. Были другие планы — чтобы я ездил на 3-4 игры, — но я ездил на одну, так как видели, что я уже по одной игре готов был вернуться и играть в АХЛ.

Амир Мифтахов в фарм-клубе «Тампы».

В Новый год меня вызвали в «Тампу», когда заболели Василевский и Эллиотт. Со мной разговаривал генеральный менеджер Жюльен Брисбуа, тренер по вратарям, мне сказали: «Жди информацию на вечер, ты должен лететь». В итоге приходит мой ковид-тест, и он положительный. Думали, может быть, это ошибка, сделали повторный. Я так 5 раз пересдавал, и 5 раз были положительные. Симптомов не было вообще никаких, я даже ходил заниматься в зал, у меня было все отлично.

Вообще, почти вся команда сдала положительные тесты, буквально 3-4 человека, как раз один вратарь и пара игроков, были с отрицательными тестами. У нас перенесли много игр, и мы закончили сезон из-за этого позже, недели две просто потерялись. Я сидел в отеле две недели, играл в компьютер, спал, потерял свой режим. С Андреем Свечниковым болели фактически в одно время, вместе играли по сети.

— В итоге в НХЛ дебютировал швед Алнефельт.

— Да, а должны были ехать Лагас и я. Неизвестно, сыграл бы я или нет, все может быть. У Хьюго получилось сыграть, как бы там ни было, он все равно сыграл в НХЛ. В некоторых командах и по семь вратарей задействуется за сезон. Есть шансы, чтобы получить игровое время в НХЛ.

— Сказалось ли на твоем решении вернуться то, что Эллиотта продлили еще на один год?

— Нет, я понимал и знал свой план развития, даже не думал изначально о том, что вернусь. Никто не знает, может, я получил бы шанс в НХЛ в следующем сезоне, может, через год. Принял такое решение, думаю, что сейчас для моего развития это будет лучше, но я не закрываю пока дверь в Северную Америку. Все будет зависеть от меня. Пока я заточен только на «Ак Барс».

Человек достал пистолет, начал стрелять

— Помогали ли тебе как-то россияне из «Тампы», была ли связь с Василевским, Сергачевым, Кучеровым?

— Связь была, особенно в тренинг-кемпе, когда мы прилетели в Тампу. Сразу с ребятами собрались, сходили на ужин, съездили домой к Андрею, посидели у него, пообщались, познакомились. Андрей мне помогал, в каких-то моментах я мог к нему обратиться: и по бытовым вещам, и по нашим вратарским делам. Он был абсолютно открыт для меня.

В принципе все трое — открытые ребята, с которыми можно было абсолютно легко, спокойно пообщаться. Не знаю хоккеистов, с кем как-то тяжело общаться, все простые ребята. Чаще, наверное, я с Мишей Сергачевым мог списаться, что-то спросить, поговорить.

— Многие говорят, что Кучеров достаточно закрытый человек. Есть такое?

— Я не знаю, не могу о людях так говорить. Для меня он показался обычным, открытым парнем, с которым я спокойно мог поговорить.

— Насколько в бытовом плане тебе было сложно перестроиться? Ты до 21 года жил в родном городе, все близкие были рядом.

— Я был готов ко всему, знал, куда еду, знал, что меня ожидает. Единственная сложность была в том, что Сиракьюз оказался криминальным городом. Однажды я получил пулю в свое окно на кухне. Проснулся ночью от выстрелов, посмотрел — стекла на полу. Я был, конечно, немножко в шоке. Я слышал выстрелы, это было в моем сне, мне казалось, что это за стенкой происходит. А в конце сезона мы в кафе сидели, и там человек достал пистолет, начал стрелять по людям.

— Это рядом было?

— Да. Мы были на террасе. Все люди начали кричать, ложиться на пол. Я не понимал, что происходит, увидел, что многие бегут, побежал тоже. Слава богу, все обошлось. Несколько людей получили ранения, сразу приехала полиция, разобралась.

Но в целом кроме этого были только положительные моменты, в плане хоккея я чувствовал себя абсолютно спокойно, и вообще не возникало никаких проблем. Каждый день я приходил на тренировку с улыбкой, тренировался с улыбкой, действительно получал удовольствие от того, что я делаю. Было ли тяжело или не очень тяжело на тренировке, выиграл — вообще отлично, проиграл — правильно научился делать выводы.

Амир Мифтахов.

Фото Global Look Press

— Насколько в тренировочном процессе заметил отличия от того, что было в России?

- Что первое бросается в глаза — каждый хочет работать, относится к своему делу с профессионализмом. Каждый подходит с позитивом, тебе приятно находиться в раздевалке, я проводил там как можно больше времени, не хотелось оттуда уходить, настолько была приятная атмосфера. Я понимал, что становлюсь лучше, наверное, из-за этого и было легче адаптироваться, также было легче где-то в быту.

Я сам чуть-чуть пересмотрел свои взгляды и стал меньше заморачиваться по всяким мелочам, не думать лишнего. Много комплексов, которые раньше были, — их сейчас нет. Сейчас мне не важно, что обо мне думают.

— То есть если ты раньше мог читать какие-то комментарии, то сейчас это не напрягает?

— Да, раньше я мог на это обращать внимание. Я мог сильно переживать из-за ошибок, поражений. Но в Америке я это быстро пересмотрел. Помню, мы проиграли игру, я был расстроен, и один из местных игроков меня спросил: «Почему грустишь?» «Чего веселиться, мы же сегодня проиграли». Он говорит: «Послезавтра у нас новая игра, завтра ты должен прийти на тренировку уже бодрый и веселый. Ты должен отработать ее так, чтобы следующую игру выиграть. Та игра, которая прошла, уже в прошлом, ты ее не исправишь».

У вратаря задача одна — ловить шайбу

— О чем ты говорил с руководством «Ак Барса» и были ли какие-то обещания или оговорки, сколько игр ты должен сыграть?

— Как всегда и везде, все зависит от меня, нет обещаний, кто сколько матчей сыграет.

— Не было у тебя обиды за тот период до отъезда, что полноценного шанса в КХЛ так и не дали?

— Какие обиды, я же вернулся в свой родной клуб. Тут, наверное, другой момент, мне нужно было перезагрузиться самому, я считаю, что у меня получилось.

— В «Ак Барсе» собрали очень мощный состав. Это будет давить или, наоборот, в плюс, что такие партнеры рядом?

— Меня это, наоборот, заводит: сейчас приходишь в раздевалку, видишь эти фамилии. Твоя голова резко включается в работу, ты понимаешь, кто эти люди, с какими они титулами и что это огромные профессионалы. У тебя фактически права на ошибку нет. Учиться нужно у таких мастеров, смотреть, как они подходят к своему делу, работают, тренируются.

— Меня настораживает один момент. В команде много звездных нападающих, понятно, что команда скорее будет играть от атаки. Для вратарей будет больше сложностей?

— У вратаря задача всегда одна и та же — ловить шайбу, как бы команда ни играла, от атаки или от обороны. Главное — меньше пропустить и больше забить, тогда матч выигран. Наверное, даже легче, когда у тебя больше бросков, чем когда ты знаешь, что за тебя поймают броски.

Амир Мифтахов.

ХК «Ак Барс»

— Ты пересекался со Знарком в молодежке. Какое впечатление он оставил?

— Когда я узнал, что в «Ак Барсе» новый тренерский штаб, мне много ребят позвонили, позавидовали даже.

— Ты готов к давлению? Все-таки это топ-клуб, и любая ошибка рассматривается пристально.

— Это клуб, у которого всегда были такие задачи. Здесь такое давление абсолютно нормально. Все мы люди, все могут ошибаться. Нужно просто смотреть на эти ошибки и самому понимать, как это может обернуться.

— Если смотреть на опыт, который ты получил в Северной Америке, можно ли сказать, что ты стал сильнее за этот год?

— Абсолютно. Стал более психологически устойчив, проще переношу ошибки, поражения. Более профессиональным я стал, это точно. Там мой день состоял из того, что я утром просыпался, шел на тренировку, тренировался как можно дольше, просил тренеров работать со мной еще индивидуально, это занимало много времени. После я просто приходил домой, ложился спать, просыпался, смотрел фильм, ужинал и ложился спать снова. Такие обычные, стандартные дни.

Я почувствовал в себе больше уверенности, почувствовал, что прогрессирую быстрее, нашел свой режим и узнал самого себя намного лучше там, потому что я вышел из зоны комфорта. Твоя семья за несколько тысяч километров, можешь пообщаться только через видеозвонок, не более. Конечно, иногда очень хотелось увидеться с ними, но не получалось с визой. У меня не было в планах, что я приеду в Россию через год, я понимал, что мне нужно учить язык, с ребятами тоже старался больше общаться.

— Но ты возвращаешься в Казань, а здесь будет намного больше соблазнов.

— Я, наоборот, по-другому смотрю на это, там я был вдали от семьи, друзей, очень по ним скучал. Теперь я стал больше ценить то время, которое с близкими провожу. А соблазн есть везде, главное — правильно к этому относиться.

Не мог поверить, что Федотова забрали в армию

— Видел, что ты снялся в какой-то фотосессии.

— Да, есть и другие интересы, помимо хоккея. На меня просто выходят и предлагают съемку, отказывать я не особо хочу, потому что мне это нравится.

— Помимо этого, какие еще интересы появились?

— Начал слушать аудиокниги, особенно перед сном. Бывало просто, когда тяжело со сном, ложился, брал наушник один, перед сном включал и так засыпал. Больше начал смотреть на те вещи, которых раньше не замечал, искусство стало интересно.

— А что именно?

— Могу сходить в галерею какую-нибудь, посмотреть картины. Я случайно вообще понял, что мне это нравится. Просто гуляли по Флориде с одноклубником, видим: какие-то красивые картины висят, зашли посмотрели и оба остались в восторге. Потом приехали в это место опять, буквально через неделю. Нас уже начали звать на большие выставки. Понятно, что я не очень сильно увлекаюсь этим, но посмотреть интересно.

— Насколько удивился тому, что бывшего вратаря ЦСКА Ивана Федотова забрали в армию?

— Конечно, удивился, не мог в это поверить сначала. Даже представить не мог. Что касается меня, то я учусь, студентов не забирают. Пока есть возможность, хочется учиться, узнавать что-то новое.

— Ты же, получается, бакалавриат окончил?

— Да. Сначала окончил колледж, потом пошел в университет, вот его в этом году закончил, сейчас хочу на магистратуру пойти уже по другой специальности.

— По какой?

— Я планирую что-то, связанное с юриспруденцией. Просто по хоккейной специальности было проще и легче идти. 90 процентов хоккеистов ее выбирают. Не знаю, как у меня получится все, будем разговаривать, занятия посещать тоже хочется. У меня сейчас есть основная цель, и я должен быть полностью погружен. В то же время иногда нужно переключаться.

— Что бы ты почувствовал, если бы к тебе пришли завтра с повесткой?

— Что тут скажешь, это закон нашей родины. В данный момент по закону со мной, наверное, не могут такого сделать. Тут не потренируешься две недели — и вообще уже не в форме. А если год?