Борис Майоров: "Быков и Захаркин не допустили меня до установки"

Капитан сборной СССР в победных шестидесятых Борис Майоров отличается от всех ветеранов тем, что совершенно не романтизирует и не приукрашивает время, когда он играл. Поэтому воспоминания Бориса Александровича о тренерских установках тех лет максимально правдивы и поучительны. К тому же он был и великим игроком, и замечательным тренером, что позволяет ему объективно оценить метод каждого специалиста.

С: У кого из тех, с кем вам довелось поработать, были самые короткие, а у кого, напротив, самые продолжительные предматчевые установки?
Короткие установки были у Тарасова и Чернышева в сборной. Они нас, игроков, долго не задерживали. Иногда, правда, беседовали отдельно по звеньям. Тарасов с армейцами, а Чернышев с динамовцами и спартаковцами.
Установка продолжалась не более получаса. А самые длинные установки давал Бобров. По часу! Причем там была и конкретика, но в то же время и много «воды» было. Я всегда говорю, что хоккей – консервативная игра, и тактических вариантов мало. И в итоге часто все выливается в повторение уже давно известных истин: как играть крайнему, как центральному. Причем у Всеволода Михайловича сначала установка была в общем: как нужно играть против соперника. А потом, примерно в середине собрания, звучала фраза, которая вызывала у игроков улыбку: «А теперь установка по игрокам и звеньям». Мы в это время смотрели на часы и думали, сколько же времени осталось до конца.

С: А про спартаковских тренеров расскажите...
Сеглин был моим первым тренером, когда я попал в команду мастеров. Он отличался здоровым, простым юмором. Его установки были весьма короткими и оригинальными. У него не было никаких записей – ни тетрадок, ни планшеток. Анатолий Владимирович не говорил о прошедшей игре, а только о предстоящей. Мог сказать такую вещь: «Защитники, помните, что вы – минеры». Имел в виду, что минер только один раз в жизни ошибается. Вратарю нашему Васе Чепыжову на каждой установке (так что я даже устал это слушать) говорил: «Ближний угол – строго, но если прошла в дальний, то это несчастье». Очень эмоциональные и непродолжительные установки были у Новокрещенова. Он никогда не рисовал никаких схем. С помощью слов пытался обрисовать ситуацию так, чтобы мы представили себя на хоккейной площадке. Александр Никифорович создавал горячую атмосферу в раздевалке и на скамейке. В похожей манере сейчас работает Милош Ржига. А вот установки Карпова и Игумнова я совершенно не помню.

С: А еще на чьих установках доводилось побывать?
На правах начальника Управления хоккея Спорткомитета СССР часто присутствовал на установках Тихонова. Они иногда зашкаливали за час. Проходили с обязательной демонстрацией того, что должно происходить на площадке. На планшете, который используется на симпозиумах, на ватмане разноцветными фломастерами Виктор Васильевич рисовал от десяти до пятнадцати схем. Должен сказать, что запомнить такое количество схем невозможно (вспоминаю себя игроком). И наукой доказано, что у слушающего хоккеиста после двадцати минут пропадает острота восприятия. Он, может, потом ничего и не запомнит. А вообще, Тихонову в детализации того, что делает соперник и как должны мы играть, не было равных.
У Михайлова я также присутствовал на установках. Короткие, емкие! 15–20 минут. Эмоциональные. Частенько с использованием нецензурных слов.

С: В прошлом году вы были советником тренерского штаба сборной России…
Мне было очень любопытно послушать установки Быкова и Захаркина, но, к большому моему сожалению, я доступа на них не получил (смеется). Так что я даже не знаю методику их подготовки к игре: то ли собирают игроков по пятеркам, то ли всю команду.

С: Сейчас есть тенденция к сокращению времени, посвященного установке?
Да. Раньше они проводились на базах, часто перед обедом или перед тем, как выезжать на игру. А сейчас – в раздевалке. Я несколько удивлен тем, что это происходит, можно сказать, у рабочего станка. Тут шмотки разбросаны, а игроку надо сосредоточиться на словах тренера. Мне кажется, это не совсем нормально.

С: А сами вы как давали установку?
В пределах двадцати минут. А то и меньше. Очень конкретно по сопернику: как он играет и что мы ему должны противопоставить. И чтобы все было наглядно и в соответствии с игровым заданием.

С: Бывали раньше случаи, чтобы соперник каким-то образом подслушивал установку?
Я с этим не сталкивался. Хотя… однажды в Финляндии. У меня с детства голос громкий, а в городе Пори тонкая стенка между раздевалками – вот меня Василий Тихонов там всегда и подслушивал. Это мне потом передали, когда Тихонов уехал работать в Америку, а я в Тампере. И мне кто-то из игроков, игравших у него тогда, а потом перебравшийся в «Таппару», рассказал об этом.